— Милости просимъ, въ добрый часъ, сказала она довольно сильнымъ голосомъ и стараясь быть привѣтливою.
— Очень радъ имѣть честь познакомиться, сказалъ Долинскій раскланиваясь, и прибавилъ: — вотъ наша общая племянница.
Онъ выдвинулъ впередъ оробѣвшую Анюту, которая забыла присѣсть, о чемъ ей не разъ приказывала Маша. Варвара Петровна взяла ее за руку и прикоснулась губами ко лбу ея.
— Прошу садиться. Вы вѣрно устали съ дороги, спросила она у Долинскаго.
— Нѣтъ, не могу сказать, чтобъ усталъ, вѣдь К* не Богъ вѣсть какъ отсюда далеко, но при такихъ условіяхъ путешествіе наше было не легко.
— Почему же? спросила Варвара Петровна.
Долинскій взглянулъ на нее и отвѣчалъ спокойно, не высказывая всей своей мысли.
— Мы привыкли къ племянницѣ — намъ жаль разстаться съ ней.
— У васъ много своихъ дѣтей, я слышала.
— Да, много, пятеро, Анюта шестая.
— А я бы полагала, что при такомъ множествѣ дѣтей пристроить племянницу такимъ блестящимъ образомъ, и у васъ, согласитесь съ этимъ, совсѣмъ ужь лишнюю, можно почитать за великое счастіе.
— Мы ее лишнею не считали, сказалъ Долинскій холодно.
— Вы долго останетесь въ Москвѣ.
— О нѣтъ. Я спѣшу домой, притомъ я на службѣ.
— Гдѣ вы служите?
— Въ губернскомъ правленіи. Я совѣтникъ.
— Когда же вы уѣзжаете?
— Полагаю завтра.
— Папочка! воскликнула Анюта въ ужасѣ, срываясь съ кресла на которомъ сидѣла. Не завтра, папочка!
— Она очень васъ любитъ, сказала Варвара Петровна, — и мнѣ кажется мы должны сдѣлать ей, на первый разъ, удовольствіе. Не сдѣлаете ли вы намъ честь пожаловать откушать съ нами завтра и познакомиться съ моими сестрицами. Онѣ этого очень желаютъ.
Долинскій всталъ, обѣщалъ пріѣхать и сердце его сжалось при мысли, что онъ оставляетъ Анюту съ этою холодною, великосвѣтскою дамой.
— Итакъ до завтра, сказала она, — мы обѣдаемъ ровно, ровно въ пять часовъ. Сестрица моя больная и нашъ день идетъ пунктуально. А ее, вы, конечно, мнѣ теперь же оставите.
Анюта стремительно бросилась къ папочкѣ и повисла на его шеѣ.
— Анюта, Анюточка, дружочекъ, говорилъ онъ ей шепотомъ, — помни что говорила Маша, владѣй собою. Я не прощаюсь съ тобой, я пріѣду завтра.
Анюта, скрѣпя сердце, стояла смирно, но крѣпко, крѣпко держала его за руку.
Онъ пошелъ изъ комнаты, она не выпуская руки его пошла съ нимъ.
— Куда? сказала Варвара Петровна останавливая ее и стараясь говорить ласково.
— Я хочу проводить папочку, сказала Анюта по своему, рѣшительно, даже рѣзко.
— А! протянула Варвара Петровна и прибавила: ну что жь? Проводи до передней.
Тамъ Анюта расплакалась; папочка утѣшалъ ее, осыпалъ поцѣлуями, умолялъ не плакать. Изъ гостиной раздался сильный голосъ тетки.
— Анна! Анна! Поди сюда.
— Она зоветъ тебя, сказалъ папочка; Анюта, которую никто, никогда ни звалъ Анной, не поняла, что тетка зоветъ именно ее. Поди, поди, милая, до завтра.
Анюта оторвалась отъ него и вся въ слезахъ вошла въ гостиную. Варвара Петровна ласково поцѣловала ее.
— Не плачь, сказала она, — если ты будешь послушна, тебѣ у насъ будетъ хорошо. А теперь пойдемъ, я отведу тебя въ дѣтскую, и позднѣе представлю сестрицамъ.
Варвара Петровна привела Анюту на верхъ, гдѣ три большія, на солнечной сторонѣ, но низкія потолкомъ комнаты были заново отдѣланы. Все блистало и было съ иголки. Ихъ встрѣтила не высокаго роста черноволосая, чернокожая, полная женщина одѣтая въ темное платье и бѣлый батистовый чепецъ, съ бѣлымъ какъ снѣгъ воротничкомъ и нарукавниками.
— Вотъ твоя нянюшка, Анна, сказала Варвара Петровна и, обратясь къ нянѣ, прибавила по-нѣмецки, — Катерина Андреевна, вотъ ваша княжна. Займите ее до обѣда. Она, очень натурально, огорчена. Развлеките ее, Ѳеня!
Молодая горничная, одѣтая очень щегольски и глядѣвшая изъ полуотворенной двери, вошла въ комнату.
— Скажи Максиму чтобы сейчасъ послалъ за моею портнихой и на Кузнецкій Мостъ за модисткой и бѣлошвейкой. Княжнѣ надо заказать бѣлье, прибавила Варвара Петровна, обращаясь къ Катеринѣ Андреевнѣ, — платья, шляпки, манто, словомъ, все что нужно.
— У меня все есть, сказала Анюта. — Мой чемоданъ папочка пришлетъ сейчасъ.
Варвара Петровна ничего не отвѣтила Анютѣ, будто и не слыхала и обращаясь къ Нѣмкѣ сказала.
— Въ пять безъ четверти приведите княжну въ гостиную. Пока Англичанка не переѣхала, вы должны приходить съ ней внизъ.
Сказавъ это Варвара Петровна ушла.
Анюта сѣла на стулъ. Какою одинокою, оставленною, брошенною чувствовала она себя. Слезы ручьемъ текли изъ глазъ ея. Сердце ея билось и замирало.
— Посмотрите ваши комнаты, сказала ей ласково Катерина Андреевна, — я покажу вамъ ихъ и вы сами увидите, какъ тетушка о васъ заботилась. Тетушка ваша Лидiя Петровна сама всѣ мебели уставляла. Она предобрая.
— Я ее не знаю, проговорила Анюта.
— Не видали еще. Увидите за обѣдомъ. Она самая младшая.
— А та которая здѣсь была?
— Варвара Петровна, ваша опекунша и воспитательница. Надо быть послушною, она строгая. Не надо шумѣть внизу, не надо бѣгать, помните это. Не надо громко говорить и смѣяться — тамъ больная и малѣйшій шумъ ей вреденъ. Ну пойдемте смотрѣть комнаты. Вотъ ваша спальня.
Это была довольно большая комната; въ углу стояла постель подъ бѣлыми кисейными занавѣсками, покрытая голубымъ стеганымъ атласнымъ одѣяломъ. Противъ нея стоялъ краснаго дерева кіотъ, съ висячею зажженою лампадой предъ старинными въ богатыхъ ризахъ иконами. У стѣны диванъ, круглый столъ, въ простѣнкѣ зеркало, въ другомъ туалетъ краснаго дерева. Мебели были обиты голубымъ ситцемъ. Изъ этой комнаты перешли онѣ въ другую, меньшую размѣромъ. Посреди ея стоялъ столъ покрытый темнымъ сукномъ, вокругъ его стулья, по стѣнамъ шкапы.
— Это ваша классная. Книги выбирала сама Варвара Петровна. Вы ихъ посмотрите вечеромъ, есть книги съ картинками, а теперь перейдемъ въ вашу гостиную. Вотъ она.
Онѣ вошли въ уютную полукруглую комнату, мебель которой была обита розовымъ ситцемъ, обои ея были свѣтлые, окна ея выходили въ садъ, старинный тѣнистый, и одна высокая развѣсистая липа касалась окна своими вѣтками, Анютѣ приглянулась эта комната и понравился садъ.
— Ну вотъ и все. За вашею спальней моя комната, а за нею дѣвичья, но вамъ туда ходить не надо. Не правда ли какія хорошенькія комнаты.
— Да, сказала Анюта, которая думала о томъ, какъ будетъ ей скучно жить тутъ совсѣмъ одной. Комнаты, исключая гостиной, были такъ велики, что она чувствовала себя затерянною. Она сѣла у окна и глядѣла въ садъ. Катерина Андреевна помѣстилась противъ нея съ чулками. Спицы такъ и прыгали, такъ и скакали въ рукахъ ея. Молчаніе длилось довольно долго.
— Вы всегда такія тихія? спросила Катерина Андреевна.
— Нѣтъ. Когда мои сестры и братцы… Анюта не договорила, голосъ ея задрожалъ, она замолчала.
— Ну да, ну да, сказала Нѣмка, но вы скоро привыкнете и поймете, что здѣсь вамъ лучше. Вы въ богатомъ домѣ, у почтенныхъ, всѣми уважаемыхъ, благородныхъ дамъ. Это ваше мѣсто по рожденію и высокому положенію. Вы очень, очень счастливое дитя!
— Я-то, сказала Анюта съ горечью, — такого счастія я никому не желаю!
— Не говорите, такъ, это не хорошо. Не надо.
Анюта молчала.
— Не хотите ли поиграть? Вотъ ваши куклы. Катерина Андреевна отворила шкапъ и принесла большую, богато одѣтую куклу.
— Я въ куклы не играю, сказала Анюта.
— Какъ, у васъ не было куколъ? спросила удивленная Катерина Андреевна.
— Нѣтъ были, но я давно отдала ихъ Лидѣ и Лизѣ. Онѣ маленькія и играютъ, а я ужь большая; мнѣ минуло тому назадъ два мѣсяца двѣнадцать лѣтъ.
— Очень большая, сказала Катерина Андреевна такимъ тономъ, что Анюта поняла, что она считаетъ ее совсѣмъ маленькою.
— Что же вы дѣлали?
— Читала, гуляла, играла.
— Во что?
— Въ свои домы, въ разбойники!
— Я такихъ игръ не знаю.
— Никто не знаетъ, кромѣ насъ, сказала Анюта съ нѣкоторою гордостію. — Мы сами ихъ выдумали.
