я кралась вперёд, выставив перед собой руки, чтобы не налететь лбом на какое-нибудь препятствие. К моему счастью, дом был пустым: ни мебели, ни мусора, ни оставленных строительных материалов. Я без проблем пересекла просторное помещение первого этажа и добралась до лестницы с щербатыми обломками перил.
“Получилось!” - обрадовалась я.
“Бах!” - ответила железная дверь, прежде чем слететь с петель и упасть вниз с жутким грохотом, подняв вверх облако пыли.
Не раздумывая, я метнулась наверх, стараясь громко не топать. За меня это с успехом делали четверо мужчин, безошибочно направляясь к лестнице.
Второй этаж я пропустила и преодолела ещё один пролёт, как оказалось, ведущий на крышу. Навалилась плечом на маленькую дверцу и, стараясь не вдыхать резкий, отчётливый запах ржавчины, с трудом приоткрыла её на треть.
Мне удалось протиснуться наружу, расцарапав до крови пальцы и щёку об неровные края двери.
- "Как бы не подхватить заражение”, - запоздало подумала я, огляделась по сторонам и, увидев какой-то ящик в паре шагов, с усилием подтащила его к двери, под уже надоевший топот мужских ног.
Следом за ящиком в ход пошли камни, доски и прочий мусор, который в избытке валялся на крыше. Забыв про голод, боль и усталость, я усердно баррикадировала дверцу и выдохнула лишь тогда, когда она полностью скрылась за горой разного хлама.
Изнутри раздался гулкий удар, но “гора” не развалилась и выдержала натиск. Это значит, что у меня было время оглядеться по сторонам и придумать запасной план.
Я торопливо прошлась по периметру, с опаской глядя вниз: район будто вымер. Тихо, пустынно, ни следа Гэри и тех трёх мужчин. Лишь монотонный, ритмичный стук в дверь от моих преследователей.
Фонари гасли один за другим, хотя по моим прикидкам, был разгар вечера и крыша освещалась лишь тусклым светом загорающихся на небе звёзд, да проявляющихся очертаний местного аналога нашей Луны.
- Надо что-то делать, - дрожащим голосом прошептала я, глядя, как собранная мной груда хлама постепенно приходит в движение. Кажется, ещё несколько минут и эти четверо окажутся со мной на одной крыше.
В голову даже пришла идея прыгнуть вниз: по моим прикидкам, лететь не больше пяти-шести метров. Правда, приземлюсь на голые камни, но вдруг ничего жизненно важного себе не сломаю?
А за лечение стрясу деньги с Гэрольда Нивэна Третьего. И за моральный ущерб.
Я всерьёз начала раздумывать над тем, что если не спрыгнуть, то хотя бы спуститься вниз по непрочной на вид водосточной трубе, точнее того, что от неё осталось.
И тут хлам, придвинутый к двери, поддался напору четырёх мужчин.
Одна из звёзд на небе мигнула и резко сорвалась вниз, когда они одинаковым строевым шагом двинулись в мою сторону.
“Может, желание загадать?” - горько усмехнулась я про себя, из последних сил стараясь не поддаваться накрывшей меня волне панического страха.
Не получилось.
- Кто-нибудь! На помощь! - надрывно закричала я и метнулась вбок, в отчаянной попытке обхитрить преследователей и нырнуть в ту самую дверцу.
Если план сработает, я смогу убежать вниз и попробовать вырваться из этого ужасного, безлюдного района.
Преследователи с лёгкостью разгадали мой маневр и, несмотря на их кажущуюся медлительность, тут же обступили со всех сторон. С близкого расстояния я уже могла разглядеть их лица и издала ещё один пронзительный крик.
Это были не лица, это были безжизненные маски. Бледные, с плывущими чертами лица, как будто они были вылеплены из воска, и этот самый воск уже начал плавиться и таять. Их глаза представляли собой сплошной грязно-серый белок без зрачка, а приоткрытые рты были набиты чёрными, острыми, как бритва, зубами.
- Маргарита Грозная? - с трудом ворочая распухшим языком произнёс один из них.
- Я такую н-не зн-наю, - севшим голосом прохрипела я. - В-вы ошибл-лись.
- Она, - голос другого был таким низким, что я едва разбирала, что он говорит. - Я её чую. Её стихию.
Чует? По запаху что ли?
- Идёшь с нами.
Я так и не поняла, кто это сказал. Под действием страха и предувствия чего-то ужасного, в моей груди зародилась уже знакомая мне волна. Точно такая же, какая была на паре у Дональда Маккензи.
Зажмурившись, я вытолкнула её из себя и сразу же бросилась бежать.
Но не успела я добраться до спасительной дверки, ведущей на лестницу, как чья-то большая, крылатая тень накрыла меня с головой и схватила поперёк талии своей когтистой, чешуйчатой лапой.
Глава 20
- Пусти! - взвизгнула я, чувствуя, как ноги отрываются от земли. - Пусти немедленно!
Я подняла голову, пытаясь понять, кто же меня схватил и не дал улизнуть от жутких потусторонних бандитов, а потом заорала вновь.
Дракон!
Эта огромная махина поднимала в воздух клубы пыли. Она летела мне прямо в лицо, забивалась в рот и не давала разглядеть цвет крылатого пособника уродов. Ясно же - они заодно, раз он держит меня и не даёт смыться с крыши через спасительную дверцу.
Ужасная четвёрка оправилась от моей воздушной атаки и уже довольно сносно стояла на ногах, а этот чешуйчатый подлец парил в метре от земли, удерживал меня в лапе и никуда не собирался улетать.
- Кому сказала, пусти! Рептилия ты чёртова! Крокодил с крыльями! Змей подлючий! - отчаянно ругалась я и со всей силы била кулаками по горячей, сухой на ощупь лапе. Пыталась даже царапать её, но его шкура была слишком плотной, и я лишь сломала себе два ногтя.
Дракон замер на месте, едва помахивая крыльями. Из его ноздрей (снизу было не видно, но я полагаю, что оттуда) струйками выходил полупрозрачный белый пар, а от чешуи пахло нагретым металлом и чуть-чуть костром.
Когда расстояние между четвёркой монстров и нами сократилось до нескольких метров, я решилась на крайние меры:
- Вот тебе! На! - размахнулась, не глядя, и попала кулаком в драконье пузо, где чешуя была относительно мягкой.
Дракон издал рёв и выпустил меня из цепкого захвата. При падении я подвернула ногу, вдобавок ударилась коленкой, но не стала медлить и поползла к распахнутой двери.
Каково же было моё удивление, когда я услышала яростный крик магистра:
- Грозная, замри!
Пока мозг соображал, откуда здесь мог взяться Кьяртон, тело послушно выполнило приказ. Застыв без движения, я лишь могла наблюдать, как чёрный дракон уверенно вышел навстречу четвёрке обезображенных мужчин.
- Имя, - прорычал он. Его голос до боли напоминал тот
