— …Продолжим, — мрачно сказал тогда Карлссон.
Кровь все еще текла из его раны. И никак не останавливалась. Бежать было бы правильным решением. Карлссон знал, на что способен меч в руке Туат’ха’Данаанн. Все преимущества сейчас были на стороне эльфа. Но бежать Карлссон не мог. Гордость и ненависть в этот миг были сильнее разума и осторожности. Все-таки один шанс у него был. Ведь сиду нужна только победа, а тролля устроит и ничья. То есть Карлссон был готов умереть. Если вместе с ним умрет сид-убийца.
— Продолжим, — мрачно сказал Карлссон.
Звук этого слова еще не успел раствориться в воздухе, а тролль уже был в двух шагах от эльфа. Растопыренные пальцы коснулись белого горла Туат’ха’Данаанн…
Только коснулись. В последнюю долю мгновения Ротгар ускользнул в сторону и вниз, ныряя под правую руку Охотника. Карлссон развернулся, ловя его нырок, но опоздал. Нога подвела. Уклоняясь, Ротгар ухитрился полоснуть клинком. Не очень сильно, но очень точно. Как раз под коленом. Где сухожилия. И сразу же сзади, со спины — еще два удара: по тянущейся руке и под второе колено. Пятый выхлест, наотмашь, в полную силу — по горлу уже падающего тролля. Шестой удар рассек сухожилия на левой руке. Пара секунд — и все кончено. Охотник проиграл.
Конечно, для тролля даже такие раны не смертельны. Будь у Карлссона время, он даже без посторонней помощи сумел бы выжить. Но Ту-ат’ха’Данаанн стоял над ним, и серебристая смерть в его левой руке (Ротгар был левшой, как и большинство эльфов) плясала в серебристом лунном свете.
Взмах, брызги крови из рассеченной артерии… В разрубленном горле Карлссона булькнуло.
— Как много в тебе крови, огр, — насмешливо произнес Ротгар. — Но скоро она вытечет вся, и ты окончательно превратишься в неподвижную каменюку. Как тебе такая перспектива, храбрый Охотник? Не покажется ли тебе такая смерть слишком легкой?
* * *
— Эх, пустоват супчик, — вздохнул Скаллигрим, отодвинув миску. К большому сожалению участников ужина, суп получился вегетерианский. «Раб сидов» счастливо избежал котла, а другой «заправки» под рукой не оказалось.
— Пустоват. Никакого вкуса. — Рожа у большого тролля была такой же постной, как и суп. Тем не менее миска, которую он только что опростал (правильнее было бы назвать ее тазиком), опустела за считанные минуты.
Остальные тролли не отставали от своего лидера. Даже маленький Нильс. И морды у них тоже были недовольные. Надо полагать, им больше пришлось бы по вкусу, если бы Дима находился не за столом, а на столе. Но когда выяснилось, что он однажды выручил из беды самого Охотника, отношение к нему троллей существенно изменилось. Его больше не называли «сиденком» и «пищей», а повысили в звании до «человечка».
— Ладно, брюхо набили, теперь можно делом заняться, — сказал Скаллигрим по-шведски. — Готовься, дядюшка, придется поработать.
— Как скажешь, племянничек. Ты теперь промеж нас старший. После ухода твоего батюшки.
— Это точно. Значит так, братья и сестры, слушайте диспозицию…
И принялся излагать родичам тактику и стратегию будущих поисков.
Лейка его речь понимала через два слова на третье. Тролли, судя по их физиономиям, тоже. Хотя явно владели языком намного лучше Лейки. Дима же вовсе ничего не понимал. И заскучал.
— Слушай, может, прогуляемся пойдем? — предложила Лейка.
— Сами? С ума сошла? Мы в этих канализациях на раз заблудимся!
— А зачем нам канализация? Выйдем, как люди.
— Ага! Чтобы нас охрана сцапала?
— Ну и пусть. Скажем — заблудились. Потерялись. Туристы из России, мол, увлеклись шведской историей. Если что — паспорта покажем.
— Мой паспорт у этой остался, — мрачно сообщил Дима.
— Тогда надо кого-нибудь из троллей взять. Чтобы глаза отвел. Нильс, ты умеешь глаза отводить? — спросила она тролленыша.
— Немножко. А чего? — Основательно заскучавший Нильс оживился.
— Вывести нас отсюда сможешь?
— Если мамка разрешит.
— Кунигунда! — позвала Лейка.
— А? Чего? — Похоже, на троллиху речь мужа действовала усыпляюще.
— Мы хотим выйти. Отпустишь с нами Нильса? Он охране глаза отведет.
— Чего он там отведет… — пробормотала троллиха. — Он ребенок еще.
— Я не ребенок! — возмутился Нильс. — Я — пещерный тролль!
Кунигунда не стала спорить. Покосилась на мужа… Скаллигрим вещал.
— …после выявления и установления объекта нам следует установить его связи, в частности внешность контактера, факт передачи или получения какого-либо предмета, его форму, цвет, запах… Также характер встречи, предмет и продолжительность разговора. В целях секретности следует присваивать контактерам оперативные клички, соответствующие внешнему виду и запаху…
Нет, Скаллигриму определенно было не до шушукающихся домочадцев. Кунигунда по опыту знала: если муженек оседлал любимую тему, остановится он не скоро.
— Ладно, — сказала Кунигунда. — Сама с вами пойду. Это надолго…
* * *
— Стоп! — Лейка подняла руку. — Кажется, я знаю эту машину. На таком «фольксвагене» ездит Сережкин папаша.
— Да мало ли в мире черных «фольксвагенов», — возразил Дима.
— Много, — согласилась Лейка. — Но у этого — питерский номер.
— А я знаю человечка, который сидит внутри, — сообщила Кунигунда.
— Там внутри кто-то есть? Вы не ошиблись? — Дима видел отражения фонарей на стеклах, но как можно разглядеть что-то ночью внутри темного салона?
— Глупости говоришь, — проворчала троллиха. — Сейчас ты убедишься, что я никогда не ошибаюсь.
Она отпихнула Диму и решительно направилась к машине. Прежде чем они с Лейкой успели вмешаться, Кунигунда распахнула дверцу и выдернула из машины задремавшего (трудный был день) водителя.
Илья Всеволодович проснулся уже в полете, но заорать не успел, поскольку голова его оказалась зажатой у троллихи под мышкой, а рот заткнут ее предплечьем. Ошалевший спросонья Илья Всеволодович дрыгнул ногами и впился в мясистую руку троллихи всей своей шеститысячедолларовой металлокерамикой. Однако прокусить плоть троллихи этими шедеврами коммерческой стоматологии было не легче, чем прогрызть корд стоящего рядом «фольксвагена».
— Экой баловник! — проворковала троллиха, взлохматив свободной рукой поредевшую шевелюру кусаки. — Я тебе нравлюсь?
Илья Всеволодович еще раз дрыгнул ногами и заколотил руками в отчаянной попытке обрести свободу или хотя бы глотнуть воздуху.
Нильс захихикал.
— Мамочка, он совсем как петушок, которого папочка подарил мне прошлым летом. Тот тоже был такой веселый, бойкий, клевался так смешно, пока я ему голову не откусил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
