Он фантастически невозмутимый человек, этот Тензин Гьятцо в свои 72 года (из них 48 – в изгнании), 14-я реинкарнация Далай Ламы, духовный лидер тибетского буддизма. Он обошел молчанием вопрос о несостоявшейся встрече ("не беда") с Бенедиктом XVI. Эту встречу Ватикан не планировал. "Когда я приезжаю в Италию, я чувствую моральный долг выразить Папе уважение и братские чувства. Я это делал почти всегда. В этот раз Его Святейшество столкнулся с какими-то трудностями, из-за недостатка времени или по каким-то другим причинам. Мне очень жаль. Но это не проблема".
Не в его стиле говорить о том, какими могли быть "другие причины" (оппозиция Китая?). Он большой дипломат. Он не уделяет большого внимания "растерянности" высших итальянских властей ("Возникли некие неприятности, связанные с моим визитом"), с другой стороны, отмечает: "Куда бы я ни приехал, китайцы создают проблемы для страны, которая меня принимает".
Неудобный гость говорит с журналистами в зале отеля Principe di Savoia. У барной стойки в холле стоит Беппе Грилло (скандальный юморист, ставший политиком) в ожидании своих "8 минут с Его Святейшеством" ("Я ему расскажу о проблемах Генуи, – шутит он. – Мы организуем блог для обсуждения тибетской проблемы"). Далай Лама поднялся в 5 утра, приготовил и съел тсампу – традиционный завтрак из ячменной муки, в полдень он отведает моцареллы из молока буйволицы ("Ах, эта итальянская кухня, для нас, монахов, которые постятся по вечерам, ваши порции просто панацея, не то что в японской кухне"). Тсампа: "Вы знаете, что она нравится китайцам, которые приезжают в Тибет? Она является профилактикой от диабета".
- Они приходили только за тсампой, китайцы, которых отправили колонизировать Крышу мира? Ваше Святейшество, как живет ваш народ? В 1996 году вы сказали Corriere, что через 10 лет не останется и следа от тибетской культуры.
- Китай правит Тибетом методами, похожими на закон террора. Они препятствуют нам исповедовать нашу религию. Разработка сырьевых запасов наносит ущерб окружающей среде. Не существует свободы слова и информации. Попираются права человека. И такие методы могут иметь негативные последствия для единства и стабильности самого Китая.
- А диалог с Пекином?
- С 2002 года у нас прошло шесть встреч. В ходе пятой встречи они признали, что мы стремимся не к независимости, а к реальной автономии, как записано в конституции. Я возликовал: это так. Но в конце 2007 года был сделан шаг назад: меня вновь обвинили в сепаратизме и усилили репрессии. Они сказали: проблемы Тибета больше нет.
- Что может сделать Италия?
- Многое. Вы в Европейском союзе, который защищает основные человеческие ценности. Вы говорите об этих ценностях всякий раз, когда будете разговаривать с китайскими собеседниками. И не только на правительственном уровне. Я говорю то же самое ученым и исследователям. И предпринимателям: экономические отношения с Китаем важны, но обмен справедливости и правды на деньги – это своего рода коррупция.
- Вы ощущаете себя в какой-то степени Сидящим Быком (вождь индейских племен, противившихся переселению в резервации. – Прим. ред.)? Тибетцы как американские индейцы, которых притесняли на их землях?
- Их изгнали с их же земель. Мы до этого еще не дошли. Однако сегодня выжившие краснокожие в Америке могут свободно развивать свою культуру. Но в Тибете это невозможно.
- А как насчет будущего?
- Реинкарнироваться в женщину? Это не новость. В нашей традиции такое уже бывало.
- Вы являетесь иконой прогрессивного пацифизма, но в последнее время с вами хотят встречаться такие консервативные лидеры, как Буш и Меркель.
- И не только. В Вене меня принимал канцлер.
(Далай Лама имел в виду социал-демократа Гузенбауэра).
перевод: Inopressa
Самый неформальный Будда
Елизавета МАЕТНАЯ,
Дхарамсала — Дели — Москва.
"Московский Комсомолец" от 03.06.2005
…Он входит в комнату, и от былого напряжения не остается и следа. Живой Будда в красных монашеских одеяниях улыбается, подмигивает и заливисто смеется. Кажется, он вообще не знает, что такое печаль. Но это не так: он просто умеет с нею справляться, он знает, как стать счастливым, и учит этому других. В мире мода на буддизм. Впрочем, в интересе к религии для пытливых умов, как еще называют буддизм, нет ничего удивительного. Что бы мы ни делали, к какой бы конфессии ни принадлежали, все мы стремимся к счастью. А главный проводник к нему — живое воплощение Будды Сострадания, Его Святейшество Далай Лама XIV.
Его книги “Искусство быть счастливым”, “Открытое сердце”, “Искусство быть счастливым на работе” и другие многомиллионными тиражами изданы во всем мире, на его лекции записываются на много лет вперед, а попасть к нему на аудиенцию и вовсе из разряда невозможного. Буддисты всего мира считают: если ты общался с Далай Ламой, то в следующем своем воплощении снова будешь человеком, а не птичкой, рыбкой или земляным червяком.
С 1959 года, после того как Тибет стал частью Китая, Далай Лама живет в изгнании в небольшом поселке Дхарамсала у самого подножия Гималаев, что на севере Индии. Война и китайская культурная революция уничтожили больше миллиона тибетцев, разрушили больше 6000 древних храмов и превратили сотни тысяч людей в беженцев.
— Ваше святейшество, вы и монах, и лидер тибетского народа, и государственный деятель, и ученый. Так кто же вы все-таки в первую очередь?
— Я монах. И моя главная задача состоит в изучении и применении на практике философии буддизма. Своей духовностью и своим опытом я стараюсь служить другим людям. А вообще, большую часть жизни я провожу как простой буддийский монах. Просыпаюсь в половине четвертого утра и посвящаю утренние часы учению, молитвам и медитации. Правда, мой брат подсмеивается надо мной, говорит, что я встаю так рано, потому что голоден и хочу завтракать. Может быть, он в чем-то и прав, но все-таки главная причина — мое желание медитировать.
— Вы самый неформальный лидер из всех конфессий. Представить Папу Римского, дающего интервью “Плейбою”, — на грани богохульства, невозможно, однако вы это сделали. Кроме того, рекламировали компьютеры. До какой степени открытости вы готовы дойти? И вообще — есть ли ей предел?
— Конечно, есть, это та граница, которую я сам перед собой поставил. У меня никогда не было желания пить или курить. Даже если бы я захотел это сделать, то не смог бы. Второй аспект — политический. Я беженец, и этим многое сказано. Есть ряд моментов, когда я вынужден молчать. На долю моего поколения пришелся кризис, который имел трагические последствия для всей нашей культуры и народа в целом. Учитывая серьезность ситуации, тот факт, что наш народ и его уникальная культура находятся на грани уничтожения, я понимаю, что любые мои усилия по их сохранению будут иметь важное значение. И поэтому я — неформальный. С другой стороны, я часто думаю, что формальные барьеры не приводят ни к чему хорошему. Я это понимаю и этим отличаюсь от остальных.
“Страх отнял у меня несколько лет жизни”
— В основе любой религии лежит нечто с рациональной точки зрения необъяснимое. К вам тоже часто подходят и просят сотворить чудо...
— Я не обладаю способностями полностью просветленных Будд — всезнанием, всевидением и всемогуществом. Поэтому, когда люди приходят ко мне и просят исцелить их или сотворить чудо, я чувствую себя весьма неловко.
— Значит, вам тоже знакомо чувство неуверенности в себе?
— Сейчас — иногда в делах, которые касаются отношений с Китаем. Но в этих случаях я обычно советуюсь с различными официальными и неофициальными лицами, интересуюсь мнением своих друзей. В результате почти все решения, которые я принимаю, оказываются хорошо взвешенными и продуманными, поэтому я никогда о них не сожалею. Чем вы искреннее, чем открытее, тем меньше в вас страха, так как вам нечего скрывать от окружающих.
— В своих книгах вы говорите о том, как преодолеть свои высокомерие и гордыню. Суть учения заключается в размышлении о страдании, его видах и проявлениях. А можно ли высокомерие и гордыню победить как-то по-другому?
— Да, конечно. Поразмышляйте об огромном множестве областей, в которых вы абсолютно невежественны. Вспомните, как много в современной системе образования существует различных дисциплин. Подумайте, насколько узок круг ваших знаний, и это поможет вам справиться с гордыней.
— Обычный человек, как говорят у нас в России, часто боится сесть в лужу: допустить ошибку, показаться глупым. А с вами что-нибудь подобное случалось?
— Это было в 1954 году в Китае, в первый день переговоров с Мао Цзэдуном и его соратником Чжоу Эньлаем. Тогда я еще не был хорошо знаком со всеми правилами протокола. И совсем забыл, что в начале беседы нужно говорить на отвлеченные темы и лишь затем переходить к делам. Я же так нервничал, что заговорил о наболевшем, как только присел! Надо мной тогда долго смеялись. Прошло много лет, но я и сейчас испытываю легкое беспокойство каждый раз, когда мне предстоит выступать перед большой аудиторией. На что мои помощники мне говорят: “Ну и зачем было принимать приглашение?”
