все творчество художника целиком, приходишь к выводу, что наиболее важными для него, наиболее «весомыми» были две основные темы:
материнство (
рождение)
и смерть, полнее всего раскрытая как гибель воина. Тема материнства возникает у Петрова-Водкина уже в африканских этюдах, обобщая их, он пишет картину «Рождение» (1909). Отголоском того же мотива является и картина «Семья кочевников» (1907). А еще раньше была майоликовая «Богоматерь» 1904 года.
Наиболее полно, художественно и многообразно раскрывает художник эту «вечную» тему в полотнах 1910–1920 годов: «Мать» (1913), «Богоматерь Умиление злых сердец» (1914–1915), «Мать» (1915), «Утро. Купальщицы» и «Полдень» (1917), «1918 год в Петрограде» (1920), «Детская» (1924) и «Утро в детской» (1925), «Материнство» (1925), «Матери» (1926), «Первые шаги» (1926), «Землетрясение в Крыму» (1927) и, наконец, «1919 год. Тревога» (1934), отголоски ее в последней большой картине «Новоселье» (1937).
Богоматерь Умиление злых сердец. 1914–1915. Холст, масло. ГРМ
Последний из выделенных нами идейно-тематических мотивов — мотив смерти — не может соперничать с перечисленными выше по количеству воплощений, однако он чрезвычайно важен для художника. Он освещал своим смыслом сюжеты, казалось бы, далекие и заставлял автора переосмысливать и конкретизировать даже содержание более ранних произведений в новом ключе. Имеется в виду разговор о том, что «Мальчики» написаны как «похоронный марш» на смерть Врубеля и В. Серова, что «Купание красного коня» предвещало пожар мировой войны, что «Полдень» связан с переживаниями смерти отца и т. п. И действительно, так или иначе, сразу написанные как программные произведения или понятые в своем сокровенном смысле позднее и роспись «Каин и Авель» (1910), и «Мальчики» (1911), и «Полдень» (1917), «На линии огня» (1916), «После боя» (1923), «У гроба В. И. Ленина» (1924), «Смерть комиссара» (1928) — все эти полотна — многогранное художественное решение мастером одной из основных проблем человеческого бытия. К этому циклу, безусловно, примыкают и символико-аллегорическое переосмысление той же темы в замыслах картины «Гибель» (1914), и демонстративно поданное ощущение напряженности и тревоги в полотне «Жаждущий воин» (1915). Не случайно эти работы создавались в годы войны.
Изображение человека в труде, человека-труженика занимает небольшое место в раннем творчестве Петрова-Водкина. Его «Рабочий» (1912) кажется почти случайным среди устойчиво повторяющихся образов прекрасных обнаженных юношей, зачарованных женщин, задумчивых детей. Однако мотив труда и труженика находит свое развитие, разделившись на два русла: мотив крестьянина-пахаря («Полдень», «Микула Селянинович») и рабочего, подававшегося позднее уже вне «трудового» сюжета, как фундаментальный человеческий тип, тяжелый, упорный, грозный — «Рабочие (Дискуссия)» и другие.
Мать. 1915. Холст, масло. ГРМ
Жаждущий воин. 1915. Холст, масло. ГРМ
Рабочий. 1912. Холст, масло. Художественный музей города Мальмё, Швеция
Приведенные здесь перечни названий могут, конечно, показаться странным и ненужным загромождением текста. Мне они представляются необходимыми для активизации внимания читателей в указанном направлении. Важно понять, что Петров-Водкин действительно был человеком и художником архетипического мышления, именно таким образом он переживал и осмысливал действительность. Живые непосредственные впечатления от реальности, фиксация деталей жизни, зоркость к которым этого мастера было бы странно отрицать, всегда ложились у него на фундаментальную подкладку серьезных, глубокомысленных размышлений о законах развития жизни, о человеке и его месте в мироздании.
Яблоки. 1912. Холст, масло. Частное собрание
Мельница. 1912. Холст, масло. Частное собрание
В приведенных рядах названий полотен на первый план естественно выходят различия в пластической трактовке единых тем в разные периоды творчества. Однако внимательный взгляд уловит и удивительную устойчивую прочность многих пластических стереотипов: мать с ребенком на руках, вытянутые тела обнаженных мальчиков, легкая девичья полуфигура в национальном костюме и некоторые другие — прошедшие через десятилетия работы живописца, но воспринимающиеся не как штампы, а именно как устоявшиеся пластические формулы.
Постоянные повторения, продолжения однажды найденного мотива характерны и для натюрмортов художника. Такова серия скрипок (1916, 1918, 1920), полевые цветы (1916, 1921), зеркала, самовары… Наибольший концептуальный смысл имеет, по-видимому, мотив яблок, к которому художник настойчиво возвращался, начиная с первых натюрмортов 1910-х годов: рисунок ветки с яблоками «Гусевка» (1912), живописные натюрморты (1912, 1917), «Полдень» (1917), «Розовый натюрморт» (1918) и др. В отличие от простого повторения привычных предметов в натюрмортах в этих повторах мы имеем дело со сложным процессом слияния живописной разработки пластической темы с символизацией образа — стягиванием к нему множества жизненно важных смыслов. Так в мотиве яблок: упругий рост ветви и зрелая округлая тяжесть плодов[122], вечное движение жизненного цикла (цветение — зрелость — увядание — новое цветение), символ человеческих трудов на земле.
Особая чуткость Петрова-Водкина к символическому смыслу и эмоциональной наполненности пластической формы делала для него самого несущественными границы жанров: эскизы-натюрморты часто выполняли в его творчестве роль композиционных эскизов, в которых он искал живописные и колористические характеристики задуманных больших картин[123]. Колорит и общий характер предметной формы, некие живописные взаимоотношения предметов прочно ассоциировались у художника с определенной эмоциональной и смысловой ситуацией человеческих отношений. В обозначенном контексте архетипичности художественного мышления становится понятным значение новых образных тем, пришедших в творчестве Петрова-Водкина в десятые годы, а точнее — смысл их новой интерпретации.
Гибель (Ураган). Эскиз. 1914. Бумага, графитный карандаш, акварель. ГРМ
Две. 1917. Холст, масло. Псковский государственный объединенный историко-архитектурный и художественный музей
В 1913 году он написал картину «Мать», в 1915 — «Девушек на Волге». Смена преимущественно юношеских (мужских) образов начала десятых годов женскими, явно ощущаемая нами по законченным, нашедшим свое полное выражение картинам середины — второй половины десятых годов, имела своим следствием изменение общего звучания творчества художника. В жизнеутверждающих образах крестьянок — девушек и матерей — элемент трагического, гибельного оттеснен, загоняется в подтекст, присутствует лишь как эмоциональный камертон темы материнства, где радость неизбежно сопряжена с заботой и тревогой.
Открытая экспансия настроений тревоги, борьбы, ощущения надвигающейся катастрофы и гибели отрабатывались художником в годы войны в эскизах картины «Гибель (Ураган)» (1914), нашли свое выражение в полотне «На линии огня» (1916), то есть в вещах, построенных на основе мужских образов. Но эти мотивы, повторяю, оттеснены и уравновешены в те годы мягкой женственной темой.
«Женственная» тема России
Имевшая прежде множество различных воплощении — в ряде
