— Леш, мне и так не по себе. Давай не говорить о плохом.
— Как хочешь, — протягивает Астахов. — Моё дело предупредить.
Я тяжело выдыхаю и сглатываю. Паршивая ситуация. Лишь бы Максим был не прав, и сказал вчера о вывихе только для того, чтобы напугать меня.
Я провожу здоровой рукой по пальто. Оно большое, теплое, и мне почему-то кажется, что я его уже где-то видела: черное, длинное, мягкое. Хочется укутаться в нем настолько сильно, чтобы вовнутрь не смог пробраться ни один порыв ветра. По мне пробегают электрические разряды: нотки мяты заполняет легкие, едва я вдыхаю запах, которым пахнет воротник.
— Так откуда у тебя это пальто? — Леша как всегда вырывает меня из мыслей, и я поднимаю голову. — И куда ты посеяла свое?
— Его забрала Кира, чтобы я смогла быстрей двигаться на испытании. А потом вокзал окружили менты. Пришлось убегать. Было холодно, и Максим вдруг решил стать милым.
— Максим?
— Да, тот высокий, черноволосый парень, который избил меня. Хотя о чем я, — я саркастически выдыхаю. — Тебя ведь не было рядом, и ты не знаешь, о ком я говорю.
— Опять ты начинаешь…
— И никогда не закончу, — подмигиваю. — Ты заслуживаешь длительного выноса мозга.
— Ну, конечно. Как Леша сделает что-то хорошее — так всем плевать. А как он проколется — так век ему быть проклятым.
— Такова жизнь. Люди помнят лишь плохое.
— Не правда, — Астахов поворачивается и с нежностью смотрит в моизеленыеглаза. — Я помню и хорошее.
Мне становится неловко. Что-то проносится между нами, что-то странное. Мы смотрим друг на друга слишком долго, неприлично долго. Я заправляю локон угольных волос за ухо и неуклюже отворачиваюсь. Чувствую, как горят щеки, как вспотели ладони. Только вряд ли это от смущения. Скорей мне просто не по себе
— Ты всегда так делала, — прервав молчание, отрезает Леша.
— Как?
— Отворачивалась и краснела, словно девочка загнанная в угол.
— Я не понимаю о чем ты, — эта фраза настолько надоела мне, что я произношу её с легким раздражением.
— Ты всё прекрасно понимаешь, — парень громко выдыхает. — Просто не помнишь.
— Что ты имеешь в виду? Как это понимаю, но не помню?
— А как ты думаешь? — Леша крепко сжимает руль, и костяшки его пальцев бледнеют. Он стискивает зубы, лицо напрягается. — Как ты думаешь, о чем я? Всё настолько банально, что даже догадываться нет необходимости.
— Поверь мне — есть, — я недовольно смотрю на друга. — Если было что-то о чем я забыла, так не тяни резину: расскажи! Хватит тайн и намеков. Родители, Карина, ты — все вы надоели со своими секретами. Говорите напрямую, что имеете в виду или вообще молчите!
— Легко тебе говорить.
— Легко? Мне легко? Астахов, лучше не зли меня.
— Конечно, тебе легко. — Леша протирает свободной рукой лоб. — Ты забыла очень многое, Лия, и это замечательно. Поверь мне: это просто прекрасно, потому что твой прошлый год был полон плохих вещей, и я рад, что ты избавилась от них.
Я замираю: вот и подтверждение слов сестры, вот и подтверждение обмана родителей.
— Что я натворила? — вопрос сам слетает с губ. — Что я сделала?
— Ты — ничего.
— Тогда о чем речь?
— Речь о том, что тебе банально не повезло. Ты просто-напросто попала в плохую компанию.
Он делает ударение на последнее словосочетание, и я буквально чувствую, как примерзаю к месту. Его лицо искажает гнев, я вжимаюсь в сидение и неожиданно понимаю, что в глубине души знала ответ на все свои вопросы.
— И что же это значит? — внутри разгорается костер. Я говорю тихо, но мне хочется кричать во все горло. — Хочешь сказать, я была связана со стаей? Так ведь?
Леша поворачивается ко мне, и я смотрю в его зеленые теплые глаза. Они полны сожаления, сочувствия, беспокойства, и мне становится паршиво. Эта жалость во взгляде всех окружающих людей начинает сводить с ума!
— Ответь.
— Лия…
— Просто ответь мне!
Парень выдыхает, открывает рот, но не успевает сказать ни слова.
Перед машиной появляется огромное рыжее пятно, Астахов с криком резко выворачивает руль, и мы парим. Я ощущаю невесомость всеми клетками своего тела. Волосы вспыхивают пламенем вокруг шеи, сумка подлетает перед лицом, и ударяется о крышу автомобиля. Мысли сталкиваются, сплетаются, взрываются, перед глазами всё плывет, предметы летают в салоне, словно в космосе, и я вдруг думаю о ремне безопасности. Но это мимолетная идея. Она ускользает от меня так же быстро, как опора под ногами. Я слышу свой крик, вижу впереди столб и лечу ему навстречу.
Глава 4. Секреты в моей голове
Кто-то поднимает мою голову и сжимает руку настолько сильно, что мне становится больно.
— Нет! Лия! — голос кричит, орет. — Лия!
Я пытаюсь раскрыть глаза. Не могу.
— Стас! Стас вызови скорую! Стас!
Я чувствую, как холод обволакивает ноги, поднимается по пояснице, выше к животу, рукам, шее, к голове. Меня тошнит, будто я несколько секунд назад летела, парила в небе. Встав сейчас на ноги, я непременно бы упала вниз. Но мне не грозит эта проблема. Я не встану. Следовательно, и не упаду.
— Стас! — продолжает кричать голос, и меня поднимают с асфальта. — Где он? Позовите Стаса!
Мы куда-то бежим. Боль отдает во всех участках тела, особенно в голове. Я буквально чувствую, как рана на виске расширяется, трещит, превращается в дыру.
— Держись, — ласково произносит голос, и я ощущаю тепло. Меня укрывают чем-то тяжелым и горячим. Запах мяты взрывается в голове. — Ты только держись, Любимая. Прошу тебя, держись. Не засыпай.
Но я не могу выполнить обещание. Мне хочется, но я не могу.
Теплота в голосе согревает, дает надежду, правда сейчас этого мало. Я удивляюсь новому тембру Астахова, чувствую резкую боль в голове и громко выдыхаю. Эхом повторяется: держись, держись, держись, я пытаюсь ухватиться за эти слова, но не могу.
Я проваливаюсь в темноту.
Удары ногой об асфальт пробуждают меня. Я вновь вижу, как толпа подростков стоит перед будкой в парке аттракционов, как она кричит, ликует, шумит, живет. Шрам выходит на пьедестал, осматривает стаю и гордо говорит о том, что ночь в нашем распоряжении. Вновь взрывается ор, я закрываю руками уши, не могу вытерпеть этот хаос и хочу отойти назад, но вместо этого невидимые нити тянут меня вперед. Сопротивляясь, я цепляюсь руками за людей, прошу помочь, кричу, пытаюсь остановиться, но не могу ничего с собой поделать. Уже через несколько секунд я оказываюсь перед предводителем и смотрю ему в карие широкие глаза. Он громко дышит, он недоволен, он хочет сказать мне что-то, но молчит. Я чувствую недоверие, гнев и обиду, правда, не могу понять, чем вызваны такие эмоции. Осознав, что Шрам говорить не собирается, я вновь пытаюсь убежать, и на этот раз мне удается сорваться с места. Я расталкиваю толпу, бегу сквозь маленькие проходы, тяжело дышу, спотыкаюсь и внезапно выбираюсь на свободу. Я не останавливаюсь, не сбавляю скорость, надеюсь, что нахожусь уже совсем далеко от стаи, но, когда поворачиваю голову назад, понимаю, что вновь стою перед Шрамом. Паника. Я опять убегаю, и опять оказываюсь перед предводителем. И опять. На третий раз я уже не тороплюсь сбежать. Дикое недоумение рвет меня на части. Гнев бурлив в венах, не дает страху взять контроль над телом. Я испускаю яростный рык и делаю шаг навстречу Шраму, нас разделяют сантиметры.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
