Она стояла у фургона, вокруг царила ночь. Луна висела высоко, по лагерю протянулись тени от плывущих по небу облаков. Стрекотали сверчки, кричали ночные птицы. Сверкнули желтые глаза — львы провожали взглядами прошедшую мимо клеток Найнив. Беломордые медведи горбились за железной решеткой темными буграми. Длинная коновязь предстала пустой — лошадей, как и собак на поводках под фургоном Кларин и Петры, не было; пятачок, где в мире яви стояли с'редит, тоже был пуст. Найнив уже понимала, что в этом мире имеют двойников лишь дикие звери, но, что бы ни утверждала шончанка, Найнив с трудом верила, что эти серые громадины одомашнены так давно, что больше не считаются дикими.
Внезапно до Найнив дошло, какое на ней платье. Ярко-красное, прямо-таки неприлично обтягивающее бедра, а прямоугольный вырез настолько низок, что Найнив казалось, она вот-вот выскочит из платья. Кто вообще так наряжается? Разве что Берелейн! И то вообразить трудно. Ну, для Лана Найнив, пожалуй, его надела бы. Если они одни будут. Засыпая, она ведь о Лане думала? Ведь думала, да?
Во всяком случае нельзя, чтобы Бергитте увидела ее в этаком наряде. Она-то считает себя воином, и чем больше времени Найнив проводила с ней, тем отчетливей понимала, что некоторые представления — и замечания — Бергитте ничем не лучше мужских. Даже хуже. Смесь Берелейн и забияки из таверны. Замечания имели место не всегда, но они нещадно били по Найнив, когда бы она ни позволила своим праздным мыслям вырядить себя в нечто вроде такого платья. Найнив сменила его на двуреченское платье из добротной шерсти, накинула на плечи простую шаль, вовсе не нужную; волосы вновь оказались заплетены в приличествующую честной женщине косу. Найнив собралась уже окликнуть Бергитте, как та шагнула откуда-то из сумрака.
— Почему ты сменила платье? — спросила Бергитте, опершись на свой серебряный лук. На плечо воительницы спускалась замысловатая золотистая коса, и лунные блики пробегали по ее луку и стрелам. — Помнится, я как-то надела точь-в-точь такое же. Отвлекла внимание на себя, чтобы Гайдал сумел проскользнуть мимо. Стражники аж глаза выпучили — вылитые лягушки! Было очень забавно. Особенно потом, когда я в этом платье с Гайдалом танцевала. Что-что, а танцевать он всегда ненавидел, но, чтобы не подпустить ко мне других мужчин, весь вечер со мной оттанцевал. — Бергитте тепло рассмеялась. — Тем вечером я у него в волчок пятьдесят золотых солидов выиграла. Он буквально ни на миг глаз с меня не сводил — куда там в костяшки свои смотреть! Странные они, эти мужчины. Можно подумать, он никогда меня не видел…
— Может, и так, — строго оборвала ее Найнив, плотнее кутая плечи в шаль. Она собралась задать свой первый вопрос, когда Бергитте сказала такое, от чего у Найнив всякие мысли о расспросах из головы повылетали:
— Я нашла ее.
— Где? Она тебя не видела? Можешь меня туда отвести? Чтоб она не заметила? — От страха у Найнив заныло под ложечкой — интересно, что бы сказал о ее храбрости толстый олух Валан Люка, увидь он ее сейчас? Но она была уверена, что вспыхнет от ярости, едва заметит Могидин. — Если тебе удастся подвести меня поближе… — Бергитте подняла руку, и Найнив умолкла.
— Сомневаюсь, чтоб она видела меня, иначе вряд ли бы я тут стояла. — Теперь золотокосая девушка была серьезна как никогда. Когда та проявляла свои качества воина, Найнив чувствовала себя рядом с ней намного увереннее. — Если хочешь, я могу ненадолго подвести тебя к ней поближе, но она не одна. По меньшей мере… Сама увидишь. Только без шума, и не вздумай ничего предпринять против Могидин. Там есть и другие Отрекшиеся. Ее ты, может, и сумеешь уничтожить, но под силу ли тебе одолеть пятерых?
Холодный дрожащий страх в животе Найнив подступил теперь и выше, к груди. И сполз в колени. Пятеро! Лучше бы порасспросить Бергитте, что она видела и слышала, и этим ограничиться. А потом вернуться в свою постель — и… Но Бергитте смотрела на нее. Не спрашивала, каков ее ответ, а просто смотрела. Готовая сделать то, что скажет Найнив.
— Я буду молчать. А о Силе даже думать не стану. — Только не с пятью Отрекшимися неподалеку. К тому же сейчас она и искры направить не могла бы. Найнив постаралась стоять так, чтоб колени друг о дружку не стучали. — Когда ты будешь готова — пожалуйста.
Бергитте перехватила свой лук за середину и положила ладонь на руку Найнив…
…и у той перехватило дыхание. Они стояли посреди ничто, вокруг — бесконечная тьма, не поймешь, где верх, где низ, а шагни в сторону — и падение будет вечным. Голова у Найнив кружилась, но она заставила себя посмотреть туда, куда указывала Бергитте.
Ниже во тьме стояла Могидин, в облачении столь же черном, как и окружающий ее мрак; склонив голову, она внимательно слушала. Еще ниже, под ней, будто на плавающем в черноте участке сверкающе белого изразцового пола, располагались четыре громадных стула с высокими спинками, и все разные. Как ни странно, Найнив слышала каждое слово, произнесенное сидевшими на этих стульях, причем так явственно, словно находилась среди них.
— …никогда трусом не был, — говорила симпатичная пухленькая женщина с волосами цвета солнца, — так почему начал трусить?
Облаченная словно в серебристо-серый туман и сверкающие самоцветы, женщина непринужденно восседала на стуле из драгоценной кости, резьба изображала группу обнаженных акробатов. Четыре мужских фигурки поддерживали сиденье, а руки незнакомки покоились на спинах стоящих на четвереньках женщин; двое мужчин и две женщины поддерживали шелковую подушечку подголовника, а все прочие были вырезаны в таких позах, которые, как казалось Найнив, едва ли способно принять человеческое тело. Разглядев же, что некоторые из резных фигурок изображают нечто большее, чем акробатические трюки, она вспыхнула от смущения.
Коренастый мужчина среднего роста, с багровым шрамом через все лицо и короткой квадратной бородкой, сердито склонился вперед. Его стул из тяжелого дерева был вырезан в виде колонн из латников и лошадей в броне, на треугольной оконечности спинки кулак в стальной перчатке сжимал молнию. Обильная позолота на красном кафтане мужчины восполняла недостаток отделки стула — с плеч вдоль рукавов спускались золотые завитушки.
— Никто не называл меня трусом, — резко бросил он. — Но коли мы станем продолжать в том же духе, он доберется прямиком до моей глотки.
— Таков и был первоначальный замысел, — раздался мелодичный женский голос. Говорившую Найнив не видела — ее скрывала высокая спинка стула, который казался изготовленным из цельного белоснежного камня и серебра.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
