Единственное, чему они могут научиться у нас в стране, – это как снимать панасониковскую магнитолу Ford Orion.
Чтобы прекратить это безобразие, мы в первую очередь должны разобраться с теми, кто дает в долг этим несчастным. Разобраться с мафией. Четыре с половиной тысячи британских солдат несколько месяцев занимались в Македонии только этим вопросом. Но на прошлой неделе, когда Блэр сказал, что мечтает начать международную борьбу с терроризмом и несправедливостью, солдатики упаковали свои манатки и свалили домой.
А пока мафия довольно потирает руки, прекрасно зная, что совсем скоро пол-Афганистана переберется на побережье Албании…
Мой приговор: судьи виновны
На прошедшей неделе правозащитные организации закрутились как уж на сковородке. Правительство выступило с предложением об отмене автоматического права на суд присяжных. Если тебя обвинили в правонарушении средней тяжести, то судить тебя будет не суд присяжных, а суд с двумя магистратами.
Что в этом плохого? Когда я встречаю незнакомого человека, я всегда обращаю внимание на мелкие детали вроде волос, обуви, глаз, и через пять секунд мне становится ясно, нравится мне этот человек или нет. В повседневной жизни я могу себе позволить ошибиться в девяти случаях из десяти, потому что чаще всего моя ошибка ни на что не влияет. Но это может сыграть большую роль, если меня призовут присяжным.
Защита может орать до посинения, что в день преступления их клиент был в Марокко. Они могут предоставить мне билеты на самолет и пригласить в качестве свидетелей Дэвида Аттенборо и Майкла Пэйлина. Но если мне не понравятся штаны подсудимого, то ему пора будет подумать об общей душевой, которой он будет пользоваться в ближайшее время.
Я знаю людей с ясным взором и чисто вымытыми волосами, которые уже проделывали такие штуки, когда оказывались в составе присяжных. Потом они говорили, что и не вникали в детали дела, потому что им и так было все ясно, им хватило только одного взора на обвиняемого, чтобы записать его в кровавые преступники: «Один только его вид чего стоил. Борода, и вообще…»
Некоторых я бы близко не подпускал к залу суда, потому что, честно говоря, даже чернильница смогла бы вынести решение, более осмысленное, чем они.
Я своими ушами слышал, как одна женщина на вопрос радиовикторины, какие земли соседствуют с Девоном, ответила «Йоркшир и Фолклендские острова». В нашей стране есть масса людей, которые на регулярной основе смотрят мыльные оперы. Однажды я встретил девушку, которая была убеждена в существовании двух лун и считала, что комары могут проникать сквозь стены. Вот кого надо было посадить в присяжные, когда рассматривалось дело Эрнеста Сондерса.
Джон Уодхэм, руководитель правозащитной группы Liberty, сказал, что отмена судов присяжных равносильна нападению на справедливость и порядочность правосудия. Да что ж такого, вашу мать, справедливого в том, что тебя судит человек, который реально полагает, что насекомые могут управлять работой отбойного молотка Black amp; Decker?
Что справедливого в том, что меня заставят сидеть на одном из этих безумных процессов, который может продолжаться годами? Не будет им этого. Если меня призовут в присяжные, в первый же день я покажу им, что такое наглое поведение. Поверьте мне, месяц, проведенный в тюрьме за неуважение к суду, лучше во сто крат, чем год, проведенный на деревянной скамье в душном зале, под постоянное бормотание о налогах на языке, который я не понимаю.
Если только дело о мошенничестве не будет абсолютно четким и ясным, – например, белый мужчина-обвиняемый пытался обналичить чек на имя миссис Нбонго, – то ни один нормальный человек не сможет вынести честного и обоснованного решения.
Представьте, что выпускник Кембриджа изобрел гениальную схему по уклонению от уплаты налогов. Потом лучшим налоговым экспертам страны все-таки удается поймать его за руку. И кто решает, виновен он или нет? Группа работников McDonald's и Kwik-Fit. С таким же успехом можно просто бросить жребий.
Это, безусловно, хорошая идея, чтобы судьи сами решали, нужен им суд присяжных, даже для уголовных дел, или нет. Тем более что есть такие судьи, которые что ни день, то допускают серьезный промах. Только на этой неделе обвиняемого, которого магистратский суд посадил на три месяца, освободили. Судья при этом сказал, цитирую: «Тюрьма еще никого и никогда до добра не доводила». Но даже такой идиот, как этот, знает, сколько на самом деле лун на небе.
Если по-честному, чтобы иметь право называться судьей, вы должны на протяжении своей жизни демонстрировать выдержку выше среднего. А я даже не мог дослушать до конца лекции в колледже, меня так и клонило в сон.
Без суда присяжных судебные процессы в районных судах станут дешевле, честнее, быстрее. Впрочем, сдается мне, что некоторые аспекты этого предложения придумал человек, являющийся поклонником телепрограммы «Кто хочет стать миллионером?»
Я не могу увидеть смысл в требовании, чтобы цвет кожи судьи соответствовал цвету кожи обвиняемого, и уж совсем непонятна мне идея касательно «торгов о признании виновным». Предлагается сделать так, что чем скорее ты признаешь себя виновным, тем мягче будет приговор. Если вы выбежите из ювелирного магазина с обрезом за спиной и будете кричать: «Это я! Это я!», то вас пожурят и отпустят. Но если вы будете отрицать свою вину перед судьей, который уверен в обратном, то остаток дней вы проведете, потирая спинку сокамернику в общем душе.
В свете того, что подобный подход скоро узаконят, я бы хотел сообщить, что завтра утром я поеду в Лондон по шоссе М40 и между восьмой и первой развязкой моя скорость будет превышать допустимые 95 миль в час.
Чем больше нам говорят, тем меньше мы знаем
Каждый день нас заваливают данными различных опросов, которые сообщают, о чем думает народ. Эти опросы помогают формировать государственную и корпоративную политику. И это несмотря на то, что опрашиваемые – ни я, ни вы – понятия не имеют, о чем они болтают.
Мы сгибаемся под грузом информации, которая ежедневно поступает к нам. Мы пользуемся Интернетом, а по телевизору без перерыва идет лента новостей. Англичане читают газет больше, чем любая другая нация в Европе. Но чем больше нам говорят, тем меньше мы знаем.
Когда вам двадцать лет, вы знаете обо всем на свете. Но чем больше вы путешествуете, чем больше вы прочитываете книг, тем яснее становится, что чем больше вы знаете, тем меньше вы знаете.
Возьмите войну в Косово. Я не устаю говорить о том, что это была просто абсурдная авантюра. С начала времен куча местных племен пытались выбить друг друга с этой территории, и никого эта ситуация не напрягала, пока в НАТО вдруг не решили, что сербов пора хорошенько пробомбить. О чем я самонадеянно сообщил одному американцу по имени Джеймс Рубин. В то время он работал с Мадлен Олбрайт и в справочнике его мобильного телефона наверняка был записан номер Слободана. Но я уже выпил пару стаканчиков красного, мне было все по фигу, я рвался в бой.
Но я не знал, во что ввязался. Может быть, он владел достаточным запасом информации, но я уже овладел всеми запасами шабли. Поэтому я был уничтожен. Все мои аргументы были разбиты в пух и прах. Говоря спортивным языком, наша схватка напоминала матч Леннокса Льюиса и уэльской певички Шарлотты Черч.
Через пару недель на очередном званом ужине я попытался предъявить аргументы Рубина соседу слева. На мою беду он оказался американским банкиром, который, как выяснилось, помогал заключать договор между телефонной системой Сербии и Ватиканом. В очередной раз я примерил на себя шкурку Шарлотты Черч, которая мечется между молотом знания и наковальней здравого смысла.
Если вы подойдете ко мне на улице и спросите, что я думаю по поводу военной кампании в Афганистане, мне придется ответить, что ничего не думаю.
Я нутром чую, что Америка должна направить значительные силы на создание Палестинского государства, но так как мое мнение полностью совпадает с тем, которое высказывается на страницах Guardian, похоже, что я в очередной раз не прав.
Но как узнать, прав я или нет, если все эти опросники, интервью, исследования показывают, что для ста семи процентов людей в мире Тони Блэр господь бог? И всего ноль процентов считают, что это шут, фигляр и эгоист. Кстати, а вы знаете, что семьдесят два процента всех статистических данных основаны на заявлениях, сделанных под воздействием сиюминутных эмоций? Включая и это.
Итак, что же мы в таком случае думаем про евро? По данным опросов, восемьдесят процентов категорически против и восемнадцать – за введение евро в Великобритании. Это означает, что всего два процента населения настолько умны, чтобы понять, что они просто не знают ответа на этот вопрос.
В прошлом году ситуация в еврозоне была настолько глупой, словно мы присутствовали на стройке дома, которая сразу начиналась с крыши, минуя стены. Прошлое лето я провел, путешествуя по Европе, от польской границы с Германией до северозападной оконечности Испании, от Бреста в Бретани до самого кончика Италии. И пришел к выводу: нам есть чему поучиться у европейских соседей, они нам могут дать в этом смысле намного больше, чем мы им. Например, хороший кофе. И более качественную порнушку в отелях.
