Я вернулся в Нью-Йорк в определенном смысле победителем, но на самом деле потерпевшим поражение. Нервное потрясение, которое испытала Катя, зародило в ней определенный страх и даже недоверие к моим деловым способностям. Как мне кажется, именно тогда образовалась трещинка, которая со временем все росла, росла и привела к нашему разрыву. Мы прожили вместе тридцать семь лет, целую жизнь, в которой было много любви и счастья, в нашем разрыве я корю только себя, во мне живет и, пока я жив, будет жить глубокое чувство вины.
* * *
Мы вернулись в Россию в самом начале 1997 года. Страна находилась в тяжелом состоянии, это было накануне экономического кризиса 1998 года. Ельцин практически не управлял. Я помнил подтянутого, моложавого и спортивного Бориса Николаевича начала девяностых и теперь поразился его отяжелевшей фигуре и одутловатому, почти старческому лицу.
«Свободное, независимое» телевидение превратилось в инструмент политического влияния в руках его хозяев: ОРТ Березовского лупило по Лужкову и Примакову с помощью телекиллера Сергея Доренко, НТВ Гусинского било по своим целям, используя Евгения Киселева. Даже речи не шло об объективности или независимости. Тогда-то и началось падение доверия к СМИ в России: бывшие «рыцари без страха и упрека», журналисты перестройки и гласности, обернулись исполнителями чужой воли, проще говоря, пропагандистами. В тот момент стала сходить на нет журналистика, и сегодня не будет преувеличением сказать, что в России журналистики нет (хотя есть небольшое количество журналистов).
Я был одним из очень немногих, кому удалось сохранить независимость, да и то ненадолго: программа «Времена», которая появилась в эфире в 2000–2001 телевизионном году и поначалу снискала себе славу объективной, честной и профессиональной информационно-аналитической программы, продержалась на этом уровне четыре года. По мере того как укреплялась «вертикаль власти» президента Путина, все энергичнее сужались тематика и круг лиц, допущенных до эфира, и в конце концов я вынужден был программу закрыть: она превратилась в свое бледное подобие, стала скучной, беззубой, бессмысленной — как и все политическое телевидение России.
Вскоре после приезда в Россию я начал активно заниматься борьбой с эпидемией ВИЧ/СПИД. Я ездил по стране с программой «Время жить!», смысл которой заключался в следующем: с помощью телевизионного ток-шоу мы пытались добиться, чтобы в России а) поняли, каким образом вирус проникает в организм, б) узнали, как предохраняться от этого, в) не боялись ВИЧ-инфицированных, г) не подвергали людей, живущих с ВИЧ, дискриминации. В течение четырех лет я выступал на местных станциях страны — всего в сорока пяти городах. В студиях собирались лица как официальные, так и вполне рядовые, а также студенты и некоторое количество ВИЧ-инфицированных. Возникали споры, порой горячие, но польза была несомненная. Нашей программе оказывали противодействие представители Русской православной церкви и некоторые политические деятели (в частности, депутат Московской городской думы Стебенкова), требовавшие запретить половое воспитание в школе, убеждающие не произносить при подростках слово «презерватив» и призывающие лишь к воздержанию и верности. Этот подход нашел отклик у министра здравоохранения и социального развития Голиковой, в результате чего сегодня в России фактически сведена на нет вся деятельность по предотвращению инфекции.
* * *
Жизнь причудлива. На одном из собраний представителей некоммерческих организаций, занимающихся проблемами СПИДа, обсуждался вопрос организации гала-вечера в день Всемирной борьбы с ВИЧ. Была приглашена самая известная (как мне сказали) промоутер в России, некая Надежда Соловьева. Я о ней слышал в первый раз. Мы все сидели за круглым столом, когда дверь открылась и вошла Надежда Юрьевна. Она была в красном, с широким воротом, джемпере, надетом поверх ослепительно белой блузки. Короткая стрижка, матово-светлые волосы, необыкновенно яркое, без тени макияжа лицо. Нос чуть с горбинкой, четко очерченный рот, серо-голубые глаза. И вдруг я почувствовал, что не могу оторвать от нее взгляда. Почувствовал — и ужаснулся. Нет, не хочу, подумал я, не хочу больше никаких потрясений, никаких переживаний, я женат, я стар, чур меня, чур! Когда Надежда Юрьевна пришла на наше следующее заседание, я встал, чтобы уступить ей стул, а сам от смущения сел мимо стула, на фикус, вызвав гомерический хохот присутствующих.
Так она вошла в мою жизнь. Это было очень трудно, порой невыразимо тяжело. Впрочем, счастье легким не бывает.
Первое знакомство с ВИЧ-положительными больными. Москва, 1989 г.
* * *
Вчера весь мир узнал о том, о чем почти все догадывались: Владимир Владимирович Путин заменит Дмитрия Анатольевича Медведева на посту Президента России.
А жаль.
Не потому, что я проиграл спор и одному человеку должен ящик виски, а другому — ящик вина «Cheval Blanc».
Жалко Россию.
Я очень надеялся, что Путин откажется от президентского соблазна. Не потому, что я поклонник Медведева. А потому, что такой поступок со стороны Путина способствовал бы нормальной смене власти и хотя бы чуть-чуть приблизил бы Россию к современному цивилизованному демократическому обществу.
Жаль еще и потому, что я втайне лелеял мечту: доживу до дня, когда смогу сказать себе, что Россия становится демократической, современной страной, вызывающей в мире не страх, не гримасу презрения, а уважение и улыбку.
Не доживу.
При получении звания почетного доктора юриспруденции в колледже «Олбрайт». 1993 г.
* * *
P.S.
ПУ, МУ И ЗЮ
Пришли гранки книжки, и я не могу устоять перед желанием написать еще несколько слов.
24 сентября Пу и Му, как их стали называть, объявили о том, что они с самого начала договорились, будто Пу вернется через четыре года. И это — смачный плевок в лицо всего российского общества. Четыре года мы думали-гадали, четыре года они разыгрывали фарс — мол, размышляем, время покажет, а на самом деле все было решено. Нас принимают за быдло, за дураков, они убеждены, что «пипл хавает» все.
А потом состоялись «выборы» в Государственную Думу, выборы, неслыханные по количеству вранья, по уровню фальсификации, выборы настолько не приемлемые, что общество восстало — не все общество, конечно, но значительная его часть.
И вдруг власть в лице Пу и Му… зажмурилась. Вдруг она заговорила об изменении избирательной системы, о возвращении к прямым выборам губернаторов, о создании общественного телевидения. Она, власть, отправила в никуда «андроида» Грызлова. Она вот-вот снимет с должности председателя ЦИК Чурова.
