Затем наступала пора самого обряда венчания. Поскольку это событие, как правило, занимало целый день, то обряд венчания в свою очередь распадался на несколько составляющих.
Сначала проходила семейная церемония обедни423. На обедне, как правило, проходившей в Малой церкви Зимнего дворца, присутствовала только семья. Родители последний раз молились со своей дочерью. Продолжением обедни становился семейный завтрак, на котором присутствовали лишь свои.
После завтрака начиналась старинная русская церемония одевания невесты. Обряд одевания невесты происходил в присутствии всей женской половины императорской семьи и вновь назначенных придворных дам и фрейлин. Одна из камер-фрейлин императрицы Марии Александровны упомянула, что 23 апреля 1841 г. во время одевания будущей императрицы ей была представлена «новая камер-фрау, баронесса Каролина Карловна Ра-аль, урожденная Бронзарт, бывшая начальница в институте глухонемых»424.
В Зимнем дворце церемония одевания невесты проходила на половине императрицы в одной из парадных зал. До пожара 1837 г. это происходило в Бриллиантовой зале, прилегавшей к спальне вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Там одевали жену Николая I – Александру Федоровну. Именно во время этой процедуры бедненькие немецкие принцессы впервые надевали на себя столько драгоценностей, сколько они не видели за всю свою жизнь. Александра Федоровна вспоминала, что накануне свадьбы, которую приурочили ко дню ее рождения – 1 июля 1817 г., она получила прекрасные подарки: «…жемчуг, брильянты; меня все это занимало, так как я не носила ни одного брильянта в Берлине, где отец воспитывал нас с редкой простотой425. Мне надели на голову корону и кроме того бесчисленное множество крупных коронных украшений, под тяжестью которых я была едва жива»426.
Камер-юнгфера Марии Александровны также описала свадебный наряд невесты: «Мне пришлось снимать с ее головы и шеи драгоценнейшие бриллиантовые уборы, какие я видела в первый раз в жизни. На принцессе был голубого цвета шлейф, весь вышитый серебром, и белый шелковый сарафан, перед которого тоже был вышит серебром, а вместо пуговиц нашиты бриллианты с рубинами; повязка темно-малинового бархата, обшитая бриллиантами; с головы спадала серебром вышитая вуаль»427.
После того как Зимний дворец был восстановлен после пожара 1837 г., церемония одевания невесты была перенесена на половину императрицы Александры Федоровны, в Малахитовую гостиную. Именно там с 1839 по 1894 г. одевали всех царских невест и царских дочерей.
Невесты, как и все невесты в мире, выглядели, конечно, ослепительно. Тем более что вся инфраструктура министерства двора несколько недель работала на этот блеск. В октябре 1866 г., во время бракосочетания цесаревича Александра и датской принцессы Дагмар, невеста была в сарафане из серебряной парчи и малиновой бархатной мантии, обшитой горностаем, и имела на голове корону, блиставшую бриллиантами428.
Несмотря на весь блеск и лоск, церемониальность и пышность императорского двора, в обряде одевания невесты сохранялись глубинные народные традиции, которые шли от естественных человеческих чувств. Особенно это было характерно, когда выдавали замуж царских дочерей. Они не только уходили из семьи, но и покидали Россию. Поэтому органичной частью этого обряда были плачи. Когда в январе 1874 г. выдавали замуж единственную дочь Александра II, ее младший брат отметил в дневнике, что невеста была окружена плачущими женщинами429.
О неизменности этой традиции говорят и воспоминания великого князя Александра Михайловича, который, описывая церемонию одевания своей будущей жены Ксении Александровны в 1894 г., упоминал: «За обрядом одевания невесты наблюдала сама государыня при участи наиболее заслуженных статс-дам и фрейлин. Волосы Ксении были положены длинными локонами, и на голове укреплена очень сложным способом драгоценная корона. Я помню, что она была одета в такое же серебряное платье, что и моя сестра Анастасия Михайловна, и как все великие княжны в день их венчания. Я помню также бриллиантовую корону на ее голове, несколько рядов жемчуга вокруг шеи и несколько бриллиантовых украшений на ее груди».
После завершения церемонии одевания невесты начиналось торжественное шествие всей императорской семьи и ближайшей свиты в
Большую церковь Зимнего дворца. Официально церемония именовалась Высочайшим выходом перед свадьбой. Все обряды венчания российских императоров в XIX – начале XX в. происходили именно в Большой церкви Зимнего дворца.
Родители, конечно, переживали за своих детей и желали им счастья. Волнение проявлялось по-разному. В январе 1844 г., во время свадьбы дочери Николая I Александры Николаевны, император перед началом торжественного шествия приказал «по народному обычаю всем сесть, а потом опять встали, и каждый перекрестился, вместе с императрицей, в слезах, благословил невесту»430.
В 1866 г. цесаревича Александра Александровича венчали на следующий день после миропомазания невесты. Обручальные перстни молодых были уложены в алтаре заранее. Во время торжественного венчания перстень цесаревича вынес из алтаря духовник императора, а перстень невесты – ее законоучитель, протоиерей Рождественский. Митрополит передал перстни на руки молодым. Затем подошли Александр II и Мария Александровна и «разменяли их перстнями». В этом момент начался салют в 51 выстрел.
После окончания венчания все приглашенные и молодые направились в Николаевский зал и уселись за обеденный стол. Во время торжественного свадебного обеда звучали тосты под традиционные салюты431. Вечером гости вновь собрались на свадебный бал в Георгиевском зале Зимнего дворца.
Сама процедура венчания царских дочерей, как и их обручения, носила двухэтапный характер. Сначала венчание шло по православному обряду, а затем повторялась по лютеранскому в одной из зал дворца. Александру Николаевну венчали по лютеранскому обряду в узком кругу приглашенных в Александровском зале у протестантского алтаря. Эта скромная церемония завершила духовную часть торжеств.
В 1874 г. после русской свадьбы состоялась «английская», проведенная по обрядам англиканской церкви в Александровском зале Зимнего дворца. При этом великий князь Сергей Александрович отметил в дневнике, что ему «очень понравилась следующая фраза «Кто отдает эту женщину этому мужчине?». После окончания церемонии, уже в Малахитовой зале, Александр II, императрица Мария Александровна и даже младшие братья Сергей и Павел, как свидетели, подписались под свадебными документами, «это у них, то есть у англичан, такой обычай»432.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
