— Парни, — негромко сказал Мэл, — тренер скончался.
Материализовавшись из тени, Кролик заковылял по беговой дорожке. Все молча наблюдали, как он исчез за табло для ведения счета. Через несколько секунд фонари на юго-западной стороне погасли.
«Рейкфилд» погрузился в темноту.
Большинство молчаливо сидевших на трибуне «Спартанцев» не знали Мессину без Эдди Рейка. И более старшие игроки, бывшие совсем юными, когда в город прибыл двадцативосьмилетний никому не известный и никак себя не проявивший футбольный тренер, — даже они считали влияние Рейка столь огромным, что легко представляли его вечным. Наконец, до Рейка Мессина ничего собой не представляла. Такого города не было на карте.
Бдения окончились. На стадионе выключили свет.
Несмотря на долгое ожидание неминуемого конца, сообщение Мэла оказалось тяжелым ударом. Каждый из «Спартанцев» на несколько минут ушел в воспоминания. Поставив бутылку, Силос забарабанил по вискам кончиками пальцев. Опершись локтями на колени, Пол Карри молча смотрел на поле, в точку близ пятидесятиярдовой линии, где обычно бушевал и кипел недовольный тренер и куда при сколько-нибудь плотной игре соваться не полагалось. Нили вспомнился Рейк, зашедший в больничную палату с зеленой мессинской шапочкой в руке, — как он негромко что-то говорит своему бывшему всеамериканскому квотербеку, переживающему из-за колена и своего будущего. И как пытается попросить прощения.
Нат Сойер сжал губы, пытаясь не расплакаться. В последние годы Эдди Рейк значил для него гораздо больше, чем прежде. «Слава Богу, что темно», — подумал Нат. Но он знал, что были и другие слезы.
Над небольшой долиной из лежавшего невдалеке города поплыл негромкий звон колоколов. Мессина узнавала новости, так страшившие этот город.
Первым молчание нарушил Бланшар Тиг:
— В самом деле, давайте закончим историю с игрой. Мы ждали пятнадцать лет.
Пол:
— Мы все ринулись по правому краю, Алонсо прошел шесть или семь ярдов, но сделал это вне поля.
Силос:
— Он бы принес очки, но Ватрано не смог остановить лайнбэкера. Я ему сказал — пропустит еще одного, и в раздевалке я сам отрежу ему яйца.
Пол:
— Они собрали всех на линии розыгрыша. Я все спрашивал Нили, может ли он сделать пас, хотя бы не очень сильный, чтобы навесить по центру, перебросив через их вторую линию.
Нили:
— Я мяч-то едва держал.
Пол:
— Вторая попытка, и мы делаем вынос слева…
Нили:
— Нет, на второй мы выставили троих — два принимающих и один в глубине, я отошел назад делать пас, потом прорвался и побежал, прошел шестнадцать ярдов — и не смог выйти за линию. Меня опять сбил Дэвон Бонд, и показалось, что я умер.
Коуч:
— Помню этот момент. Бонд тоже долго вставал.
Нили:
— Я за него не переживал.
Пол:
— Мяч был на сороковой, оставалась примерно минута. Не помнишь, мы опять сделали вынос?
Нили:
— Да, влево. Почти заработали первую попытку. Алонсо опять вышел за линию как раз перед нашей скамьей.
Нили:
— Потом мы попробовали еще раз сыграть в пас, Алонсо промазал, и мы чуть не отдали мяч.
Нат:
— Считай, отдали, но сейфти заступил одной ногой на линию.
Силос:
— Вот тогда я сказал, чтобы больше никаких пасов от Алонсо.
Коуч:
— Как прошло ваше совещание?
Силос:
— Довольно напряженно, но стоило Нили сказать, чтобы мы заткнулись, и мы заткнулись. Он все говорил, что мы держим их за горло, что мы победим, и, как всегда, мы верили.
Нат:
— Мяч был на пятидесятой — и пятьдесят секунд до конца.
Нили:
— Я велел делать скрытую передачу, и вышло отлично. Пас был слишком быстрый, я едва подцепил и левой откинул мяч на Алонсо.
Нат:
— Красиво получилось. На него наскочили, он ушел и тут встретил стену из блокирующих.
Силос:
— Тогда я и достал Бонда, пока он возился в блоке и ничего не видел, впер шлемом в левый бок — и его унесли.
Нили:
— Возможно, в тот момент мы и выиграли.
Бланшар:
— Трибуны взбесились, тридцать пять тысяч зрителей орали как сумасшедшие, но мы слышали, как ты врезался в Бонда.
Силос:
— Я сделал все по правилам. Хотелось бы иначе, но момент не годился для пенальти.
Пол:
— Алонсо заработал около двадцати ярдов. После травмы часы остановили, так что у нас было сколько-то времени. Нили объявил три розыгрыша.
Нили.
— Не хотелось нарваться на перехват или случайную потерю. А единственный вариант — это растянуть защиту, выставив принимающих по краям, и идти вперед из позиции для снэпа. На первую попытку я поставил десять в нападение, кажется.
Нат:
— Одиннадцать. Первая попытка с отметки двадцать один ярд, и тридцать секунд до конца.
Силос:
— Я сказал им, чтобы кого-нибудь убили.
Нили:
— Нам снесли всех трех лайнбэкеров, а меня прихлопнули на линии. Пришлось взять последний тайм-аут.
Эймос:
— Ты не думал насчет филд-гола?
Нили:
— Да, но нога у Скуби была слабая. Точная, но слабая.
Пол:
— Плюс мы уже год не забивали с игры.
Силос:
— Ногой по мячу у нас не получалось.
Нат:
— Спасибо, Силос. Я во всем полагаюсь на тебя.
Завершающий розыгрыш, предпринятый с шаткой надеждой прорыв, обернулся едва ли не самым знаменитым событием из славной истории «спартанского» футбола. При двадцати ярдах, которые нужно было пройти без тайм-аутов и имея всего восемнадцать секунд до конца матча, Нили выставил по краям двух ресиверов и разыграл снэп, быстро отдав пас Маркусу Марби. Тот сделал три шага, неожиданно остановился — и вернул мяч Нили, который рванул направо и покачал мяч на руке, будто подготавливая бросок. Затем, когда он развернулся в сторону противника, линия нападения пошла вперед, ища того, кто захочет попасть под раздачу. На десятиярдовой линии Нили, несшийся как бешеный, опустил шлем и врезался головой в лайнбэкера и сейфти. Столкновение должно было закончиться нокаутом, однако Нили вывернулся — контуженный, но свободный, хотя и с заплетающимися ногами, — и, получив еще один удар на пяти ярдах, попал в блок на отметке три ярда, где его смогли окружить почти все защитники «Ист-Пайка». Казалось, розыгрыш закончен, а игра сделана — и в этот момент в окружавшую Нили человеческую массу врезались Силос Муни и Барри Вартано, уронив всю кучу-малу в конечную зону. Все еще державший мяч Нили вскочил на ноги, устремив взгляд на молча и безучастно стоявшего в двадцати футах от них Эдди Рейка.
Нили:
— Долю секунды хотелось швырнуть мяч не в землю, а в него, но тут меня приложил Силос, я упал, и все попрыгали на меня.
Нат:
— Выбежала вся команда заодно с группой поддержки, инструкторами и половиной оркестра. Получили за демонстрацию пятнадцать ярдов.
Коуч:
— Никто не обратил внимания. Помню, я взглянул на Рейка и тренеров. Они не двинулись с места, разговаривали о чем-то.
Нили:
— Помню, как я лежал в конечной зоне, почти раздавленный друзьями по команде, и думал: мы только что сделали невозможное.
Рэнди:
— Мне было двенадцать. Помню, как все мессинские фанаты сидели пришибленные, выжатые как лимон. Многие плакали.
Бланшар:
— Ребята из «Ист-Пайка» тоже плакали.
Рэнди:
— Помнишь, после начального удара они провели еще один розыгрыш?
Пол:
— Да, Донни сыграл как молния и блокировал их квотербека. Игра была окончена.
Рэнди:
— Совершенно неожиданно команда в зеленых футболках бегом умчалась с поля. Ни рукопожатий, ни командного совещания после игры — ничего… Все отчаянно неслись в раздевалку. Команда исчезла.
Мэл:
— Мы решили, что вы свихнулись. Хотелось услышать какие-то слова, думали, вы выйдете на награждение.
Пол:
— Выходить мы не собирались. Кого-то прислали, чтобы вызвать нас на церемонию, но мы не открыли дверь.
Коуч:
— Получая второй приз, ребята из «Ист-Пайка» пытались улыбаться. Они еще не оправились от потрясения.
Бланшар:
— Рейк тоже куда-то пропал. Чудом нашли Кролика, которому пришлось выйти на центр поля и получить кубок чемпионата. Выглядело странно, но мы слишком волновались, чтобы об этом задумываться.
Подойдя к холодильнику Силоса, Мэл потянулся за пивом.
— Шериф, угощайтесь, — сказал Силос.
— Я не на службе. — Сделав большой глоток, Мэл начал спускаться по ступенькам. — Парни, хороним в пятницу. В полдень.
— Где?
— Здесь, где же еще…
ЧЕТВЕРГ
Нили и Пол встретились рано утром в четверг внутри книжного магазина, где Нат сварил новую чашку своего очень быстро вызывающего зависимость и, вероятно, незаконно добытого гватемальского кофе. Нат стоял около узкого стеллажа с оккультной литературой в компании зловещего вида посетительницы — бледной и с черными как смоль волосами.
