- Спасибо, что говоришь это мне лично, - проговорила она, пытаясь сохранять непринуждённость, но сама поняла, что получилось неважно.
- А как теперь по-другому?
Как ни пыталась она поддержать деловой тон, он непременно уводил разговор в другую сторону. А может быть у неё уже на этой почве обострение. Она уже не могла смело гарантировать свою адекватность в данном вопросе. Везде казались сплошные намёки. Вероятно, уровень её озабоченности начал зашкаливать, а его лёгкая ирония выводила из себя.
- Зачем? – наконец она задала вопрос, который её интересовал более всего. - Скажи, зачем переводить меня на должность… на работу, в которой я ни черта не понимаю, а потом давать мне наставника для моего обучения? Зачем напрягать ради меня кучу людей, у которых полно своей работы?
- Предпочитаешь увольнение? – вкрадчиво спросил он, но она почувствовала, что воздух вокруг них сгущается. Разве можно от него получить нормальный ответ на прямо поставленный вопрос. И не мечтайте! Данте… и… чёрт дери его фамилию, не отличался умением нормально выражаться.
- Нет, - уверенно заявила она. - Если бы мне это было нужно, я не стала бы ждать, пока ты это сделаешь. Ушла бы сама.
- Вот и я думаю, что это было бы слишком мелочно с моей стороны – уволить тебя из-за… как ты это назвала? …весёлого девичника? – на первый взгляд беззлобно закончил он.
- Весьма великодушно с твоей стороны, - не удержалась она от колкости, чувствуя всё же, что её заносит. Надо бы прекратить разговор, но уже не могла.
- Это не великодушие. И не благородство, - тень холодной ироничной улыбки промелькнула на лице. - Я не меценат и не спонсор, и благотворительностью не занимаюсь в любой форме. Но трусливым и малодушным никогда не был.
- Тогда зачем? – снова спросила она, настаивая на своём.
- Зачем? – Он сделал паузу. - Всё просто. Не представляю, как буду работать с женщиной, глядя на которую у меня возникает только одна мысль. – Тут он снова остановил свою речь и, дождавшись у неё на лице выражения немого вопроса, продолжил: - Мысль, что я хочу её трахнуть. А точнее тебя. Всё утро думаю, где на твоём платье молния.
Он ещё не договорил, а она уже вскочила с кресла. И на этот раз не стала дожидаться разрешения покинуть кабинет. Резко развернулась, чтобы рвануть к двери, но не успела. Он перехватил её сзади, прижал к себе и они оба застыли на месте, слегка ошеломлённые этим первым таким тесным контактом. В нос ударил резкий аромат его парфюма, голова закружилась. Он и до этого будоражил её обоняние, одурманивал, и не заметить этого было выше её сил. Но и вдохнуть было боязно, не решалась сделать даже это движение. Казалось, это спровоцирует его, ведь они и так зашли слишком далеко. Все это время она пыталась разогнать теплоту, что зарождалась между лопаток и спускалась вниз, вызывая испарину на спине. В глаза бросилась обстановка кабинета ещё больше убеждая в неправильности их отношений. Она на работе! Они на работе!
Данте прижал её стройное тело крепче, явственно осознавая, что это было именно то, что он так хотел сделать. Но для удовольствия этого было ничтожно мало и первые приятные ощущения от соприкосновения с ней тут же превратилось в пытку, потому что он прекрасно понимал, что здесь они этого не сделают, здесь, в своём кабинете, он не стащит с неё платье и не займётся с ней страстным сексом, как бы ни хотелось.
Она всё-таки вздохнула, глубоко, так что платье на груди натянулось, и отклонила голову в сторону, почувствовала его тёплое дыхание на шее. Отстранилась, но безуспешно.
- Прекрати… - как-то сумела сказать.
Заверещать? Глупо. И он это знал. Прекрасно знал, что она не будет вопить и верещать. Оставалось только покрепче вцепиться в запястья и не дать его рукам шарить по собственному телу.
- А что ты так разволновалась, Птичка? – ласково спросил он.
- Оставь свои намёки.
- Какие же это намёки? Я тебе прямо говорю. Всё как есть. Ну так, где же у нас молния? Здесь? – Он провёл указательным пальцем по шву на платье вверх от бедра до груди, очертив плавный изгиб её талии. - Или здесь?
Она снова замерла. Застыла пришпиленная к полу, словно он не пальцем водил по её талии, а раскалённым железом. Дыхание участилось, а тело налилось тяжестью. Не смогла остаться равнодушной и самое обидное, что для этого не нужно было изобретать изощрённых способов. У него и так всё получилось.
- Забудь… - Энджел не договорила, потому что дыхание стеснилось и во рту пересохло, когда он скользнул пальцами по шее, убрал волосы и взялся за «собачку» на молнии. Сердце выпрыгивало из груди, она поняла, что у неё нет ни единого шанса помешать ему, только надеяться на его благоразумие. Плавно он оттянул вниз крохотный «язычок», а она сдавленно пискнула, выражая свой протест, но он не слушал, продолжая расстёгивать платье.
- Данте!
Он хотел всего лишь подразнить её, но остановиться не смог. Сантиметр за сантиметром он тянул вниз злосчастную «собачку» и прекратил, как только она возмущённо воскликнула. Дотронулся кончиками пальцев до обнажённого участка тела и провёл линию вдоль по позвоночнику вверх, наслаждаясь теплотой и мягкостью кожи.
Такое приятное прикосновение… Нежное и сладостное…
Платье было расстёгнуто всего лишь до уровня лопаток, но и этого вполне хватило, чтобы почувствовать себя абсолютно голой.
- Ну, так, почему это тебя так сильно волнует? У тебя же всё решено… есть жених, скоро свадьба. Кстати, когда планируется это прекрасное торжество двух любящих сердец? – тут он дал себе волю и вложил в слова весь свой сарказм. – Ты ведь всё решила и ничего не собираешься менять, да?
- Да! – поразилась силе своего голоса. - Я всё решила. И ничего менять не собираюсь. Меня абсолютно всё устраивает в моей жизни. И если ты дашь мне спокойно работать, я буду просто счастлива! – закончила она не так твёрдо как начала, а всё потому, что он коснулся губами шеи. Не поцеловал, а просто прикоснулся. Тепло, даже горячо, очень ощутимо. Знакомо, вызывая бурную реакцию в каждой клеточке тела.
Приятно и запретно. И так плохо, что нужно выбирать, а не наслаждаться. И так мучительно, что нужно остановиться…
У неё в ушах отдавался бешеный стук собственного сердца. А может быть и его тоже, слишком крепко он её прижал.
«Нужно остановиться, пока не поздно…»
«Пожалуйста, прекрати…»
- Вот видишь, - тихо сказал он, и в голосе его не было ни капли язвительности, - мы не сможем работать вместе. Лети, Птичка… - он резким движением застегнул молнию, потом медленно убрал руки. Она и не вырывалась, хотя и он не держал, только дышала чуть чаще, чем обычно. Он отступил на шаг, а она повернулась к нему и одёрнула платье, разгладила всё несуществующие складочки. Теперь некуда спешить, а нужно успокоиться, иначе её горящее лицо в приёмной скажет всё само за себя.
