Разумеется, в немалой степени этому успеху способствовало — а равно как и исключало успех любой другой политики — то, что лейбористское правительство имело меньшинство в парламенте и потому вынуждено было полагаться не только на сотрудничество с либералами, с которыми у них было много общего, например общие взгляды на вопросы свободы торговли, но и на терпение консерваторов. Лейбористы находились в ситуации, очень близкой к той, в которой находились консерваторы во время своих недолгих пребывании у власти в 1850-х и 1860-х годах. Им было бы непросто проводить ответственную политику, даже если бы у них было большинство.
Но, как мы уже говорили, самый факт, что они его не имели, даже марксистскому трибуналу должен был бы доказать, что для более решительных действий нора еще не настала, во всяком случае, не настала пора для проведения их демократическим путем.
Рядовые члены партии, однако, всего этого не понимали. Тем более массы не понимали того, что они обязаны Лейбористской партии не только тем, что она сама для них делает, но и тем, что для них делает ее консервативный соперник, стараясь привлечь на свою сторону рабочие голоса. Массам не хватало эффектных планов реконструкции и обещаний скорых благ, и они даже сами не понимали, насколько они были несправедливы, когда наивно вопрошали: "А что же социалисты не сделают что-нибудь для нас, раз уж они у власти?" Интеллигенты, которые не испытывали особого восторга от того, что их оттеснили на обочину, естественно, не могли не воспользоваться возможностью, которую предоставляли подобные настроения, и принялись поносить пагубное влияние лейбористов на истинных социалистов и расписывать текущие трудности, да так, что они превращались в ужасающую несправедливость, порожденную грубейшими промахами тираничной профсоюзной бюрократии. В течение последующих лет находящаяся в оппозиции Независимая рабочая партия становилась под их влиянием все более непокорной, особенно после того, как Макдональд не откликнулся на ее призывы о проведении в жизнь более радикальной программы [Главными требованиями этой программы было обобществление банков и некоторых ключевых отраслей промышленности, поэтому никак нельзя сказать, что он” была строго выдержана в духе ортодоксального социализма. Однако в сложившихся условиях она преподносилась как подлинно социалистическая, а программу Макдональда объявили "реформистской" — определение, которое в классическом понимании с одинаковым успехом применимо и к программе Независимой рабочей партии.]. Таким образом, очень многим успех правительства казался его поражением, а ответственное отношение к делу — трусостью.
Впрочем, это было неизбежно. Трудности и опасности, присущие политике социалистических партий, взявших на себя государственную власть в условиях, когда предпосылки социализма еще не вызрели, еще более наглядно показывает опыт второго срока пребывания Макдональда на посту премьер-министра [Здесь уместно будет напомнить читателю историю Всеобщей стачки 1926 г. Хотя обе партии были заинтересованы в том, чтобы попытаться минимизировать ее историческое значение, и официальные объяснения были сформулированы соответствующим образом, за ней скрывалось нечто гораздо большее, чем просто серия тактических ошибок, приведших к ситуации, когда конгрессу тред-юнионов пришлось "блефовать", а консервативному правительству — требовать, чтобы он "выложил свои карты на стол". Достаточно только представить себе, какими могли быть последствия успеха этой забастовки для правительства и для демократии, чтобы понять, что забастовка эта была поистине историческим событием первостепенной важности. Если бы эта мера сработала, английские профсоюзы получили бы абсолютную власть над страной и никакая другая политическая, юридическая или экономическая сила не могла бы продолжать существовать рядом с ними, если бы они сами этого не позволили. Но заняв такое положение в обществе, они бы не смогли остаться тем, чем были прежде. Волей-неволей профсоюзным лидерам пришлось бы употребить возложенную на них абсолютную власть.
Для наших целей здесь достаточно будет выделить два момента. Во-первых, описанная выше ситуация, в частности недовольство, распространившееся в массах, старательно выпестованное многими безответственными элементами, имело непосредственное отношение к причинам забастовки. Во-вторых, забастовка не нанесла авторитету партии того ущерба, который она могла бы нанести. Напротив, ее поражение привело к радикализации масс, ставшей одной из причин успеха партии в 1929 г.]. Историки научились по достоинству оценивать искусство управления государством, проявленное сэром Робертом Пилем. Уверен, что со временем они научатся по достоинству ценить и государственный гений Макдональда [Аналогия эта простирается от ряда особенностей политических и экономических ситуаций, в которых приходилось действовать обоим премьер-министрам (хотя у Пиля было то преимущество, что он получил свой пост уже после кризиса 1836–1839 гг.), до некоторых политических тонкостей. В обоих случаях имел место партийный раскол, на который и тот, и другой отважно решились пойти и который мужественно встретили; в обоих случаях лидеров называли "предателями".]. Ему исключительно не повезло в том смысле, что его приход пришелся на самое начало всемирной депрессии, которая к тому же стала непосредственной причиной развала международной политической системы, воплощением которой была Лига Наций.
Деятели меньшего калибра могли бы решить, — кстати говоря, многие именно так и решили, — что наступил удобный момент для фундаментальной перестройки. Это раскололо бы нацию на две половины, а к чему бы привел такой раскол, долго гадать не приходится. Впрочем, широко рекомендовалась также политика, несколько недотягивающая до фундаментальной перестройки, по к ней приближающаяся — политика денежной экспансии в сочетании с не слишком глубокими социальными преобразованиями — например, отдельными мерами по национализации и дополнительными мерами социальной защиты — и меркантилизма в области международных экономических отношений. Но часть мер, предусмотренных этой программой, несомненно, лишь усилила бы депрессию, а другие — в частности, отказ от золотого стандарта фунта стерлингов и меркантилизм — означали бы настолько резкий отход от национальных традиций и от традиций самой рабочей партии, что социалистам вряд ли удалось бы эту программу. Принять, не говоря уж о том, чтобы успешно ее выполнить. Чтобы провести ее через парламент без потерь и проволочек, требовалось добиться согласия большинства, иначе говоря — создать коалицию.
