Затем, немного постояв, решительно двинулась вниз.
След хамелеона становился все более и более отчетливым, словно он прошел здесь совсем недавно. Уверенно сполз по покрытой мхом и склизким налетом дряхлой каменной лестнице, отправившись… Демоны преисподней, зачем ему понадобилось тащиться в это подземелье?!
Да и что это за подземелье, в котором я чувствовала себя не слишком уверено? Надо признать, совсем неуверенно!
Осторожно спускаясь по скользким ступеням, зажгла целых два светлячка, все еще надеясь, что вот-вот подхвачу Римса на руки. Что у него уже закончилось помутнение рассудка; голова, украшенная здоровенным гребнем и пупырчатыми наростами, наконец-таки прояснилась, и он снова стал моим ленивым и трусливым хамелеончиком.
Шаг, еще один.
Дошла до низа лестницы, очутившись в небольшом помещении с земляным полом, из которого в разные стороны расходилось целых три черных коридора.
Римс почему-то выбрал правый. Ну что же…
Постояв и немного повздыхав, свернула в нужный, продолжая идти по магическому следу. Затем был очередной поворот налево. Еще один и новая развилка, от которой в разные стороны расходились слишком уж гладкие коридоры без каких-либо признаков строительной кладки.
И внезапно я осознала, что оказалась вовсе не в погребах и подвалах замка, и эти ходы вовсе не выкопали… Нет же, их выжгли магией совсем не для того, чтобы задурить голову желающим добраться до винных бочек и ящиками с пузатыми бутылями.
Это и был тот самый Лабиринт, построенный настолько давно, что я не чувствовала создавших его заклинаний.
Магия ушла из древних стен.
— Демоны! — негромко выругалась я, хотя знала, что демонов, находясь под Академией Грейридж в самом центре столицы Талии, опасаться мне не стоит.
По всем прикидкам выходило, что это было… гм… довольно безопасное место. Тогда почему же мне здесь так сильно не по себе? Неужели во всем виноват промозглый холод и извечная тьма, казалось, пропитавшая эти стены?
Ответов у меня не было, зато в голову пришла довольно здравая мысль. Быть может, мне стоит сейчас же прекратить поиски и бежать за помощью? Попросить, например, того самого Нельса совершить ради меня подвиг и отыскать Римса, затерявшегося в Лабиринте?
Но я тут же отбросила эту мысль, решив, что обойдусь без своего напарника. След с каждым шагом становился все отчетливее, и это означало, что очень скоро я найду своего питомца. А если стану бегать и разыскивать помощников — кто знает, как далеко он уползет?!
Свернула направо, затем налево, после чего на очередной развилке ступила в средний ход и неожиданно ощутила нечто еще куда более странное.
Сперва во рту появился сладкий привкус, и мне даже показалось, что до сюда долетают запахи из столовой. Ну да, выходило, что как раз надо мной, метрах так двадцати — тридцати, находилась трапезная, в которой, наверное, дают на ужин яблочный пирог. У местных поваров он выходил таким, что просто объедение!..
Но затем почувствовала еще и горьковатый привкус и замерла пораженная.
Узнала.
Дело оказалось вовсе не в яблочном пироге и не в том количестве перца, которое повара добавили в пряное мясо. Да так много, что горечь долетела и до подземелья.
И это вовсе не столовая!..
Дело в том, что неподалеку был Хаос. Мерзкая, клубящаяся энтропия, победить которую — ее и ее приспешников, — стоило жизни тысячам магов. Талийским, нубрийским, присланным на помощь из Экрада, Атрии, Ветии…
Похоже, Римс почувствовал его еще на черной лестнице. Наверное, звериное чутье, куда более острое, чем у человека, подсказало ему, что Хаос где-то рядом. Именно поэтому он укусил мерзкую Иду за палец, а затем совершил нечто для себя невероятное — пролез через дыру в двери, закрывающей вход в старый Лабиринт, затем спустился по лестнице и, хорошенько поплутав, вывел меня на след энтропии.
Потому что был рожден и вырос на поле боя, где наши войска слишком долго бились с Легионами Хаоса — предателями, перешедшими на сторону Темных.
Не знаю, быть может, запах Хаоса напомнил Римсу о детстве и о его матери, с чьей спины он упал и поранил лапку, или же… Или он просто шел, ведомый одному ему известным инстинктом.
А еще я не знала, откуда так сильно веет Хаосом — быть может, неподалеку притаились враги или же эта самая энтропия снова пробирается к Академии из-под земли?! Потому что древние легенды гласили, что именно Хаос проел эти ходы, попытавшись однажды захватить Грейридж.
Но, самое главное, мне не слишком-то хотелось это узнавать!.. По крайней мере, в одиночку.
— Римс! — позвала я жалобно, приглушив магическое свечение. — Римс, ну где ты? Иди ко мне!
Неожиданно я услышала его сопение. Ринулась в темноту, подхватила на руки. Прижала к себе, сунув под мантию. У меня не было времени ни на ментальный контакт, ни на не размышления, почему бугристая кожа хамелеона приняла черный цвет — никогда раньше такого не видела!..
Вместо этого я со всех ног кинулась прочь, старательно повторяя пройденный путь, втайне надеясь не заплутать. На всякий случай накинула на нас с Римсом двойную, нет же, тройную защиту от Темной Магии, опасаясь, что нас будут преследовать или мне в спину вот-вот прилетит одно из разрушительных боевых заклинаний…
Но преследовать нас никто не спешил, и мне удалось выбраться из Лабиринта без проблем.
Вскоре я вернулась в свою комнату, где был наведен порядок — похоже, магисса Гваендолин заставила Иду с Фионой убрать учиненный беспорядок. Но оценивать результат проведенных ими работ я не стала. Сунула встревоженного, но уже успевшего стать привычно-зеленым Римса в клетку, затем выбежала из комнаты, даже не потрудившись ее закрыть заклинаниями.
Зачем терять время, если в нее все время кто-то заходит, словно я живу на почтовой станции?!
Спешила я к декану факультета Боевой Магии, решив, что он — единственный, кто сможет мне поверить. Даррен Берг видел Хаос вблизи, носил частицу его в себе, и он будет в состоянии почувствовать то же самое, что и я.
К тому же, декан Берг должен узнать, что враги совсем близко.
В самом сердце Талии.
И мне оставалось лишь надеяться, что он мне поверит.
Глава 6
Ничего не изменилось с того момента, когда мы покинули кабинет декана — Даррен Берг все так же пребывал не в духе. Мрачный, словно демон преисподней, сидел за своим столом в дальнем углу, нисколько не заинтересовавшись моим появлением.
К тому же, до моих ноздрей донесся явный запах крепкого алкоголя.
И я решила, что прервала тягостные размышления декана о превратностях судьбы, запиваемые из фляжки, которую он даже не потрудился сунуть в ящик стола.
На это лишь украдкой вздохнула, потому что до этого уже достаточно сталкивалась с подобными ситуациями. Папа тоже, случалось, возвращался сильно навеселе после встреч с армейскими друзьями. Теми самыми, с которыми они прошли талийские равнины, Марийские горы и пограничные леса Ушада… Но вместо того, чтобы развеяться и утвердиться в мысли, что война закончилась и жизнь продолжается, они принимались вспоминать своих погибших товарищей.
Папа частенько приходил домой в крайне угрюмом настроении, но спать не шел.
Вместо этого заставлял нас с мамой раз за разом выслушивать то, что у него на душе. Армейские рассказы и воспоминания о тех, кого он больше никогда не увидит; о затяжных боях с Хаосом, когда на нубрийские войска накатывало отчаяние, и они думали, что энтропию уже не удержать.
Случалось, его монолог затягивался. Давно уже пора было ложиться спать, а то, бывало, звезды начинали тускнеть, а небо светлеть, и солнце поднималось над морем, золотя белоснежный песок прибрежных пляжей… И, наоборот, надо было уже вставать, а папа все говорил, говорил и говорил, несмотря на безуспешные попытки мамы увести его в кровать.
И вот тогда появлялась бабушка. Садилась на стул, подпирала рукой седую голову и смотрела на папу, покручивая в руках замысловатый амулет, который она всегда носила на груди. Затем начинала понемногу и потихоньку действовать — использовала ментальную магию, незаметно просачиваясь сквозь папину защиту.
