34. (1) У пунийцев на обоих флангах уже не было конницы, когда вступила в бой их пехота, уже не равная римской силами и упавшая духом.
К этому добавим еще некоторые, казалось бы, мелочи, незначительные для повествования, но очень важные на поле боя: у римлян крик единогласный и потому более громкий и страшный – у врагов разноголосые восклицания множества разноязычных племен; (2) римляне в битве малоподвижны, они обрушиваются на врага всей тяжестью своего тела и своего оружия – их противник больше полагался на быстрые перебежки.
(3) С первого же натиска римляне сдвинули вражеский строй, затем, проталкиваясь плечом и щитом, наступая на теснимого ими противника, продвинулись далеко вперед, словно никто им и не сопротивлялся; (4) задние ряды, почувствовав наконец, что враг сломлен, стали давить на передние, усиливая тем самым напор.
(5) Африканцы и карфагеняне, занимавшие вторую линию, не помогали своим отступавшим союзникам, более того, и сами начали отходить, испугавшись, как бы римляне, перебив на передовой упорно сопротивлявшихся, не добрались до них.
(6) Тогда сражавшиеся на первой линии вдруг повернулись лицом к своим: одни пытались найти прибежище во второй линии, а другие, поняв, что их сначала оставили без помощи, а теперь отгоняют, стали избивать своих, не принимавших их к себе.
(7) Шли как бы два перемешанных между собой сражения: карфагенянам приходилось биться одновременно с неприятелем и со своими. (8) Тем не менее они не пустили в свой строй людей перепуганных и разгневанных, но, сомкнув ряды, отбросили их на фланги и вообще подальше от битвы, чтобы солдаты растерявшиеся, раненые и бежавшие не привели в замешательство еще невредимый строй.
(9) Место, где только что стояли вспомогательные силы, было так завалено трупами и оружием, что пройти тут было, пожалуй, трудней, чем сквозь сомкнутые ряды неприятеля. (10) Гастаты в строю шли первыми, преследуя врага, пробираясь, кто как мог, через горы тел и оружия, через лужи крови – ряды их расстроились, соединения перемешались. Заколебались и ряды принципов, ведь впереди себя они видели рассыпавшийся строй.
(11) Сципион, заметив это, велел тут же подать трубой сигнал гастатам: пусть отойдут назад. Раненых отправили в тыл, принципов и триариев развели по флангам, чтобы надежнее защитить и укрепить середину строя, где стали гастаты.
(12) Тут-то и началось совсем новое сражение: теперь бились между собой противники настоящие, равные друг другу и родом оружия, и военным опытом, и славой своих подвигов; их воодушевляли одинаковые надежды, им грозила одинаковая опасность.
(13) Но римляне превосходили врага и численностью, и уверенностью в себе: они уже обратили в бегство конницу и слонов, оттеснили передовую линию и сражались уже на второй.
35. (1) Лелий и Масинисса далеко отогнали всадников, а затем вернулись и налетели на вражеский строй с тыла. Это нападение довершило разгром врага. (2) Многих окружили и убили в бою; беспорядочно убегавших по открытой равнине перебили овладевшие ею всадники.
(3) В этот день было убито больше двадцати тысяч карфагенян и их союзников, почти столько же взято в плен; с ними захвачено сто тридцать два знамени и одиннадцать слонов. Победителей погибло около полутора тысяч.
(4) Ганнибал, выбравшись с несколькими всадниками из этой свалки, укрылся в Гадрумете; он покинул поле сражения лишь после того, как все возможное было испытано и до боя, и после боя.
(5) И сам Сципион, и все знатоки военного дела воздали ему должное за исключительное умение, с каким он в тот день построил свое войско: (6) впереди он поставил слонов, чтобы внезапное нападение этих неодолимо сильных животных расстроило боевой порядок римской армии, на который больше всего и рассчитывали римляне; (7) вспомогательные отряды он поставил впереди карфагенян, чтобы этот разноплеменный сброд, эти наемники, не знающие верности, удерживаемые только корыстью, лишены были возможности бежать; (8) они должны были принять на себя первый неистовый натиск римлян, утомить их и хотя бы притупить их оружие о свои тела; (9) дальше поставлены были карфагеняне и африканцы, на них Ганнибал возлагал всю надежду – вступив со свежими силами в бой, они могли одержать верх над противником, равным по силе, но уже усталым и израненным; за ними на некотором расстоянии стояли италийцы, отодвинутые Ганнибалом как можно дальше, ведь неизвестно было, друзья они или враги.
(10) Таков был последний образец воинского искусства Ганнибала. Из Гадрумета Пуниец удалился, его вызвали в Карфаген, и он после тридцатишестилетнего отсутствия возвратился в город, который покинул еще отроком. (11) В сенате он сказал, что проиграл не сражение, а всю войну. Остается одно – добиваться мира, другой надежды на спасение нет.
36. (1) Сципион тотчас же после боя занял вражеский лагерь, разграбил его и вернулся с несметной добычей к морю; (2) он получил известие, что Публий Лентул с пятьюдесятью военными кораблями и сотней грузовых судов с разными припасами прибыл в Утику, и (3) решил со всех сторон грозить Карфагену, уже и так напуганному.
Послав Лелия в Рим с известием о победе, Сципион велел Гнею Октавию вести к Карфагену легионы посуху, а сам, присоединив к своему старому флоту новый, Лентулов, направился туда же из Утики по морю. (4) Когда флот приблизился к гавани, его встретил карфагенский корабль, украшенный шерстяными повязками и масличными ветвями. На нем плыли десять первых людей Карфагена, посланные по настоянию Ганнибала просить мира.
(5) Когда они приблизились к корме Сципионова корабля, они стали, протягивая жезлы умоляющих, взывать к справедливости и милосердию Сципиона. (6) Им ответили только одно: чтобы они явились в Тунет – туда Сципион перенесет свой лагерь.
Сам он проплыл немного вперед, рассматривая расположение Карфагена – не потому, что сейчас это было нужно, а скорей чтобы еще припугнуть врага. Затем он вернулся в Утику и отозвал туда же Октавия.
(7) Когда они шли к Тунету, получено было известие, что Вермина, сын Сифака[1041], идет на помощь карфагенянам; конницы у него больше, чем пехоты. (8) Часть римского войска со всею конницей в первый день Сатурналий[1042] без труда рассеяла нумидийцев.
Бежать им оказалось некуда: со всех сторон их окружили всадники, перебили пятнадцать тысяч, взяли в плен тысячу двести, захватили полторы тысячи нумидийских коней и семьдесят два знамени. Сам царек и с ним несколько человек бежали. (9) Лагерь был вновь поставлен под Тунетом на том же месте, и к Сципиону пришли тридцать карфагенских послов.
Разговор их – под гнетом судьбы – стал еще более жалким, но выслушали их не слишком жалея, так как помнили их недавнее вероломство. (10) И все-таки на совете, хотя справедливый гнев побуждал всех требовать разрушения Карфагена, стали размышлять о том, как это будет трудно и насколько затянется осада такого укрепленного и сильного города.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
