Намбиниэль тяжело вздохнул, жить среди людей было несладко, даже в Сардоке, в провинции, на добрых две трети населенной его собратьями. А что говорить про другие края, про остальной мир людей, где эльфы были чужаками, представителями когда-то могущественной, а ныне медленно вымирающей расы, жалкими пережитками прошлого, ненужными, как развалины древних городов и руины разрушенных замков.
Когда-то давным-давно мир был совсем другим, намного чище и красивее. Он принадлежал им, эльфам, но об этой легендарной поре остались лишь призрачные воспоминания, записанные предками в толстые книги, которые были теперь или безвозвратно утеряны, или пылились на полках имперских библиотек, куда вход им, представителям древнего народа, был запрещен под страхом смертной казни.
Намбиниэль не застал той прекрасной поры, хотя ему было более двухсот лет. Не застал ее и его отец, и отец отца, и даже прадед. Никто из его ближайших предков не помнил эпоху «начала конца», когда пала могущественная эльфийская империя и настала эра мрака и невежества, пора становления первых человеческих королевств.
Внешность у эльфов обманчива: с виду чуть более двадцати лет, а в душе уже дряхлый старик, переживший не одно человеческое поколение. Если бы он жил только среди сородичей, то чувствовал бы себя совсем по-другому, но, как ни крути, эльфам испокон веков приходилось общаться с людьми, выживать в их среде, приспосабливаться к их высокому темпу жизни. На трон восходит один император, не успеешь и глазом моргнуть, как он умирает от старости и править начинает его наследник. Преемственность образа мысли нехарактерна для любой королевской династии. Каждый властелин пытается сделать все по-иному: отменяет законы своего предка и ставит на должности новых людей. Проходит немного времени, и все начинается опять: новые порядки, новые налоги, новые реалии и лица. Как жить в мире, в котором каждый год все по-другому? Как иметь дела с людьми, если пышущие здоровьем юноши всего через несколько десятков лет превращаются в беззубых, немощных старцев, а детеныши каких-то жалких пятнадцати лет от роду уже осознают себя зрелыми мужчинами?
Одним словом, эльфам было непросто. Примерно так же чувствовали бы себя люди, если бы им пришлось подлаживаться под жизненный цикл кошек и собак, текущий слишком быстро и длящийся неимоверно кратко.
Конь вдруг заржал и затанцевал на месте. Умное животное подавало знак хозяину, что неподалеку притаилась опасность. В просветах жиденькой рощицы, идущей вдоль дороги, быстро замелькали тени. «Люди, пятеро, на лошадях», – мгновенно оценил ситуацию эльф. Деться было некуда, вокруг паровое поле, а два ряда идущих в шахматном порядке молодых деревьев могли стать укрытием лишь для кролика или иной мелкой живности. Встреча с всадниками была неизбежной, тем более что они уже наверняка заметили его. Намбиниэль поспешно надел шляпу, прикрывшую длинные, заостренные на концах уши. Жмущий голову убор и просторный серый плащ делали одинокого всадника издали похожим на человека, чересчур высокого и худого, но подобные мелочи трудно разглядеть, когда мчишься на полном скаку.
Как только из-за деревьев появился первый всадник, эльф чертыхнулся и скинул на землю бесполезную шляпу. Досмотр был неизбежен, это был конный разъезд имперских войск, а не вооруженные ротозеи местного герцога. Недавние волнения в Ивероне послужили причиной усиленного патрулирования дорог и значимых населенных пунктов. Дополнительные войска в провинцию не вводились, к виноградным лозам Сардока и так крепко присосалась аж целая кавалерийская дивизия, куда уж больше?
Пятеро всадников заметили эльфа и, перейдя на шаг, незамедлительно развернули лошадей в его сторону. Намбиниэль прищурил глаза, пытаясь разглядеть на черных, сливающихся в одно сплошное пятно мундирах знаки различия. «Кажется, взятки можно избежать, а вот дорожный мешок к досмотру приготовить придется, – подумал эльф, заметив на плечах одного из всадников офицерские эполеты. – Одна радость: документы в порядке, да ничего запрещенного с собою нет».
Отряд разделился шагов за десять: офицер и пара солдат подъехали спереди, а остальные двое объехали путника полукругом и остановились сзади, отрезав тем самым ему путь к отступлению. Под бесстрастным взглядом голубых глаз молодого командира Намбиниэль достал из-за пазухи аккуратно свернутые в трубочку проездные документы и, не дожидаясь требования, первым протянул их для ознакомления.
– В порядке, – отрывисто произнес офицер, после того как внимательно изучил три бумаги с печатями магистрата Ивероны: акт гражданства, разрешение на ношение оружия и свидетельство об уплате дорожной подати.
– Вещи досматривать будете? – спросил эльф, беря в руки Дорожный мешок.
– Не стоит, – отмахнулся офицер. – Покажите лучше ваш меч!
– У меня его нет, – приветливо улыбнулся Намбиниэль, скидывая плащ на землю. – С собой только кинжал, смотреть будете?
– Странно как-то получается, господин Мансоро, – заподозрил что-то неладное офицер. – Вы платите сто сонитов в год за право ношения меча, отправляетесь в дорогу, а оружие оставляете дома, почему? Неужели не боитесь разбойников?
– Опасаюсь, – честно признался Намбиниэль, – только не могу понять, чего больше: погибнуть от руки грабителей или потерять вещь, доставшуюся мне по наследству.
– Допустим, – задумчиво пробормотал офицер, – а куда, собственно, путь держите? Почему не по торговому тракту едете?
– В Баркат, по дороге хочу навестить родственников, проживающих вон в той деревушке. – Эльф махнул рукой в сторону леса.
Командир патруля закусил от досады губу. Эльф вел себя на удивление спокойно и учтиво, не задирал нос, как обычно делали его собратья, не выражал недовольства властями и четко отвечал на все вопросы. Придраться было не к чему, а до банального копания в грязном тряпье опускаться не хотелось, тем более что иверонский эльф уплатил дорожную подать в полном размере, а значит, был освобожден от досмотра на территории всей провинции.
– Можете ехать, – небрежно махнул рукой офицер. – Советую позаимствовать у вашей деревенской родни оружие. В Токано сейчас неспокойно, бандиты озорничают…
«Надо же, культурный да заботливый, – отметил про себя Намбиниэль, когда патруль отъехал в сторону. – Надо признать, далеко не самый худший экземпляр человека». Общение с тремя предыдущими разъездами прошло в куда более напряженной атмосфере. Сославшись на особое положение в провинции, грубые солдафоны во главе с мародерами-сержантами перерыли весь дорожный мешок и даже настаивали на проведении личного досмотра. От унизительной процедуры пришлось откупаться трижды, в результате его кошель отощал на двадцать три сонита.
Намбиниэль Мансоро не давал взяток, даже не платил, он расплачивался звонкой монетой не с людьми, а с самой судьбой за то, что не дала сгинуть во время многочисленных стычек или погибнуть от рук наемных палачей, которые так любят внезапно навещать мирно спящих жертв. Он был борцом за свободу своего народа, за возрождение эльфийской цивилизации и ее былого величия, однако в отличие от большинства своих сородичей никогда не лез на рожон и не перечил представителям власти, тем более носящим оружие и умеющим им пользоваться. Глупо спорить со злой собакой, ее нужно обмануть или, на худой конец, отравить.
Имперский патруль наконец-то скрылся из виду. Эльф поднял с земли плащ и не спеша пустил кобылу к уже видневшемуся на горизонте лесу. Встреча с военными не напугала Намбиниэля, но заставила призадуматься. Это был один из шести конных разъездов, регулярно патрулирующих округу. Куда они мчались до встречи с ним? Почему не осмотрели дорожный мешок и так настойчиво расспрашивали про оружие, ссылаясь на тревожные времена и намекая на опасности, подстерегающие путников на дорогах? Из всех возможных вариантов ответа правдоподобным был только один. Что-то произошло впереди: или на дороге, или в лесу. Скорее всего разбойничье нападение. Они пустились в погоню за преступниками, но потеряли след, поехали не в том направлении и слишком поздно осознали ошибку, чтобы гнать коней в противоположную сторону. По крайней мере он на дороге подозрительных личностей не встречал, мимо него за последний час прогрохотали три крестьянские повозки и прошли двое монахов, настолько тщедушных и убогих, что просто не могли оказаться переодетыми разбойниками.
Мнительность – плохая черта, она непременно приведет к сумасшествию, но те, кто забывает про осторожность, сами накликивают на себя беду. Не слезая с лошади, Мансоро достал из-за спины дорожный мешок и извлек из него хлыст с укороченной рукоятью, но зато длинный и чрезвычайно крепкий: две дюжины переплетенных между собой тонких стальных волосков, обшитых снаружи войлоком. Бедная кобыла умерла бы или взбесилась после первого же удара, но ее как раз эльф подстегивать и не собирался.
