— Мне жаль, что наши взгляды расходятся, господин президент, — сказал Ингрем.
Президент вздохнул, и я понял, что пропасть между этими двумя людьми возникла уже давно.
— Артур, — сказал Роудбуш, — я не понимаю, почему мне не сообщили об этой важной операций.
— Наверное, потому, что я не придавал ей такого большого значения, господин президент. — В голосе Ингрема прозвучала виноватая нотка. — От общего бюджета в полмиллиарда долларов какие-нибудь триста-четыреста тысяч составляют небольшой процент. Уверяю вас, сэр, никто не намеревался скрывать от вас эти сведения. Возможно, будет лучше для всех, если я впредь буду подробнее информировать вас обо всех второстепенных операциях управления.
Ингрем подчеркнул слово «второстепенные».
— Да, я тоже так думаю, — сказал президент.
Снова наступило молчание, еще более напряженное. Роудбуш встал, засунул руки в карманы пиджака и подошел к застекленной балконной двери. Некоторое время он созерцал спину секретного агента, дежурившего на парковой аллее. Затем повернулся к нам и снова заговорил:
— Артур, почему нельзя получать информацию, которую вы добываете у молодых ученых, обычными путями, через посольства или через ваших сотрудников?
— Потому что, я уверен, обычным путем мы не добьемся тех же результатов, — ответил Ингрем — Господин президент, до последнего времени мы располагали весьма скудными источниками информации о ядерном вооружении за границей. У нас есть, разумеется, несколько агентов в иностранных атомных центрах, но это единицы. Кроме того, некоторые известные ученые — опять же, к сожалению, весьма немногие, — добровольно делились с нами информацией после заграничных поездок или международных конференций.
Ингрем заговорил профессионально-доверительным тоном. Теперь он был в своей стихии.
— Но в будущем я рассчитывал главным образом на операцию «Мухоловка».
Я старался сохранить серьезное лицо, но каждый раз, слыша это название, едва удерживался от смеха. Сам образ был нелеп — звонкоголосые мухоловки в рядах безмолвных шпионов! И какой только мудрец из ЦРУ ухитрился придумать для этой грязной миссии такую праздничную упаковку!
— Я предвижу день, — продолжал Ингрем, — когда важнейшая информация начнет непрерывно поступать к нам от сотен опытных агентов-специалистов, достигших высших постов в своих областях. Нельзя забывать, господин президент, что сегодня многие выдающиеся американские ученые ставят науку выше преданности Соединенным Штатам. Они считают мир науки своего рода содружеством без всяких границ, в котором любая информация якобы должна циркулировать совершенно свободно, как товар на мировом рынке без таможенных барьеров. У нас есть сведения о неосторожных связях американских ученых с коммунистами, связях, которые могут нанести ущерб нашей безопасности. Честно говоря, многие ученые вообще не доверяют правительствам, в том числе и своему. И сотни из них до сих пор не избавились от комплекса вины, потому что участвовали в создании атомной бомбы. Я могу их понять, но идеи их не вызывают у меня сочувствия.
Ингрем на секунду умолк, расправил плечи и продолжал:
— Короче говоря, господин президент, я стараюсь воспитать новое поколение ученых, для которых верность Соединенным Штатам Америки была бы превыше всего. Для этого и задумана операция «Мухоловка». Я полагаю, она сторицей окупит затраченные деньги, энергию и время.
Президент слушал его, стоя у балконной двери. Когда Ингрем кончил, он вернулся к столу.
— Пользуясь вашим выражением, Артур, — сказал он, — я могу вас понять, но ваша идея не вызывает у меня сочувствия. Возможно, с точки зрения холодного расчета разведки ваша операция «Мухоловка» имеет смысл. Но я обязан рассматривать ее с более широкой точки зрения, учитывая всю сложность наших отношений с окружающим миром. И то, что я вижу, мне не по душе.
Он взглянул в глаза Ингрему.
— Скажите откровенно, Артур, если мы прекратим эту операцию, ЦРУ сядет в лужу?
— В лужу? — Ингрем вспыхнул, даже несмотря на свой загар. — О нет! Просто мы останемся без важного козыря и…
— Я вот о чем все время думаю, — прервал его Роудбуш. — Представьте, Артур, что у меня есть сын, молодой физик, и ваши люди связались с ним. Что скажет мне сын, когда узнает, что ЦРУ проникло в ряды его коллег? И еще, поверит ли он мне, если я скажу, что ничего не знал об этой операции?.. Артур, это дело дурно пахнет, и мне оно не нравится. Совсем не нравится. Молодые ученые живут в бесконечном мире открытий, стремятся познать сущность материи, истинную природу вселенной. Они должны быть совершенно свободны в своих поисках и выводах. Если же они превратятся в наемный отряд защитников старых людей и старых идей — я подразумеваю себя, и вас, и все наше поколение, — их деятельность превратится в постыдный фарс. — Президент откинулся на спинку кресла. — Полагаю, на месте Мигеля Лумиса я был бы так же встревожен и возмущен.
— Насколько я понял, вы предлагаете свернуть операцию «Мухоловка», — спокойно констатировал Ингрем.
— Совершенно верно. — Президент улыбнулся. — К тому же Мигель Лумис не оставил нам выбора. Если субсидии ЦРУ не прекратятся, он намерен выступить с публичным разоблачением.
— Я бы с ним справился, — проворчал Ингрем, прозрачно намекая, что самому президенту Роудбушу Мигель, видно, не по зубам. — Я подчиняюсь вашему желанию, сэр, хотя и не согласен с вами. «Поощрительный фонд» больше не будет финансировать молодых ученых.
Ингрем сидел все так же прямо, и пальцы его все так же обрамляли очки симметричными ромбами.
— Прекрасно! — сказал президент. — Я ценю вашу готовность пойти нам навстречу, Артур.
Разговор был окончен. Ингрем почувствовал это, встал, спрятал так и не пригодившиеся очки в кожаный футляр и сунул в нагрудный карман.
— Неприятная эта история со Стивеном Гриром, — сказал он. — Я знаю, вас это потрясло, господин президент.
Слова его удивили прежде всего меня. Было совершенно непонятно, почему Ингрем не заговорил о Грире сразу же по приходе.
— Меня беспокоит Сью Грир, — сказал Роудбуш. — Правда, пока она держится. Поразительная история. Полиция до сих пор не напала на след.
— Если наше управление может быть чем-нибудь полезно, сразу звоните мне, — предложил Ингрем.
— Спасибо, Артур. Пожалуй, сейчас лучше оставить это дело полиции.
Роудбуш проводил Ингрема до двери, кивнув мне, чтобы я задержался. Он вернулся и сел на угол стола рядом с золотым осликом, подставкой для авторучек. Первые его слова захватили меня врасплох.
— Джин, — сказал он, — мне кажется, вы собираетесь когда-нибудь написать книгу обо мне и моем правительстве. Так сказать, изложить свой взгляд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
