Сталин с детства рос в грузинской национальной среде, а стало быть, не мог бы избавиться от своей культурной первоосновы, даже если бы захотел. Нет никаких свидетельств того, что он стремился к этому. Сталин не забыл грузинский язык и порой переходил на грузинскую речь. До конца своих дней он сохранил любовь к грузинской песне и грузинским мелодиям. Дома Сталин собрал большую коллекцию пластинок с записями народных грузинских песен. Он особенно часто любил слушать пластинку с записью «Сулико». Явно отвечая его вкусам, в фильме «Великое зарево» исполнялась другая его любимая песня – «Цицинатела».
Он любил проводить отпуск на Кавказе и не раз посещал Грузию. Как замечает Е. Громов, «на юге, куда он выезжал почти ежегодно, ему нравилось смотреть на горы». Сын «сада Картли», он разбивал сады вокруг своих загородных дач.
С. Аллилуева отмечала: «Сад, цветы и лес вокруг – это было самое любимое развлечение отца, его отдых, его интерес». Правда, сам Сталин, по словам дочери, «никогда не копал землю, не брал в руки лопаты… но он любил, чтобы все было возделано, убрано, чтобы все цвело, пышно, обильно, чтобы отовсюду выглядывали спелые, румяные плоды – вишни, помидоры, яблоки, и требовал этого от своего садовника». Казалось, что Сталин сохранил глубокую привязанность к обильно плодоносящему саду, олицетворявшему в традиционных представлениях грузинского народа мирный труд и процветание.
Сталин сохранил и многие бытовые привычки, сложившиеся у него еще в Грузии. Например, он носил грузинские мягкие сапоги. Возможно, что любовь Сталина к русской игре в городки напоминала ему грузинские игры его детства, в которых надо было пользоваться деревянной битой, чтобы попасть по мишени. В его склонности верить в некоторые приметы можно усмотреть отголоски тех суеверий, которые сопровождали его с рождения. (Н.К. Байбаков в своих мемуарах вспоминает, как Сталин не стал в 1946 году писать приветствие строителям газопровода Саратов – Москва из-за «дурного предзнаменования»: перед тем как он начал писать текст, с его ручки на бумагу упала жирная клякса.)
Можно найти немало подтверждений и тому, что многие поведенческие черты Сталина отражали типичные черты грузинского национального характера. Очевидцы, включая Хрущева и Микояна, отмечали гостеприимство и хлебосольство Сталина. В описаниях Уинстоном Черчиллем и Милованом Джиласом сталинских обедов на квартире в Кремле и на даче нетрудно узнать стиль традиционных грузинских застолий с их знаменитыми тостами. В рационе питания Сталина постоянно присутствовали традиционные грузинские блюда и грузинские вина.
Очевидно, что родная культура проявлялась в Сталине, даже когда он общался с русскими людьми, говорил на русском языке и занимался делами, не имевшими непосредственного отношения к Грузии.
В беседах Сталин нередко использовал поговорки, присказки, речевые обороты, характерные для грузинской народной речи. Его русская речь носила отпечаток грузинских речевых навыков, и это проявлялось не только в его характерном грузинском акценте. Некоторые исследователи обнаружили влияние грузинских грамматических конструкций на построение предложений в сталинских работах. Так, частое использование слов «есть» и «является» там, где можно было обойтись без них, Р. Таккер объяснил влиянием грузинской грамматики, требующей употребления связующих глаголов. (Например «Октябрь есть победа марксизма в идеологии», «СССР есть база мирового революционного движения».)
Влияние культурной среды, в которой рос Сталин, проявлялось и в его политической деятельности. Образные выражения, которые он использовал в своих положительных характеристиках, эпитеты, к которым прибегал для оценки достижений, названия правительственных наград, которые он учреждал, отражали наиболее дорогие для него с детства понятия – величественные горы и парящие над ними орлы, цветущий сад и труд садовода, герои, совершающие подвиги и одерживающие славные победы, семейный очаг, мать и дети.
Казалось, что величественные горы, с повествования о которых начинал свой рассказ о Сталине Георгий Леонидзе, стояли перед его внутренним взором, когда он описывал политические явления и общественные процессы. Вряд ли выходец из средней полосы России мог сравнить Ленина с «горным орлом, не знающим страха в борьбе». (О горах Грузии Георгий Леонидзе писал, что они «тенью орла накрытые».) Хотя, разумеется, слово «подъем» для характеристики развивавшейся экономики страны употреблял не только Сталин, но нельзя не обратить внимания на то, как часто он использовал для описания успехов в развитии страны слова, обозначавшие движение к манившим его с детства горным вершинам. Увеличение экономического производства Сталин не раз уподоблял «подъему» и даже «крутому подъему». Он призывал «завоевывать вершины» и «поднять могущество Советской страны на должную высоту». Порой он с удовлетворением говорил, что «дела пошли в гору», что советские люди «находятся на высоте своих великих задач». Чтобы покорить неприступные вершины, надо было не поддаваться «головокружению», не позволять себе ни малейшего «уклона», ни малейших «колебаний», об опасности которых не раз предупреждал в своих выступлениях Сталин. В противном случае людей ждет «провал» и «падение», эти понятия часто служили для Сталина синонимами слов «поражение» и «измена идейным принципам». Он часто напоминал, что такие люди могут «скатиться в болото», то есть упасть по склону к низменному заболоченному подножию горы. Лишь «стойкие» люди могли удержаться на «должной высоте».
Помимо представлений о величественных горах, на вершины которых совершалось восхождение Советской страны, в образной системе Сталина немалое место занимали и слова, вызванные, вероятно, воспоминаниями о «саде Картли». Созидательная деятельность общества часто описывалась им в образах, характерных для рассказа о деятельности садовода. Он говорил о почве тех или иных взглядов или политических течений. Он часто говорил о корнях проблем, или коренных проблемах, и даже о коренных поворотах. Он ставил задачу выкорчевывания вредных явлений в обществе или ликвидации их в корне. Одновременно он не раз заявлял о необходимости насаждения нового (например он призывал «насаждать совхозы»). Сталин призывал «растить» или «выращивать» новые поколения трудящихся, новые кадры партии. Он редко говорил об увеличении производства, предпочитая говорить о его «росте» или же употреблять слова «расцвет» и «процветание» (например «процветание промышленности»).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
