этих слов лежавшее на моей ладони кольцо начало мне нравиться намного сильнее. Если так, то значимость этого артефакта сложно переоценить. Что может быть лучше возможности избежать опасности и остаться в живых? Как сказал Бахрам, главное просто вовремя это сделать.
Я решил не надевать кольцо прямо сейчас — все-таки какие бы слова не говорил султан, не думаю, что ему и его брату будет приятно видеть одно из своих родовых сокровищ на моем пальце. Поэтому я бережно положил кольцо обратно в мешочек и спрятал его в карман.
— Еще раз благодарю, господин султан, — сказал я и он благосклонно кивнул в ответ.
— Ну, что же… Теперь, когда главное дело сделано, могу вам сказать и еще вот что, — Мухаммадкарим внимательно посмотрел на меня и его взгляд сделался острым, как лезвие меча. — Хочу, чтобы вы знали еще кое-что, граф. В жизни бывают всякие ситуации и если вам когда-нибудь понадобится моя помощь… Не будьте глупцом — не постесняйтесь обратиться ко мне. Я не самый богатый и могущественный человек на Земле, но кое-что могу.
— В этом я даже не сомневаюсь, — улыбнулся я.
— В таком случае, пообещайте, что не побрезгуете моей помощью.
— Обещаю.
— Между прочим… — он покрутил головой по сторонам и посмотрел на Бахрама. — Я не вижу ни одного кувшина вина. Распорядись, чтобы нам принесли несколько. Насколько мне известно, по древнему русскому обычаю требуется выпить на дорожку, верно, граф?
— Так и есть, господин султан, — кивнул я.
— Ну, значит Романов меня не обманывает. Так что, не откажете мне в чашке вина, выпьете со стариком?
Вообще-то мне хотелось отдохнуть перед полетом — за день я порядком устал от бесконечных путешествий по Бухаре и прилегающим территориям. Но отказывать Мухаммадкариму после всего, что произошло — это было бы, как минимум, некрасиво.
— С удовольствием, господин султан. Кому хоть раз вредила чаша вина в хорошей компании?
Глава 8
Испанское королевство.
Где-то недалеко от Валенсии.
Бывшая резиденция рода де Линьола.
Барон Леонор де Линьола сидел в тени старого дерева напротив фамильного склепа своей семьи, размышлял и отдыхал.
Давным-давно, в те далекие времена, когда его род крепко стоял на ногах и бесчисленные родовые войны еще не подкосили его, здесь бурлила жизнь.
Резиденция напоминала пчелиный улей, в котором все время что-то происходило. Ежедневно кипели страсти, бросались угрозы и давались клятвы, столовая никогда не пустовала, так как всегда находился гость, которого следовало накормить по правилам этикета.
Теперь же все было иначе. Великолепное в прошлом здание, на строительство которого ушел не один килограмм золота, выглядело несколько заброшенным. Хотя впечатления полного запустения не возникало.
Собственно, так оно и было. С тех пор, как его род был вынужден перебраться в Российскую империю, резиденция оказалась заброшенной. Формально земля осталась во владении их рода, но средств на поддержание всего этого хозяйства все время не хватало.
Да и особого смысла в этом не было. Какой прок ежемесячно тратить огромное количество денег, если по сути это никому не нужно? Барон никогда не был жадным, но разбрасывать деньги просто так тоже не входило в его правила. Родовые склепы в норме, остальное тоже более-менее, а что еще нужно, чтобы ему было не стыдно?
Именно поэтому де Линьола держал здесь всего несколько человек прислуги, которые старались поддерживать в этом месте хоть какую-то видимость порядка. Иначе все давно развалилось бы окончательно.
Слуги жили в небольшом домике, который когда-то был выстроен специально для этих целей и, по крайней мере в этом, с тех пор ничего не изменилось.
Сам барон редко бывал здесь, даже с учетом того, что неподалеку от Валенсии у него имелась собственная вилла. Лишь только в те моменты, когда ему нужно было о чем-то основательно подумать и принять непростое решение, которое могло изменить его жизнь. Это было своего рода местом силы, помогавшем ему набраться энергии и выбрать правильный путь.
Сейчас как раз был один из таких моментов, когда в его жизни возникли обстоятельства, требующие от него принять очень важное решение. Возможно даже самое важное за всю его жизнь, а значит здесь нужно подумать очень основательно. Взвесить все за и против, тщательно проанализировать и главное — не ошибиться.
Он оказался в ситуации, когда с него, по сути, вымогают деньги, которые он не должен отдавать. Его вины не было в том, что орден «Люди Браво» потерял своих людей и все, что говорил ему магистр — это полнейшая ерунда.
Де Линьола не знал, почему это произошло. Разные могут быть варианты. Возможно, Хавьер Рабадан и в самом деле считал, что барон обманул его и не стал говорить всего, что ему следовало знать перед этой операцией.
Может быть Кардинал просто пытался свалить на него вину за произошедшее и выйти из игры достойно. Не исключен и тот вариант, что с него просто решили взять как можно больше денег, поступив как разбойники с большой дороги.
Ничего из перечисленного нельзя исключать, а как было на самом деле он все равно никогда не узнает. Да и на самом деле ему было на это плевать. Какая разница, если лично для него это абсолютно ничего не могло изменить?
Магистр требует от него деньги, граф Соколов по-прежнему жив и это все, что ему нужно знать. Собственно, на эти два вопроса он искал ответ, глядя на холодные камни надгробий, возвышавшихся над останками его предков.
Несколько дней назад, в тот момент, когда он выходил от магистра, ситуация казалась ему более очевидной, и он хотел лишь одного — сделать все возможное, чтобы Кардинал как можно скорее скончался в ужасных корчах. Как и все его приспешники.
Он уже даже начал размышлять как поскорее ему достать денег, чтобы нанять побольше наемников. Если нужно, он был готов отправить к магистру всех своих людей, лишь бы стереть гаденькую улыбку с лица Кардинала.
Но нахлынувшее на него чувство бешенства и ярости довольно быстро прошло. С одной стороны, горячая испанская кровь призывала его к немедленным решительным действиям, но вот с другой — был некоторый плюс от того, что он так долго прожил в России.
За долгие годы он научился не горячиться, а действовать более осмотрительно и расчетливо. Как правило, это приносило ему большую пользу. Именно поэтому он заставил себя не совершать звонков в порыве гнева, о которых в
