Голос ее оборвался, она не знала, что еще сказать. Она говорила правду. Она действительно не считала тетку леди, такой же, как ее мать. Невероятно, что они были сестрами.
– Извини, Джинни, я знаю, что она была тебе не безразлична.
Джонси на самом деле не хотела ее обидеть.
– Ничего. Ты не знала ее. Еще месяц назад она даже не существовала для тебя.
Джинни принялась выкладывать на кровать платья из гардероба. Да, подумала Джонси, мама очень хорошо хранила эту тайну. Она повернулась к тетиному туалетному столику и собрала в подол щетку для волос, маленькую стеклянную баночку со шпильками, зеркало в оправе из слоновой кости и два хрустальных флакончика духов. Джонси посмотрела на все это. Вещи, без сомнения, были заграничные и очень дорогие. И такие личные. Она безуспешно попыталась побороть неловкость, охватившую ее от одного даже пребывания в этой комнате. На самом деле она чувствовала себя не в своей тарелке во всех спальнях. И снова она заставила себя вернуться к делу.
– Джинни, возьми, пожалуйста, шкатулку с драгоценностями и пойдем наверх – сначала посмотрим. Не стоит брать сразу много вещей, может, их и положить некуда.
Джинни согласилась и пошла впереди, показывая дорогу. Джонси прошла следом за ней по коридору, завернула за угол, осторожно держа юбки, чтобы не выпал ни один из предметов. Оконце над верхними ступеньками освещало лестницу. Хлопья пыли легко понеслись по полу и закружились в воздухе, когда Джинни повернулась на верху лестницы и вошла на чердак. Потолок здесь нависал низко, перегородок не было, только слуховые окна как-то делили пространство.
Одно из окон располагалось над передним крыльцом, и свет просачивался сквозь маленькие цветные стекла и отбрасывал мириады разноцветных искорок на вытертый ковер. К одной из стен было прислонено большое треснувшее зеркало, а рядом стоял сундук.
Джонси выложила тетины вещи из юбки на пол. Подняла тяжелую крышку и обнаружила, что сундук почти до отказа заполнен платьями, сверху лежали маленькая деревянная шкатулка и альбом с фотографиями.
– То, что я принесла, сюда поместится, – сказала она Джинни, – но больше места не останется.
Она упрятала в складки одежды гребень, щетку и зеркало, а духи и баночку со шпильками рассовала по углам.
– Здесь еще один сундук, почти пустой, – через плечо отозвалась от другого слухового окошка Джинни. – Одежду можно сложить в него.
Джонси не ответила, она встала на колени на ковер рядом с открытым сундуком и вынула альбом. Под ним она увидела обрамленную фотографию размером не больше своей ладони, а запечатлены на ней были две улыбающиеся юные девушки. Она долго смотрела на них. Не узнать свою мать она не могла: ей, должно быть, здесь лет семнадцать-восемнадцать. Но вторая девушка походила на мать как две капли воды. Джонси передвинулась поближе к окну. Близнецы! Это ее мать и тетя.
Какой обескураживающей оказалась мысль о том, что жившая в этом доме женщина выглядела точно так же, как Мейбл Тейлор. Мысли тут же вернулись к ее первому появлению в этом доме и картине с обнаженной женщиной. Она не соотнесла сходство изображения с матерью, возможно, из-за неприличной позы. Что ж, подумала она, эта фотография объясняет, почему Джонси так похожа на тетку. Она убрала фотографию туда, где та так долго покоилась. Без интереса взглянув на альбом, Джонси положила его поверх фотографии и наконец закрыла сундук. Она не хотела знать женщину, которую столько лет избегала ее мать.
– Ты что-то нашла? – спросила Джинни, идя к ней.
– Ничего особенно, – ответила Джонси. – Думаю, здесь хватит места для вещей из тетиной комнаты и всего, что нам будет не нужно. – Она хотела говорить твердо, но удалось ей это плохо.
Оглядев чердак, Джонси спросила:
– А что стало с большой картиной, которая висела в передней?
– Где нарисована Спайси? – уточнила Джинни.
Джонси кивнула, не глядя ей в глаза.
– Мы с Мэгги принесли ее сюда. По-моему, она не подходит для твоего пансиона.
Джонси посмотрела на Джинни.
– Спасибо.
Она была благодарна за то, что портрет убрали, но еще больше – за понимание. Джинни ни разу не вступилась за публичный дом и не заставила Джонси чувствовать себя неловко, как это были при разговоре с Руби.
Спускаясь вниз следом за Джинни, она думала о том, что толкнуло эту женщину на столь недостойный путь. Чем ближе она узнавала Джинни, тем больше убеждалась, что она совсем не похожа на Руби.
Остаток дня они провели в бесчисленных восхождениях на чердак. Жара стояла нестерпимая. Пот стекал у Джонси по спине и груди, насквозь пропитав ее рабочее хлопчатобумажное платье. Ноги болели, и казалось, она не сможет больше сделать ни шага.
Наконец все было закончено, и они с Джинни сели рядом на кровать Спайси. Джонси убрала со лба прилипшую прядь.
– Этот чердак меня вымотал! Но худшее уже позади. – Она рукавом отерла щеку.
– Это уж точно! – согласилась Джинни, проводя по лбу грязной рукой. Выглядела она совсем измученной. – Если бы мое тело могло говорить, уверена, оно бы громко пожаловалось.
Низкий звук, какой бывает, когда стиральная доска дребезжит о край пустой жестяной ванны, эхом отозвался из глубин живота Джинни. Они забыли об обеде. Девушки удивленно переглянулись.
– Проголодалась? – улыбаясь, спросила Джонси.
– Мне достаточно понюхать приготовленную Мэгги курицу, и я голодна, даже и аппетит нагуливать не надо. – Джинни потянула носом воздух: – М-м-м.
– Так чего же мы ждем?
Мэгги была необыкновенной поварихой, и Джонси с особым удовольствием уселась за еду.
– Ты просто превзошла себя, Мэгги. – Джонси смотрела на золотисто-коричневую курицу, картофельное пюре с густой подливкой и миску дымящихся зеленых бобов. – Мы все скоро так растолстеем, что не сможем ходить, не то что работать.
Откинувшись на стуле, Джинни простонала:
– Я едва могу двинуться. – Она устало улыбнулась. – Но, как же хорошо вот так от души поработать. Спайси всегда содержала дом в чистоте, но никогда не заставляла заниматься этим девушек.
Беседа неожиданно приняла нежелательный оборот, и Джонси воздержалась от замечаний, наполняя вместо этого тарелку. Она не такого высокого мнения о своей тете, как эти две женщины. Далеко не такого.
– Не знаю, как вы, но я бы на сегодня работу закончила. Мечтаю после обеда отмокнуть в ванне, – сказала Джинни, отправляя в рот очередной кусок.
– Мне еще кое-что нужно сделать, – сказала Джонси. – Так что принимай ванну первая. Оставь огонь, и я смогу нагреть себе воды.
Они закончили трапезу в необременительном молчании. С каждым днем, благодаря совместным заботам, натянутость между ними становилась все меньше. И хотя до настоящей доверительности было еще далеко, Джонси понимала, что общее дело помогло навести мосты через пропасть.
