Сразу загудели многочисленные голоса.
- По одному, пожалуйста, — с завидным спокойствием произнес Лукка.
- Принцесса Александра, что вы чувствуете, нося на себе лигурийский бриллиант, похожий на падающую слезу?
Лукка бросил на нее заинтересованный взгляд. Очевидно, ему любопытно было знать, что она ответит.
- Но это же украшение, а не памятник!
Ее ответ вызвал в комнате взрыв хохота.
- Принцесса Александра, как вам удалось все это время держать в секрете свое знакомство с принцем? — раздался другой голос.
- У меня есть свой способ. Моя мать постоянно мелькала в новостях. Я научилась нескольким хитростям, позволяющим оставаться невидимой.
- Принцесса Александра... — раздался голос дородного журналиста, сидевшего в углу, — прошел слух, что ваш отец имел связь с мафией в Лас-Вегасе. Вы можете это подтвердить?
Лукка напрягся. Алекс поняла, что он готов вмешаться в любую минуту, но она его опередила.
- Да, - внятно произнесла она. — Это только слух! Мой отец был отличным бизнесменом, успешно вложившим собственные деньги в игорный бизнес. К сожалению, его жизнь преждевременно оборвалась в авиационной катастрофе. Я бы отдала все, чтобы он был жив! — Ее голос дрогнул. Крепкая рука обняла ее за талию, притянув поближе, и Лукка сказал:
— Последний вопрос.
— Принцесса Александра! — обратилась к ней пожилая журналистка. — Очевидно, вы, как и ваша мать, могли бы остановить свой выбор на многих великолепных мужчинах - шейхах, королях, кинозвездах. Что вы нашли в принце Лукке?
Алекс неспешно улыбнулась.
— Мы встретились в ювелирном магазине. Сначала я приняла его за охранника. В тот момент я находилась в сильном нервном напряжении и, боюсь, несправедливо выплеснула его на одного из служащих. Когда вмешался Лукка, я предположила, что он наблюдал за нашей перепалкой и пришел арестовать меня. Мы с ним повздорили. Фактически я осыпала его оскорблениями и потребовала сказать, собирается ли он меня арестовывать. Он заверил меня, что ничего подобного у него и в мыслях нет, и предложил мне сесть. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что он говорил со мной тоном монарха.
Присутствующие рассмеялись. Глаза Лукки сверкали.
— В этом человеке было столько обаяния, что я сразу поняла: настал главный момент моей жизни!
Когда он наконец признался, кто он такой, боюсь, меня уже «зацепило»! — Она изо всех сил пыталась говорить спокойно. — Я говорю «боюсь», потому что для меня это была полная неожиданность, но, когда сердце чувствует такое влечение, у вас нет выбора! Он, можно сказать, увез меня, но не в тюрьму, а в рай. Конечно, тот факт, что он самый привлекательный мужчина, которого я когда-либо встречала, сыграл в этом не самую последнюю роль!
Все вскочили, Одобрительно крича и аплодируя, но не Лукка. Он смотрел на нее затуманенными глазами. Выражение его лица было загадочным. Может быть, она сказала слишком много? Или его волнует, как отреагирует на ее откровения его возлюбленная?
Откровенность всегда была лучшей политикой, но, наверное, не в этом случае. Вскоре ее импровизированная речь станет известна всему миру.
Лукка отпустил ее руку и обеими руками оперся о кафедру.
— Как вы уже поняли, наш брак будет живым, полным острых ощущений союзом двадцать первого века, — произнес он своим глубоким голосом.
Публика аплодировала стоя.
Операторы и репортеры один за другим потянулись к выходу. Пока председатель кабинета разговаривал с Луккой, Реджина подбежала к Алекс.
— Вы были великолепны! — прошептала она, пожав ей руку.
— Спасибо, Реджина, но, боюсь, я наговорила лишнего.
— Нет. Это было великолепно! — возразила Реджина. — Идемте, — позвала она. — Папа и мама попросили меня привести вас после пресс-конференции в их апартаменты. Лукка весь день будет занят.
Вот этого-то Алекс и боялась. Несколько часов она пробудет без него...
— Хорошо.
— Лукка! — окликнула Реджина брата. — Мы идем наверх!
— Я присоединюсь к вам позже. — Он перевел взгляд на Алекс. Она увидела, как нервно подергивается его щека. - Вы всех покорили, Александра!
Тогда почему ты не радуешься? Они с Реджиной вышли из конференц-зала через маленькую дверь.
— Повидавшись с родителями, я бы хотела показать вам окрестности.
— С удовольствием бы, но в два у меня урок итальянского с профессором Морелли.
— Вы успеете и то, и другое. — Реджина искоса взглянула на Алекс. — Я вчера видела его на лестнице, когда он вышел из класса. По-видимому, профессор Эмилио заболел?
— Я так поняла.
— Морелли очень хорош!
Алекс улыбнулась.
— Согласна. И он — замечательный учитель.
Реджина подняла одну бровь.
— Лукка знает о замене?
- Да.
— А, это все объясняет...
— Что объясняет? — въедливо спросила Алекс.
— Настроение Лукки за завтраком, когда мама поинтересовалась, начали ли вы заниматься итальянским. Он, похоже, не хотел говорить об этом. — На лице Реджины появилась хитрая улыбка. — Мой брат очень ревнив!
— Не выдумывайте, Реджина! Я не давала ему ни малейшего повода для ревности.
— А вам и не нужно давать. Это совершенно новое для него чувство. Мне нравится наблюдать, как он наконец теряет контроль над собой!
Алекс не решилась протестовать слишком горячо.
— По-моему, вы ошибаетесь.
— Лучше в его присутствии не называть профессора Морелли Томазо, - предупредила Реджина.
— Это значит, что, обращаясь к нему по имени, я нарушаю королевский протокол?
— Разумеется, нет, но вы не знаете моего брата. Он собственнически относится ко всему, чем дорожит.
Без четверти три Алекс вспомнила об этом разговоре, когда Лукка без предупреждения зашел в класс. На нем по-прежнему был великолепный серый костюм, в котором он был на пресс-конференции.
В ожидании Томазо она работала над следующей главой учебника итальянского. Ее учитель задерживался.
— Добрый день, — только и сумела произнести она.
— Добрый день. — Он снял элегантный пиджак и бросил его на кресло. Затем снял галстук и до локтей закатал рукава белоснежной рубашки, обнажив загорелые руки.
— П-профессор Морелли опаздывает.— Она запнулась, чуть не сказав «Томазо». — А я вот повторяю урок.
Лукка сел за стол и посмотрел на нее с нескрываемым мужским восхищением. Она переоделась в оранжевое льняное платье, очень понравившееся ему еще в бутике. Из украшений Алекс оставила только бриллиант.
— Он больше не придет. До выздоровления профессора Эмилио заниматься с вами буду я.
Вот так радость!
