Боб мигнул, не зная, что сказать.
Вмешался доктор.
— Боб имеет в виду свою ногу, Норман, — сказал он. — Я хотел бы поработать над ней без свидетелей.
— Ладно. Я просто… Я тоже хотел с вами поговорить.
— Я подожду тебя снаружи, — сказал Боб.
Он встал.
— Нет, не нужно. Это может занять какое-то время. И тебе, наверное, лучше знать. Оставайся.
Хэй повернулся к доктору Сиверу.
— Сэр, не скажете ли, что чувствует больной малярией?
— Ну, у меня, слава богу, ее никогда не было. Сначала появляется озноб, потом жар, обильный пот, иногда больной бредит. Потом все повторяется в соответствии с жизненным циклом простейшего, вызывавшего болезнь. Когда развивается новое поколение этих организмов, все начинается сначала.
— Озноб и лихорадка всегда сильные или их можно долго не замечать?
Доктор нахмурился.
Он начал понимать, к чему ведет мальчик.
Боб напрягся, как будто предстоял последний период хоккейного матча.
— Иногда болезнь остается скрытой в течение многих лет. Об этом был спор, но я не помню, чтобы упоминали о носителе, который сам не ощущает симптомы.
Хэй тоже нахмурился и не решался продолжать.
— Ну, — сказал он наконец. — Боб говорил, что вы не знаете, где заразился Коротышка. Я знаю, болезнь переносят москиты и берут ее у больного, боюсь, что у меня.
— Молодой человек, я слышал ваш первый крик и знаю вас с тех самых пор. У тебя никогда не было малярии.
— Я никогда не болел ею, но приступы озноба и жара у меня были, хотя недолго и сильно меня не беспокоили. Я никому о них не говорил, потому что я не думал о них и не хотел жаловаться по такому незначительному поводу. Но когда Боб рассказал нам сегодня, я вспомнил, что читал, сопоставил и решил, что лучше рассказать вам. Нельзя ли проверить, есть ли у меня малярия?
— Лично я считаю это маловероятным, Норман. Конечно, малярия почти уничтожена, и я неспециалист, но я не припомню такого случая. Однако мы возьмем у тебя кровь и проверим, нет ли в ней нашего друга плазмодия.
— Пожалуйста, доктор.
Оба слушателя не знали, как реагировать.
— Если мальчик прав, то в их списке подозреваемых никого не остается. Вид четырнадцатилетнего мальчика, проявляющего такую способность к анализу и такое общественное сознание, поразил доктора и даже Бобу показался странным. Боб всегда сознавал, что Норман моложе его.
Кстати, это не соответствовало его характеру.
Если бы не заболел одни из его лучших друзей, Хэй не вспомнил бы свои детские ознобы, а если бы и вспомнил, то не рассказал бы доктору. А так совесть беспокоила его. Может, если бы он не пошел к доктору Сиверу вечером, наутро он отказался бы от своего плана. Ну, а сейчас он ждал с нетерпением, пока Сивер брал у него кровь: он может, и не болен, но помогает.
— Потребуется немного времени для проверки, — сказал доктор. — Если у тебя и есть малярия, то, должно быть, в очень слабой форме. Нужно будет еще сделать пробу на сыворотку. Если не возражаешь, я хотел бы осмотреть ногу Боба. Ладно?
Норман разочаровано кивнул и, вспомнив предыдущий разговор, встал и неохотно направился к двери.
— Быстрее, Боб. Я пойду медленно.
Дверь за ним закрылась, и Боб тут же повернулся к доктору.
— Оставьте мою ногу. Займитесь Норманом. Если он прав, его тоже нужно вычеркнуть.
— Я тоже об этом подумал, — ответил Сивер. — Поэтому я и взял так много крови. Слова о сыворотке были просто отговоркой. Я хочу, чтобы Охотник тоже проверил.
— Но он не знает паразита малярии, по крайней мере не непосредственно.
— Если нужно, я дам ему для сравнения кровь Мальмстрома, а пока займусь микроскопом. Я не обманывал, когда говорил о вероятной слабости в его случае. И могу сделать десять или даже сто слайдов и не обнаружить паразита. Поэтому я и хочу, чтобы взялся Охотник. Он может проверить весь образец, если понадобиться, и гораздо быстрее меня. Я помню, что он проделал с твоими лейкоцитами. Если он может это, то сможет проверить каждую клетку — осмотреть, обнюхать или как он это делает — в короткое время.
Доктор замолчал, принес микроскоп и другие аппараты и принялся за работу.
Сделав два или три слайда, он поднял голову, потянулся и сказал.
— Может, я ничего не нахожу, потому что не ожидаю.
Он снова занялся слайдами. Боб подумал, что Норман давно устал ждать и пошел навещать больного друга один. Но тут Сивер снова выпрямился.
— Мне трудно поверить, — сказал он, — но похоже, что он прав. Одна или две клетки разрушены так, как это делает плазмодий. Самого паразита я не видел, но видел много другого.
Затем он заговорил в лекторской манере.
— Никогда не устану удивляться разнообразию микроорганизмов, представленных в крови самого здорового человека. Если бы все бактерии, которых я видел за последние полчаса, могли беспрепятственно размножаться, Норман лежал бы с тифом, двумя-тремя видами заражения крови, энцефалитом и с полудесятком стрептококковых инфекций. Но он ходит, и нужны дополнительные стимулы, чтобы он вспомнил о слабых приступах озноба. Я думал, ты…
Он замолчал, как будто мысль Боба, пролетев по воздуху, ударила его.
— Клянусь Святым Петром! Малярия или не малярия, а одной инфекции у него определенно нет. А я полчаса напрягаю зрение! Со всеми этими микробами в крови… Боб, если хочешь, можешь назвать меня дураком. Я вижу, у тебя эта мысль уже давно.
Он помолчал, покачивая головой.
— Знаешь, — сказал он наконец. — Это будет прекрасный тест. Не могу себе представить, чтобы наш друг не оставил в крови хозяина микробов ради такой ситуации. Если бы у меня был предлог, чтобы взять кровь у всех на острове… Ну, ладно. В нашем списке остается один подозреваемый. Надеюсь, принцип ограничения хорош.
— Вы всего не знаете.
Боб наконец смог заговорить.
— Никого не остается. Я вычеркнул Хафа до ужина.
Он объяснил причину, и доктор вынужден был согласиться.
— Все же я надеюсь, он придет ко мне со своей рукой. Я получу образец крови, даже если мне придется лгать, как Анании. Что ж, одно хорошо. Наши идеи исчерпаны, и Охотник займется своими. Слышишь, Охотник?
— Вы правы, — ответил детектив. — Если дадите мне ночь для выработки плана действия, я вам завтра кое-что скажу.
Он прекрасно сознавал, что его предлог для откладывания слаб, но он не хотел говорить своим друзьям, что уже нашел добычу.
Глава 19
Решение
Хотя Боб не знал, какой водоворот мыслей кипит в голове Охотника, он долго не мог уснуть.
Хэй был еще в доме Мальмстромов, и они болтали у постели больного, пока его мать не сказала, что Кеннету нужно поспать. Роберт почти не участвовал в беседе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
