— Выходит, для них практически нет ничего невозможного? — спросил Доктор.
— Об этом нет информации. — Практикант пожал плечами. — Я не знаю предела их возможностей.
— Как они выглядят?
— У них нет постоянной видимой формы. Насколько я понял, индивидуальные мыслящие и эмоциональные структуры зафиксированы в каких-то энергетических полях, это их обычная, так сказать, пассивная форма. Но в случае необходимости они могут воспользоваться любым материальным телом, перестроить его молекулярную структуру и создать из него нужный им организм.
— Полный контроль над материей, — задумчиво сказал Физик. — Значит, они могут перемещать в пространстве любые массы без всяких кораблей… Ты говорил с ними о помощи?
— Я вообще с ними ни о чём не говорил. В момент контакта я просто был без сознания. Они передали в мой мозг те сведения, которые сочли нужными.
— Значит, придётся повторить контакт! С завтрашнего дня мы организуем поиски, и как только…
— Это бесполезно. Они покинули планету.
— Как это покинули? Зачем?
— Чтобы не вмешиваться, даже случайно. Я говорил, они здесь не живут. Планета предоставлена в наше полное распоряжение.
— Это очень любезно с их стороны, — сказал Доктор, — только я не совсем понимаю: зачем им вообще понадобился тогда контакт? Чтобы разбудить надежду, показать нам своё могущество, а потом уйти? Мы столько раз повторяли, что гуманность прогрессирует вместе с разумом!
— По-моему, гуманность — это чисто человеческое, гуманоидное понятие, — задумчиво произнёс Физик.
Практикант отрицательно покачал головой.
— Много тысячелетий назад, путешествуя в космосе, они встретились с другим разумом. Это была молодая гуманоидная цивилизация, в чём-то похожая на нашу… Состоялся контакт. В обмен на информацию, накопленную этой цивилизацией, они передали ей свою способность непосредственного управления материей… Именно тогда специально для целей контакта была создана эта планета.
— Кажется, я понимаю. Дар оказался слишком велик…
— Да, цивилизация погибла. Противоречивые команды, схватка противоположных интересов, изменения материальных форм, исключающие друг друга. Незнание отдельными личностями основных законов преобразования материи, просто ошибки…
— И в результате полная энтропия.
— Да. Материя их системы распалась вместе с ними.
— А какое отношение имеет это к нам? — с вызовом спросил Кибернетик. — От всего их могущества нам нужен был только корабль, чтобы вернуться…
— А ты бы вернулся? — с неожиданным интересом спросил Физик.
— Не понимаю?
— Ты удовлетворишься возвращением, в случае если придётся выбирать между контактом с этой цивилизацией и кораблём? Иными словами, что важнее: возвращение или попытка убедить их, что человечество способно принять такой дар?
— А вы уверены, что способно? — задумчиво спросил Доктор.
— Способно или нет, решит человечество, но я сам хочу выбирать между так называемым контактом и возвращением!
— Видишь ли, Миша, для них мы — представители человечества, и, очевидно, они убеждены в том, что интересы человечества для нас важнее собственных. По-моему, им даже не приходит в голову, что может быть иначе.
— И всё же я не желаю, чтобы за меня что-то решали эти ходячие скалы, в конце концов…
— Они не скалы. И ничего они за тебя не решали. И даже думаю, что они не пришли в восторг от того, что мы свалились им на голову.
— У них нет головы.
— Это неважно. Гораздо важнее вопрос об этом гипотетическом даре. Нам что, его предлагали?
— Судя по тому, что однажды они поделились своими способностями с другой цивилизацией, мы могли бы найти какой-то способ убедить…
— Да подождите! — Райков вскочил на ноги. — Всё обстоит совсем не так с этим даром. Дело в том… дело в том…
Практикант почувствовал, что у него пересохло во рту от волнения, и он замолчал. Молчали и они, все трое. Смотрели и молчали. Даже Физик не пришёл ему на помощь. И тогда охрипшим, прерывающимся голосом он сказал им сразу всё. Всё самое главное. Наверное, такое чувство испытывает человек, бросившись в ледяную прорубь.
— Они уже сделали человечеству свой дар. С одним-единственным условием. Мы сами должны найти способ передать его на Землю.
— Объясни, пожалуйста, яснее, — очень тихо попросил Физик.
— Да, Дима, ты уж постарайся, — поддержал его Доктор.
— Тянешь волынку? — не очень вежливо спросил Кибернетик.
— Сейчас я попробую передать вам условие.
На секунду он прикрыл глаза рукой, чтобы лучше сосредоточиться. И, начав говорить, невольно перешёл на чужой, несвойственный человеческому голосу тембр, каким обычно разговаривают корабельные автоматы:
— Они оставляют нас на планете одних. Передают одному из нас способность управлять материей и ждут, что из этого получится, ни во что больше не вмешиваясь. Если каким-то образом нам удастся вернуться и известить об этом Землю, тем самым мы им докажем… ну, что ли, способность землян разумно распоряжаться их даром. И тогда они не будут возражать против его передачи всему человечеству или отдельным его представителям — как решит наша цивилизация. Существует какой-то способ передачи таких способностей от одного индивидуума к другому. Как именно — я просто не понял.
— Но для того чтобы передать способность управлять материей одному из нас, они должны будут с нами встретиться! Нужно хорошо подготовиться, и, может быть, удастся убедить их в бессмысленности и жестокости подобного эксперимента.
— При чём тут бессмысленность и жестокость?
— Да потому, что такая задача не имеет положительного решения! — почти закричал Физик.
Доктор и Кибернетик смотрели на него, ничего не понимая. И только Практикант утвердительно кивнул:
— Значит, ты понял. Наверное, они тоже так считают…
— Но почему, почему?! — закричал Кибернетик.
— Потому, что управление материей возможно только в пределах её законов, а раз так, человеческий разум никогда не сможет создать ничего сверх того, что он знает. Представьте себе, что нам подарят все автоматические заводы Земли, но без программы. Много мы на них построим? Не сможем сделать даже простейшую радиолампу! Не говоря уже о корабле… Чтобы построить корабль, необходимы знания, накопленные человечеством на протяжении всей истории развития цивилизации. Ни один отдельный человек не обладает такими знаниями, именно поэтому наша единственная надежда — убедить их отказаться от эксперимента, — закончил Физик.
— Это невозможно, — тихо ответил ему Практикант. — Эксперимент уже начался. Они ушли с планеты и не вернутся до его конца.
— Значит, по-прежнему мы можем рассчитывать только на себя.
— На себя и вот на это…
Практикант пристально посмотрел на погасший костёр, его лицо напряглось, нахмурилось, и сошлись брови. Сначала появилась небольшая струйка дыма, потом камни вокруг костра засветились вишневым светом, и из остатков погасших углей вырвались первые языки пламени.
Все сидели с окаменевшими лицами, не в силах поверить, не в силах понять до конца значение того, что произошло. Только Физик поднялся, подошёл и положил руку на плечо Практиканту.
— Осторожней, Дима. С этой штукой нужно обращаться очень осторожно. Представь, что у тебя за плечами ранец с атомной бомбой, только это ещё опаснее.
И Райков почувствовал, как впервые с начала этого разговора отчаяние и страх, владевшие всем его существом, постепенно уходят. Потому что он уже знал, его опасения безосновательны. Ему не придётся тащиться одному, сгибаясь под непосильной ношей. Что все они, даже Кибернетик, остались здесь, рядом, в круге света зажжённого им костра…
8
Лагерь сильно изменился за эти дни. В том месте, где начиналась пещера, с разрешения Физика Райков убрал часть скалы. Образовалась обширная веранда. Потом он соединил веранду с дном ущелья небольшим подъёмником. На изготовление примитивного механизма ушло целых четыре дня. Пещера тоже была расширена, появилась кое-какая каменная мебель. Превращение одних материалов в другие Физик строго запретил, опасаясь начала неуправляемой цепной реакции. Проще всего удавались перемещения масс и изменение их формы. Прямо на веранде из остатков оборудования шлюпки и планетного комплекса выросла импровизированная лаборатория.
Измерения сразу же подтвердили, что при любом воздействии телекинеза на материал исчезала часть его массы. За все «чудеса» материя расплачивалась своей внутренней энергией. Как именно происходило превращение массы в энергию, уточнить не удалось, не хватало точности измерений. Очевидно, преобразование шло на уровне внутриядерных процессов.
Начались дни утомительных занятий по сложной, разработанной Физиком системе. Следовало очень осторожно выяснить границы возможностей Практиканта, только после этого можно было сделать какие-то окончательные выводы и разработать план дальнейших действий.
