Я воображала, что мама даже бросила пить и организовала группу поиска и спасения, как это делают другие матери, которых показывают по телевизору. В моих видениях на нее нисходило прозрение, она понимала, как всю жизнь обращалась со мной, и теперь хотела сделать все, чтобы искупить свою вину. После того как меня спасут, мы с ней благодаря всему этому станем намного ближе.
Я никогда не думала, что мне будет не хватать дурацких шуток Уэйна и его манеры взъерошивать мои волосы, как будто мне все еще двенадцать. Но сейчас я торговалась с Богом и обещала, что, если мне удастся добраться домой, я готова выслушать тысячу его бредовых бизнес-идей.
Я провела много времени, прикасаясь к своему животу и стараясь представить себе, как выглядит ребенок. В некоторых книжках показаны картинки эмбриона на разных стадиях его развития, и мне казалось, что все они какие-то отвратительные. Я была абсолютно уверена, что мой собственный ребенок должен выглядеть хорошо, но, имея в качестве отца Выродка, каким он будет на самом деле?
Выродок появился через пять дней, длившихся бесконечно.
— Сядь на кровать, Энни, — сказал он через минуту после того, как зашел в дверь. — Нам нужно поговорить.
Я села, прислонившись спиной к стене, а он сел рядом и взял меня за руку.
— Я ездил в Клейтон-Фолс, и мне действительно очень неприятно тебе об этом говорить… — Он медленно закивал головой. — Но все поиски тебя свернуты.
Нет!
Его большой палец медленно чертил круги на моей руке.
— С тобой все в порядке, Энни? Не сомневаюсь, что это было для тебя настоящим ударом.
Я кивнула.
— Должен заметить, что я был удивлен, увидев твой дом выставленным на продажу так скоро, но, думаю, они решили, что жизнь не стоит на месте и нужно идти дальше.
Шок сменился злостью при мысли, что мой дом продается — трехэтажный, в викторианском стиле, дом, в который я влюбилась сразу же, как только увидела его прекрасные витражи, потолки под три метра и оригинальный паркет из твердых пород дерева. Как моя мать могла так поступить? Ей этот дом никогда не нравился, она говорила, что он слишком старый и весь продувается. А Уэйн, наверное, помогал ей устанавливать табличку «Продается» перед домом. Он, видимо, был только рад избавиться от своей нахальной падчерицы.
— Как вам удалось это выяснить?
— Важно не то, как я это сделал, а то, что я проявил достаточно внимания и рассказал тебе об этом. Пока я был там, я узнал и еще кое-что.
Он выдержал паузу.
Я знала, что он ждет ответной реплики, и не хотела подыгрывать ему. Но мне нужно было это узнать, а значит, я должна была задать ему вопрос.
— Что же еще?
«Какую еще боль ты собираешься причинить мне, ублюдок?»
— Кое-что исключительно интересное насчет Люка…
На этот раз я заставила себя промолчать. Прождав некоторое время, он не выдержал.
— Похоже, он уже устал дожидаться тебя.
— Я не верю вам. Люк любит меня…
— Что ж, я видел, как он идет, обняв очаровательную блондинку, а потом наклоняется, чтобы шепнуть ей что-то на ухо. Не думаю, что он как раз сообщал ей, как любит тебя, Энни.
— Вы лжете. Он не мог…
— Он не мог — что? Положа руку на сердце, скажи мне: ты никогда не думала, что этот сладкий Люк слишком хорош, чтобы быть правдой? Он слаб, Энни.
Мысли бешено крутились в моей голове, и я молча уставилась на противоположную стену.
Выродок кивнул.
— Но теперь ты уже начинаешь это видеть. От чего я тебя спас в итоге.
Неужели возможно, что Люк уже встречается с кем-то другим? У них была там одна светленькая официантка, не помню, как ее звали, и мне казалось, что она положила на него глаз. А он твердил, что я говорю глупости.
За день до моего похищения в голосе Люка не было особого энтузиазма, когда я пригласила его пообедать вместе на следующий день вечером. Он был в ресторане, и тогда я решила, что он просто занят. А вдруг у него уже тогда была другая женщина? Да нет, этого не может быть. Люк много раз повторял, что он счастлив со мной, и в нем не было ни капли фальши.
Выродок взял меня за подбородок и повернул к себе, так что я вынуждена была смотреть ему в глаза.
— Я единственный, кто у тебя остался, Энни.
Он просто лжет. Все это было всего лишь его последним и самым удачным ходом в этой ужасной игре. Ему просто очень нравится дразнить меня. Другие люди думают обо мне, много людей. Конечно, я не была идеальной подружкой Люку, особенно непосредственно перед похищением, но он не мог так легко и быстро найти мне замену. И Кристина любит меня — мы с ней всегда были лучшими подругами, она не забыла меня, я в этом уверена. Возможно, мы с мамой не так уж часто встречались с глазу на глаз, — она всегда была ближе с Дэйзи, — но мама, несомненно, опустошена тем, что я пропала. Продажа дома еще ничего не значит. Может быть, ей нужны деньги, чтобы объявить награду нашедшему меня.
Но что, если Выродок все-таки говорит правду? Что, если они на самом деле больше не ищут меня? Что, если все они уже поставили на мне крест? Люк мог завести себе новую девушку, такую, которая не уделяет все свое время работе. Мама вполне может как раз в этот момент подписывать бумаги о продаже моего дома, Эмма тоже могла уже забыть меня. Возможно, она теперь с Люком и этой его блондинкой. Все продолжают жить своей жизнью, а мой удел — вечно сидеть взаперти с этим ненормальным садистом-насильником.
Выродок представил все очень достоверно, а какие у меня есть факты, которые могли бы доказать обратное? Ведь никто меня так и не нашел, верно? Мне хотелось спорить с ним, доказывать ему, что окружающие любят меня, но когда я открыла рот, сказать было нечего. Вместо этого я вспомнила приют для бродячих собак.
Я помогала там — в основном тем, что просто чистила конуры и выгуливала собак. С некоторыми собаками обращались жестоко, и они кусали каждого, кто проходил мимо. Были и такие, которые не позволяли себе ласку, — неважно, отдавать ее или принимать. Другие стали совершенно забитыми, и стоило просто повысить голос, как они тут же уписывались. А еще там были собаки, которые сдались и просто сидели в клетках, тупо уставившись в стену и ожидая, когда за ним придут новые хозяева.
Там был один пес, Бабблс, — уродливое желтое создание с какой-то кожной болячкой. Он сидел здесь уже сто лет, но каждый раз, когда входил кто-то новый, вскакивал и бросался на переднюю стенку клетки, словно был самым прекрасным существом на свете. Он всегда был полон надежды. Я хотела забрать его, но тогда еще жила в съемной квартире. В конце концов мне пришлось прекратить ходить туда из-за моей работы, так что я так никогда и не узнала, взял ли его кто-нибудь. Сейчас я напоминала бессловесную собаку, ожидающую, чтобы кто-то забрал меня к себе домой. Я надеялась, что Бабблса усыпили еще до того, как он наконец сообразил, что за ним никто никогда не придет.
Сеанс девятый
— По дороге домой после нашего прошлого сеанса я заехала на заправку и там, прямо рядом с кассой, увидела полки, забитые пакетами конфет. В горах мне ничего такого не разрешалось, и я так долго скучала по всяким мелочам, обычным повседневным предметам, что со временем перестала замечать их отсутствие, потому что не могла вспомнить, что я раньше любила. Стоя там и глядя на эти конфеты, я вспомнила, что любила их в прошлом, и во мне поднялась волна злости.
Девушка за стойкой спросила меня:
— Это все?
Я как будто со стороны услышала свой голос.
— Нет!
После чего мои руки сами принялись черпать эти пакеты — кислющие «сауэ марблс», пастилки «ююба», жевательный мармелад, желейных змей, все подряд.
За мной в очереди стояли люди и смотрели, как эта сумасшедшая гребет сладости так, будто это происходит в Хэллоуин, но мне было на это глубоко наплевать.
В машине я начала рвать маленькие пакетики и набивать рот конфетами. Я плакала — не знаю, почему, да это и неважно, — и съела их столько, что, приехав домой, тут же вырвала, а язык мой покрылся маленькими язвочками. Но я продолжала есть, все больше и больше, причем быстро, как будто боялась, что меня в любую минуту могут остановить. Я хотела снова стать девочкой, которая просто ужасно любила конфеты, док. Просто ужасно.
Я сидела за столом у себя в кухне, посреди вороха оберток и порванной упаковки, и не могла унять слезы. От немыслимого количества сахара у меня разболелась голова. Меня опять затошнило. Но я плакала, потому что на вкус эти конфеты были не такими, как мне запомнилось. Ничего по вкусу не совпадает с моими воспоминаниями.
Выродок так и не сказал, зачем он снова ездил в Клейтон-Фолс и чем там занимался, кроме как шпионил за моими так называемыми любимыми людьми, но в первую ночь после своего возвращения он определенно был в хорошем настроении. На нем никак не отразилось то, что он только-только сообщил похищенной девушке, что никто и не думает о ней переживать. Готовя ужин, он насвистывал и пританцовывал в кухне, как будто участвовал в телевизионном кулинарном шоу.
