Итак, возвращаясь к нашей теме, те времена были характерны обилием пророков, причем, как неоднократно подчеркивает Библия, многие из них были ложными. Чтобы быть влиятельным, пророк должен был избегать сектантских крайностей и поддерживать контакт с основным руслом израильской жизни. Главная функция пророка – быть посредником между Богом и людьми, а для этого он должен жить вместе с народом. Когда Самуил вырос, то стал судьей, который странствовал по всей стране. Когда филистимляне нанесли мощный удар в самое сердце израильских поселений, заставив израильтян пережить ряд унизительных поражений, захватив Ковчег и, похоже, разрушив храм в Шиломе, было совершенно естественно, что народ обратился к Самуилу, и ему пришлось играть критическую роль в решении вопроса, следует ли израильтянам (и если да, то в какой форме) обратиться в своем отчаянном состоянии к монархии.
Первая Книга Самуила дает нам удивительную возможность стать свидетелями горячих конституционных дебатов вокруг этой проблемы. Очевидным кандидатом был командир повстанцев-веньяминейцев Саул, типичный харизматический израильский лидер, поднявшийся из ничего благодаря своей собственной энергии и божественному промыслу. Однако Саул был южанином, и ему не хватало дипломатического искусства, чтобы договориться с северянами, полноценной поддержкой которых он никогда не пользовался. Его мрачный характер прекрасно изображен в Библии: непредсказуемый восточный властелин-бандит, который колеблется между внезапным великодушием и неуемной яростью (возможно, с маниакально-депрессивным оттенком), всегда храбрый, несомненно одаренный, но балансирующий на грани помешательства и временами переходящий ее. Самуил вполне справедливо колебался, прежде чем помазать этого человека на царствие. Он напомнил людям, что прежде у них не было царя – а одна из функций пророков состояла в том, чтобы читать народу популярные лекции по истории – и что для теократического Израиля переход к царскому правлению равносилен отказу от божественного правления, а потому греховен. Он «изложил народу права царства, и написал в книгу, и положил пред Господом» (т. е. отдал ее в храм). Он готов был помазать Саула в качестве харизматического лидера, или «нагида», полив его голову елеем, но колебался, делать ли его «мелеком», или наследственным монархом, что подразумевало и его право призыва на воинскую службу представителей племен. Он предупредил народ о всех недостатках монархии: профессиональная армия, жесткое налогообложение, принудительный труд. Он, по-видимому, несколько раз менял свою точку зрения по поводу того, какими конкретными правами должен обладать Саул. Но в конце концов первые победы Саула и его привлекательная внешность (а он был высок и красив) сделали невозможным противиться народной воле, и Самуил неохотно сдался, ссылаясь на указание свыше: «И сказал Господь Самуилу: послушай голоса их, и поставь им царя».
Эти первые конституционные эксперименты с монархией плохо закончились. Через год после коронации Саула огромная армия филистимлян вторглась через Есдраелонскую долину и разгромила молодую царскую армию на горе Гелвуе. При этом и Саул и его сын Иоиафан погибли. Саулу явно не хватало темперамента, чтобы сплотить вокруг себя страну; но основной причиной его поражения было отсутствие необходимых данных военачальника. В это время он был уже не мелким партизанским командиром; в качестве царя он попытался формировать армию наемников, однако, для того чтобы командовать крупными регулярными силами, ему не хватало искусства. Но еще до окончательного поражения Саул утратил поддержку духовенства и уверенность в Самуиле. В главе 15 Первой Книги Самуила есть яркая и эмоциональная сцена, когда престарелый пророк обрушивается на царя за несоблюдение последним религиозных установок, связанных с военными трофеями. Царь в замешательстве признает свои грехи и умоляет Самуила благословить его перед лицом народа. Самуил так и сделал, но обрушил затем свой гнев на царского пленника Агага, царя амаликитского, который «подошел к нему дрожащий», робко интересуясь: «Конечно, горечь смерти миновала?», после чего Самуил разрубил его на куски прямо на алтаре. Фанатизм всегда был отличительной чертой Самуила, особенно по отношению к амаликитянам, чьего истребления он требовал. Он отказался снова встречаться с царем Саулом. Тем не менее, как повествует Библия, после гибели Саула Самуил оплакивал его; «и Господь раскаялся, что воцарил Саула над Израилем».
Среди наемников, собранных Саулом, был Давид. Саул проводил в кадровых вопросах такую политику: «И когда Саул видел какого-либо человека сильного и воинственного, брал его к себе». Надо иметь в виду, что в библейском тексте смешаны два этапа военной карьеры Давида. Первоначально он был пастухом, произошедшим от скромной и очаровательной моавитянки по имени Руфь. К моменту поступления на воинскую службу он был абсолютно несведущ в оружии. Надев на себя латы и опоясавшись мечом, он признается: «Я не могу ходить в этом; я не привык». Совершая свой первый подвиг, когда он убил филистимлянского богатыря Голиафа, Давид пользовался куда более примитивным оружием – пращой. Однако согласно другой версии Давид привлек внимание Саула тем, что был «умеющим играть, человеком храбрым и воинственным, и разумным в речах, и видным собой». Истина, по-видимому, состоит в том, что Давид был на службе у Саула в разные периоды, а профессиональную военную подготовку проходил в качестве наемника у филистимлян. Там он изучил их боевое искусство, включая владение современным стальным оружием. Пик его тамошней карьеры приходится на момент, когда гафский царь Агиш наградил его феодальным поместьем. Он мог бы полностью связать себя с филистимлянами, но в конце концов предпочел трон Иудеи. Выступая то в роли филистимлянского военачальника, то в роли вождя оппозиции по отношению к недотепе Саулу, он собрал группу профессиональных военных, рыцарей и воинов, давших ему клятву верности, лично преданных и надеявшихся впоследствии на вознаграждение земельными наделами. Именно благодаря этой силе он смог после смерти Саула стать царем Иудеи. Затем он дождался беспорядков в северном царстве, Израиле, и гибели Исваала, преемника Саула. В этот момент старейшины севера предложили ему договор на царство. И здесь важно понять, что царство Давида, по крайней мере первоначально, не было государством одной нации: его населяли две различные нации, каждая из которых заключила с ним персональный договор.
Давид оказался самым удачливым и популярным царем Израиля, настолько образцовым царем и правителем, что более чем через 2000 лет после его смерти евреи считали его царствование золотым веком. На деле же правление страной для него все время было сопряжено с риском. Наиболее надежные у него были не израильские части, а его личная охрана из иностранных наемников, херетян и пелетян. Его власть опиралась на профессиональную армию, офицеров которой необходимо было вознаградить землей, – на доход от нее они могли бы содержать своих солдат. Но чтобы дарить землю, ее надо было сначало где-то взять, причем это не всегда можно было сделать за рубежами страны. Отсюда целый ряд бунтов и заговоров, самый серьезный из которых возглавлял его собственный сын Авессалом.
Племена по природе своей продолжали стремиться к сепаратизму. Они возмущались расходами на военные кампании Давида, а еще больше – тенденциями к централизации, которые при нем усилились, а также тем, какие атрибуты восточной монархии при нем возникли: канцелярия, секретариат, гарем, сложно-иерархичный двор. Эти сельские жители чувствовали, что в новой государственной структуре для них нет места, а потому вторили скорбному крику вениамитянина Савея, который «затрубил трубою и сказал: нет нам части в Давиде, и нет нам доли в сыне Иессеевом: все по шатрам своим, израильтяне!»
Эти бунты подавлялись военной машиной Давида, но все сорок лет его правления отнюдь не были безмятежными, а гаремные интриги о престолонаследии (неизбежный спутник монархической полигамии) продолжались до самого конца царствования.
Несмотря ни на что, Давид был великим царем, и тому есть три причины. Во-первых, он соединил государственную и духовную власть, что было абсолютно невозможно при Сауле. У Самуила не было под рукой преемника, и значительная часть его духовной власти отошла к Давиду. Временами злобный, Давид, тем не менее, был глубоко религиозным человеком. Подобно своему сыну и наследнику, Соломону, он был разносторонне одарен, обладал сильным художественным воображением. Следует серьезно отнестись к преданию о том, что он был музыкантом, поэтом и псалмопевцем. Библия утверждает, что он лично участвовал в ритуальных танцах. Он сумел превратить трон, рожденный железной военной необходимостью, в сияющий институт, освященный религией и соединявший в себе восточную роскошь и новые стандарты культуры. Консервативным неотесанным вождям он был, возможно, не по душе, но народные массы им восхищались и были довольны его правлением.
