отец, тем хуже он говорил!
Регина хищно прищурилась и продолжила:
– Я – лиса простая… Просто вызвала его мать, мою близкую подругу, и мы с ней преотлично начистили олуху холку! Правда, я ещё и дочь поругала – почему она не обратила внимания раньше? Почему не остановила мужа? Его методы хороши в работе, а вот с лисятами так нельзя! Короче, он быстро изменил свою точку зрения на воспитание гениального лисёнка, но… но было уже поздно. Конечно, он об этом пожалел!
Жест правой руки ухоженной дамы показался Тане таким знакомым, что она не выдержала и спросила:
– Простите… а вы, случайно, не огнёвка?
– Ой, ну как же ты мне нравишься! Ничего, что я на «ты»? Можно?
– Да, конечно… – Таня немного растерялась от такой бурной реакции на свои слова.
– А ты меня зови Региной или Руухой, как тебе будет удобно! Ну так удачно, что я про тебя узнала! – возликовала Регина. – Умница какая! Человек, а такая правильная – наша! Да ещё и наблюдательная! Да, милая, я лиса-огнёвка. Знаю, что у людей это название окраса, а вот у нас – наименование дара. Тебе же Йиарна свой огонь показывала, да?
– Показывала. Она курицу жарила, потом на столе огонь расположила, так красиво было, а ещё – ружьё расплавила.
– Она очень талантливая девочка! – одобрила Регина. – Тявину повезло. А ещё повезло нам – я уверена, что ты найдёшь решение с Лёликом… Знаешь, – тут она поморщилась, – его невеста, в смысле, бывшая невеста, очень и очень красивая лисичка. Правда, он сам её нашёл, я не подбирала, но спорить мы не стали – она из хорошей семьи, только легкомысленная слишком. Ну, молодая, бывает. И ведь она же слышала, как он говорит, изначально была в курсе. Ну так зачем было его к себе приручать, влюблять, а потом так жестоко бросать?
– Он очень переживает?
– Очень! Она на какой-то вечеринке прилисно(прим. автора – аналог слова «прилюдно», применяемый в лисьем обиходе), во всеуслышание спела эту забавную песенку: «Лёлик, солнце, я тебя люблю, но замуж не пойду», а потом передразнила его заикание и заявила, что «зза-за-замуж зза-за ннего не по-пой-дёт»!
– Ой, бедный! – Таня представила Лёлика, которому в лицо, а может, и в лисью морду бросили такое…
– Ещё бы! А потом мне позвонили его родители и сказали, что я должна срочно бросать свой курятник и приехать. Курятником эти смешные дети называют мою птицефабрику… Ой, ну, это ладно, благо есть на кого оставить, так что я решила, что уже лет тридцать не была в приличном, порядочном отпуске и имею на это полное право, вот и приехала, как полагается – надолго. А тут Лёлик… никакой. То есть вообще никакущий! Он решил, что жизнь его закончена, что ничего хорошего в ней больше не будет, впал в уныние, отчаяние, во что там ещё впадают? Короче, во всё подобное он впал разом и до дна!
– Вот ужас-то… – Таня преотлично знала, что животные, даже самые обычные, не особые, могут впадать в глубокую депрессию, из которой подчас и не выходят. А тут такие необычные лисы, да ещё с людскими уязвимостями.
– Да, милая, ужас! Он и есть не хотел, нет, голодовку не объявлял, конечно, – он разумный лисик, но разве можно жить на одном яйце в день или впихнутом чуть не насильно курином крылышке? Мы и так, и этак… а он – не хочу, и всё! Сил нет поесть. Короче, надо было что-то встряхивающее, точнее даже, пинающее!
– И вы решили избавить его от заикания?
– Именно! Да, раз та лиса оказалась такой дурой, что аж лая не хватает, то мы не станем её возвращать! – Регина нехорошо усмехнулась, и Таня сдержалась – не стала спрашивать, а могла ли Рууха это сделать.
«Как-то и без вопроса стало понятно, что могла…» – сообразила Татьяна.
– А раз возвращать не станем, то надо избавиться от заикания, воспрять и выбрать самую-пресамую лучшую лисичку, так, чтобы та визгля хвост себе грызла, сообразив, что потеряла! – продолжила Регина.
– А Лёлик в это не верит?
– Не верит, конечно. Он вообще решил, что на него больше никто никогда не посмотрит и счастье у него того… тю-тю. Тютя какой-то! – сходу рассердилась Рууха. – Ну, вот ты же видела, как я его к тебе привела, да?
– Видела, – старательно скрыла улыбку Таня.
– И нечего такое лицо делать! Да, это было смешно! – фыркнула лисья бабуля. – Но он хоть говорить что-то начал, а то всё больше молчал и страдал!
– Мне его очень жалко, но я пока даже не знаю, с какой стороны приступать, чтобы ему помочь… – честно призналась Таня.
– Да ты уже помогла – он, когда сюда приехал, от нервов съел два бутерброда с колбасой, а моё сокровище Шушаночка натравила на него кота, и тот так его заболтал, что Лёлик ещё и котлету потребил!
– Вот уж что-что, а заболтать Терентий может! – рассмеялась Таня.
– Так и прекрасно! Пусть забалтывает, пусть что угодно делает, только чтобы мой внук не топил себя в этом отчаянии! А заикание… знаешь, как получится. Главное-то поставить цель, а дальше мы к ней прокопаемся хоть верхом, хоть низом, хоть по дуге, хоть с подпрыгом!
– Я ннне ппо-понял… и кккуда вы дделись? – возникла рыжая голова над перилами лестницы, которую Таня с идеальной лисобабушкой и наполовину не прошли. – Ббба-ббуля, ессс-ли ттты за-за-за…
– Закончила рассказывать о тебе? Милый, да я и не начинала, я просто уточняла у Танечки, какие мужчины ей нравятся. Ну как же так… Такая красивая, славная и милая девушка – и не замужем! Мой талант лисьей свахи прямо-таки верещит от желания немедленно начать подбирать ей приличных кандидатов!
Таня изумлённо уставилась на подмигнувшую ей Регину, а сверху раздался мрачный и торжественный, как самая патетическая фуга Баха, голос Лёлика:
– Вво-во-вот бб-ббе-ббеддняга! Бббежжжать-то ей нннекуда! Мммы ж в её дддом вввпёрлиссь!
Глава 10. Забавный зверь
Регина сморщилась, явно сдерживая смех, а потом, сделав над собой усилие, сдвинула брови и серьёзно ответила:
– Милый, за кого ты меня принимаешь?
– Бба-ба-ба-буля… я ж тте-ббя зззнаю! – укоризненно покачал головой Лёлик и поспешил назад, заслышав шум.
– Интересно… а кто такой этот Гудвин? И почему о нём кто-то так… многословно говорит? – прислушалась Регина.
– Ой, он не Гудвин, а Гудини – это карбыш. Ну, полевой хомяк. Только не совсем обычный – типа этих гусей. Он у нас коммуникации от крыс охраняет, – заторопилась объяснить Таня. – А говорит о нём, наверное, Крамеш.
– А! Это такой мрачноватый ворон постарше? Помощник душки-Филиппа? – лукаво улыбнулась Регина.
– Да, именно. Гудини
