(4) Но, пока консул дошел до Плацентии, Ганнибал успел уже покинуть лагерь и взять силой один город тавринов, именно их столицу, так как на его предложение добровольно заключить с ним союз жители ответили отказом. (5) И ему удалось бы привлечь на свою сторону живших в равнине Пада галлов, притом не одним только страхом, но и по доброй воле, если бы внезапное прибытие консула не застигло их еще тогда, когда они выжидали удобного для отпадения времени.
(6) Но и Ганнибал двинулся далее из области тавринов, полагая, что те из галлов, которые еще не знали, к которой стороне им присоединиться, последуют за тем, кто явится к ним лично. (7) И вот уже оба войска стояли почти в виду друг друга и небольшое пространство отделяло обоих предводителей, которые, не зная еще хорошенько один другого, все-таки уже успели проникнуться взаимным уважением.
(8) Имя Ганнибала и до разгрома Сагунта пользовалось громадной известностью у римлян, Сципиона же Ганнибал считал замечательным человеком уже по тому одному, что он был назначен полководцем именно против него.
(9) К тому же каждый из них еще умножил высокое мнение о себе противника: Сципион – тем, что, оставшись позади Ганнибала в Галлии, успел преградить ему путь, когда тот перешел в Италию, Ганнибал же – столь смело задуманным и успешно совершенным переходом через Альпы.
(10) Все же Сципион первым переправился через Пад и расположился лагерем на берегу Тицина[100]. Но, прежде чем вывести воинов на поле брани, он счел нужным произнести пред ними ободряющее слово. Речь его была такова:
40. (1) «Если бы, воины, вы, кого я теперь вывожу в поле, были тем самым войском, над которым я начальствовал в Галлии, то я счел бы за лишнее обращаться к вам с речью.
(2) В самом деле, какой смысл имели бы ободрительные слова, обращенные к тем всадникам, которые одержали блистательную победу над неприятельской конницей[101] на берегу Родана, или к тем легионам, с которыми я преследовал вот этого самого врага, когда он бежал передо мною и именно тем, что отступал и уклонялся от битвы, доставил мне если не победу, то равносильное ей признание в своей слабости?
(3) Но то войско было набрано для провинции Испании; под началом моего брата Гнея Сципиона[102] и под моими ауспициями[103] оно воюет там, где ему велел воевать римский сенат и народ; (4) я же, чтобы предводителем против Ганнибала и пунийцев вы имели консула, по собственной воле взял на себя эту борьбу. А новому главнокомандующему прилично сказать несколько слов своим новым воинам.
(5) Прежде всего, вы не должны оставаться в неведении относительно рода предстоящей войны и качеств противника. Ваши враги – те самые, кого вы одолели на суше и на море в первую войну, кого в продолжение двадцати лет заставляли платить дань, у кого вы отняли Сицилию и Сардинию, как награду за успешно оконченную войну.
(6) Поэтому вы будете драться с подобающим победителям воодушевлением, а они – со свойственной побежденным робостью. Да и ныне они решились дать битву не от избытка мужества, а потому, что иначе нельзя; (7) или вы, быть может, думаете, что те самые, кто уклонялся от боя тогда, когда войско было еще невредимо, теперь, после того как две трети их пехоты и конницы погибло при переходе через Альпы, воодушевлены большей надеждой?
(8) Но, возразите вы, их, правда, мало, зато они бодры телом и душой и нет такой силы, которая могла бы противостоять их мощному напору. (9) Совершенно напротив! Это – призраки, едва сохранившие внешнее подобие людей, изнуренные голодом и холодом, грязью и вонью, изувеченные и обессиленные лазаньем по скалам и утесам, с отмороженными конечностями, онемевшими в снегах мышцами, окоченевшим от стужи телом, притупленным и поломанным оружием, хромыми и еле живыми лошадьми.
(10) С такой-то конницей, с такой-то пехотой вам придется иметь дело; это жалкие остатки врага, а не враг. И более всего меня заботит мысль, что сражаться придется вам, а люди подумают, будто Ганнибала победили Альпы.
(11) Но, быть может, так и следует: справедливо, чтобы с нарушившими договоры полководцем и народом начали и решили войну сами боги, не прибегая к помощи человека, а мы, будучи оскорблены первыми после богов, только довершили начатую и решенную ими войну.
41. (1) Никто из вас – я в этом уверен – не подумает, что я только хвастаюсь, чтобы внушить вам бодрость, а сам в душе настроен иначе. (2) Я имел возможность идти с войском в свою провинцию Испанию, куда я было и отправился; там я имел бы брата сотрудником в совете и товарищем в опасностях, сражался бы с Гасдрубалом, а не с Ганнибалом и, разумеется, легче справился бы с войной.
(3) И все-таки я, плывя на кораблях вдоль галльского побережья и узнав по одному только слуху о присутствии этого неприятеля, высадился, выслал вперед конницу, стал лагерем у берега Родана.
(4) В конном сражении, – так как только конная часть моего войска имела счастье вступить в бой, – я разбил врага; пешие силы, которые уходили сломя голову, словно спасаясь бегством, я на суше настигнуть не мог; поэтому я вернулся к кораблям и как можно скорее, совершив такой огромный обход и по морю и по суше, пошел навстречу этому страшному неприятелю и встретил его почти у подножия Альп.
(5) Как же вам кажется теперь, наткнулся ли я на врага по неосторожности, стараясь избегнуть битвы, или же, напротив, нарочно ищу столкновения, встречи с ним, вызываю и влеку его на бой?
(6) Было бы любопытно убедиться на опыте, подлинно ли теперь, после двадцатилетнего промежутка, земля родила вдруг новых карфагенян или они все те же, что и прежние, которые сражались у Эгатских островов, которых вы выпустили с Эрика, оценив их в восемнадцать денариев за штуку; (7) подлинно ли этот Ганнибал – соперник Геркулеса в его походах[104], как он это воображает, или же данник и раб римского народа[105], унаследовавший это звание от отца.
(8) Его, очевидно, преследуют тени злодейски умерщвленных сагунтийцев; а не то бы он вспомнил если не о поражении своего отечества, то по крайней мере о своей семье, об отце, о договорах, писанных рукою Гамилькара, того Гамилькара, который по приказанию вашего консула увел гарнизон с Эрика, (9) с негодованием и скорбью принял тяжкие условия, поставленные побежденным карфагенянам, покинул Сицилию и обязался уплатить дань римскому народу.
(10) Поэтому я желал бы, воины, чтобы вы сражались не только с тем воодушевлением, с которым у вас вообще принято сражаться против врага, но и с особенной злобой и гневом, как будто вы видите своих же рабов, поднявших внезапно оружие против вас.
(11) А ведь мы имели возможность переморить запертых на Эрике худшею среди людей казнью – голодом; имели возможность переплыть с победоносным флотом в Африку и в течение нескольких дней без всякого сопротивления уничтожить Карфаген.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
