— Наверное, да, — согласился он.
— Ты бы лучше бросил эту привычку. А то ни одна девушка не рискнет за тебя выйти.
— Это я так страхуюсь, — ухмыльнулся он.
Бегги покраснела и опустила глаза.
— Я не про себя говорю, мне-то ты и даром не нужен. Я с тобой няньчусь просто для тренировки.
Джонни решил бросить опасную тему.
— А правда, — сказал он, — если привыкнешь к чему-нибудь, очень трудно себя изменить. Вот у меня есть тетя — тетя Тесси, ты же ведь с ней знакома, — которая верит в астрологию.
— Не может быть!
— А вот и может. И разве она выглядит сумасшедшей? А она сумасшедшая, и с ней очень трудно общаться, ведь она начинает говорить про свою астрологию, а мама заставляет быть с ней вежливым. Если бы я мог просто сказать: тетя, у вас не все дома. Так нет! Мне приходится выслушивать весь этот бред и делать вид, что она — вполне здравомыслящий взрослый человек, отвечающий за себя. А ведь она и считать-то умеет только до десяти, а если дальше, то только на счетах.
— На счетах?
— Ну, штука такая вроде логарифмической линейки, только с шариками. А на логарифмической линейке она не смогла бы считать ни за любовь, ни за деньги. Так вот, ей просто нравится быть свихнутой, а я должен ей потакать.
— А ты не потакай, — неожиданно сказала Бетти. — Что бы там твоя мать ни говорила.
— Молоток, ты на меня вредно влияешь.
— Прости, Джонни, — с преувеличенной скромностью ответила Бетти. И добавила: — А я рассказывала тебе когда-нибудь, почему я ушла от своих родителей?
— Нет. Это твое дело.
— Конечно, мое. Но я, пожалуй, тебе расскажу, чтобы ты лучше меня понимал. Наклонись сюда. — Она ухватила его за ухо и начала шептать.
Джон Томас слушал, и лицо его постепенно менялось от изумления.
— Не может быть!
— Факт. Они даже не пытались спорить, так что мне поэтому и рассказывать никому не пришлось. Это-то и было причиной.
— Не понимаю, как ты могла такое терпеть.
— А я и не терпела. Я пошла в суд и развелась с ними, а потом взяла себе профессионального опекуна, у которого нет никаких диких идей. Но ты пойми, Джонни, я не затем сейчас здесь перед тобой наизнанку выворачиваюсь, чтобы у тебя варежка раскрылась. Наследственность — это еще не все. Я — это я. Я — личность. Ты — это не твои родители, не твоя мать, не твой отец. Просто ты малость поздновато начал соображать. — Она выпрямилась. — Вот и будь ты, Непрошибаемый, самим собой, и если хочешь уродовать свою жизнь — уродуй, ради Бога, но имей смелость делать это по своему собственному разумению, а не по чьей-то подсказке или примеру.
— Знаешь, Молоток, почему-то, когда ты говоришь такие вещи, они вполне разумно звучат.
— А я только разумные вещи и говорю. Как у тебя с провиантом? Есть хочется.
— Ты совсем, как Ламмокс. Мешок со жратвой вон там.
— Обед? — заинтересованно спросил Ламмокс, услыхав свое имя.
— Ну… Бетти, я не хочу, чтобы он ломал деревья, во всяком случае днем. Сколько им потребуется времени, чтобы меня выследить?
— Место тут, правда, много, но думаю, не больше трех дней.
— Ладно, я отложу еды дней на пять. Кто знает, как оно выйдет. — Джонни отобрал с десяток банок и отдал их Ламмоксу, не открывая; тому даже нравилось, что они становятся вдруг горячими, когда раскусишь. Он успел покончить с завтраком прежде, чем Бетти и Джонни взялись за свой.
После еды Джонни захотелось продолжить беседу.
— Бетти, так ты действительно думаешь, что… — он вдруг замолк и прислушался. — Ты что-нибудь слышишь?
Бетти прислушалась и кивнула.
— Какая скорость?
— Не больше двухсот.
Он кивнул.
— Значит, осматривают местность. Ламмокс! Пальцем не шевели!
— Не буду, Джонни. А почему нельзя шевелить пальцем?
— Делай, как велено.
— Не заводись ты так, — посоветовала Бетти. — Возможно, они просто разбивают местность на квадраты, чтобы потом осматривать их по очереди. И вполне возможно, что из-за деревьев они не смогут нащупать нас ни глазами, ни по приборам. — Однако она и сама выглядела обеспокоенно. — Все-таки жаль, что Ламми еще не в шахте. Если у кого-нибудь из них хватит ума осмотреть шоссе ночью, когда мы будем на нем, тут-то нам всем и крышка.
Но Джон Томас ее не слушал; весь устремившись вперед, он приложил к ушам сложенные рупором ладони.
— Тсс! — прошептал он. — Бетти, они возвращаются.
— Не психуй. Возможно, это просто еще одна линия сетки.
Однако еще не договорив, она поняла, что ошибается.
Рев двигателя стал сильнее, теперь он звучал прямо над их головами, превратившись в низкое гудение. Они запрокинули головы, но машина была высоко; к тому же деревья скрывали небо.
Неожиданно все вокруг осветила вспышка, столь яркая, что после нее даже яркий солнечный свет показался полумраком.
— Что это? — спросила в ужасе Бетти.
— Фотографировали со сверхвспышкой. Проверяют то, что рассмотрели в тот раз приборами.
Гудение опять превратилось в вой, потом снова сделалось тихим; последовала еще одна слепящая вспышка.
— Вот у них и стереоснимок, — рассудительно объяснил Джонни. — Раньше у них были только подозрения, теперь они нас и вправду увидят.
— Джонни, надо срочно убрать Ламмокса!
— Куда? Вывести на дорогу, и пусть они занимаются прицельным бомбометанием? Нет уж, у нас одна надежда, что они примут его за большой булыжник. Хорошо, что я велел ему не двигаться. И нам лучше не шевелиться, может, они еще улетят.
Но и эта последняя надежда быстро улетучилась. К первой машине, судя по звукам, одна за другой присоединились еще четыре.
— Эта зависла на юге от нас, — считал их Джонни. — Третья на севере. Теперь они делают заслон с запада. Ну вот, мы и в коробке, Молоток.
Бетти повернула к нему смертельно бледное лицо.
— Что же делать, Джонни?
— Что? Да ниче… нет, слушай, Бетти. Возьми свою леталку и беги вниз, к ручью. Пройди вдоль ручья подальше и лети себе восвояси. Только держись ближе к земле, пока не выйдешь из-под ихнего зонтика. Они не будут гоняться за тобой, ты им не нужна.
— А что ты будешь делать?
— Я? Останусь здесь.
— Тогда и я останусь.
— Чесала бы ты отсюда, Молоток, — нетерпеливо сказал Джонни. — Только под ногами путаешься.
— А ты сам-то что можешь сделать? У тебя даже нет ружья.
— Зато есть вот это, — мрачно ответил Джон Томас, потрогав висящий на поясе охотничий нож. — А Ламмокс может швырять камни.
Бетти изумленно уставилась на него, а затем дико расхохоталась.
— Чего? Он говорит — камни! Ну, Джонни, ты даешь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
