Я заметил ему, что Комитету недавно пришлось претерпеть грубое американское вмешательство. Иден не выразил одобрения действий американцев, но пытался оправдать это вмешательство, сославшись «на всякие неловкие акты, совершенные против Америки». Однако он признал, что Америка упрекала нас за ошибки, которые она сама совершила по отношению к нам. Он добавил, «что положение было особенно щекотливым и что следовало бы выждать некоторое время…»
Касаясь формулы признания Комитета, я указал ему на ее опасность, так как, согласно этой формуле, за Комитетом национального освобождения признается лишь ограниченная власть в империи, о чем мне было сообщено Пиком. В этих условиях правительство Виши могло бы утверждать, что сами союзники скрыто рассматривают Виши как законную власть во Франции. Казалось, он был поражен этим замечанием.
Затем я обратил внимание Идена на впечатление, произведенное во Франции недавней кампанией английской печати, целью которой было заставить английскую общественность одобрить открытое вмешательство во внутренние дела Франции… Иден не пытался отрицать, что пресса была ориентирована. Он только просил меня «не раздувать дела». Но его замешательство было явным.
Телеграмма Филиппа Бодэ, члена делегации Французского комитета национального освобождения в Соединенных Штатах, комиссару по иностранным делам, в Алжир
Вашингтон, 24 июня 1943
Сегодня утром я беседовал с Данном, который занимается в государственном департаменте делами Франции.
Обменявшись личными впечатлениями, довольно пессимистическими, о нынешнем положении в Северной Африке и о недавнем вмешательстве генерала Эйзенхауэра, мы приступили к существу вопроса.
В то время как я с большей сдержанностью говорил о реакции французского народа на американское вмешательство в наши дела, Данн все время сводил проблему к военным усилиям союзников.
«Разве вы считаете столь важным, — спросил я его, — устранение генерала де Голля от всякого участия в командовании французскими войсками в Северной Африке?»
Ответ, удивительный по резкости, был приблизительно следующий: «Английское и американское правительства считают, что никакое сотрудничество, в какой бы то ни было области, невозможно с человеком, антианглийские и антиамериканские чувства которого так явно выражены».
Беседа закончилась в напряженной атмосфере, несмотря на заметные усилия Данна смягчить впечатление от такого безапелляционного утверждения.
Прощаясь, Даны в упор сказал мне: «Почему генерал де Голль не хочет понять, что ему остается только принять командование танковой дивизией? Этот шаг сделал бы его не только самым большим героем Франции, но также человеком, больше всех способствовавшим обеспечению в будущем необходимого сотрудничества между Францией и англосаксонскими странами, задача которого будет состоять в обеспечении мира во всем мире».
После этого тягостного разговора у меня осталось впечатление, что достигнутый компромисс не удовлетворяет американское правительство, потому что он открывает двери бесчисленным трудностям, которые послужат новыми предлогами для критики американским общественным мнением политики правительства. Я все более и более убеждаюсь, что здесь желают полного отстранения генерала де Голля, отстранения, которое неминуемо приведет к установлению опеки над французскими интересами.
Телеграмма генерала де Голля Рене Кассену и Жаку Сустелю, в Лондон
Алжир, 23 июня 1943
Военный вопрос в настоящее время стал неразрешимым из-за упорства Жиро, которого ободрило открытое вмешательство Эйзенхауэра и которому помогает полная неспособность Комитета принять какое-нибудь определенное решение. Остаются два выхода: разрыв или статус-кво.
Учитывая происходящие повсюду благоприятные перемены, особенно в армии, а также международную обстановку и неминуемость больших англо-американских военных операций, я решил, что наименее плохим выходом будет статус-кво.
Комитет решил ничего не решать.
Обе армии остаются разделенными. Но все же создан постоянный военный комитет: генерал де Голль — генерал Жиро со своими начальниками штабов; цель комитета — попытаться разрешить общие вопросы, как будто бы подготовить слияние.
Ведь эта проблема дает о себе знать.
Можно ожидать, что открытое признание факта сосуществования двух армий ускорит внутреннее расстройство войск Жиро. Мы нисколько не способствуем этому расстройству, но оно стихийно назревает из-за усиливающегося морального разрыва между массами военных и командованием…
Телеграмма полковника Шевинье из французской военной миссии в Соединенных Штатах де Голлю, в Алжир
Вашингтон, 26 июня 1943
Военнослужащие, бежавшие с фашистских Антильских островов и сформировавшие отряд на острове Доминика, прибыли в Нью-Йорк. Этот отряд состоит из 957 рядовых под командованием майора Сарра, среди них 625 новобранцев, мобилизованных для антильского батальона, 238 военных моряков и 94 матроса с судов торгового флота…
При высадке матросы прошли через смешанную комиссию, состоящую из представителей миссии Сражающейся Франции и представителей миссии генерала Жиро…
Каждого матроса спрашивали, хочет ли он быть зачислен в военно-морские силы генерала де Голля или генерала Жиро. При этом опросе присутствовало около пятидесяти американцев из морского и гражданских ведомств…
Из 238 матросов 182 выразили желание служить в военном флоте Сражающейся Франции… Из 94 матросов торгового флота 78 просили зачислить их во флот Сражающейся Франции.
Это соотношение — 80 из 100 в пользу Сражающейся Франции — произвело огромное впечатление на находившихся там американцев.
…Присутствовавшие при опросе моряков 625 новобранцев, предназначенных для антильского батальона, все направились на сборный пункт Сражающейся Франции в Фор-Диз.
Ни один из них не выразил желания служить в войсках генерала Жиро…
Телеграмма делегации Французского комитета национального освобождения в Соединенных Штатах комиссару информации, в Алжир
Вашингтон, 25 июня 1943
«Нью-Йорк геральд трибюн» посвящает свою передовую статью отношениям между де Голлем и союзниками. В статье говорится: «злополучным следствием недавно сложившейся тяжелой обстановки является не неопределенность принятого решения, а расширение бреши, которая, кажется, открылась между генералом де Голлем и его движением, с одной стороны, и Великобританией и Соединенными Штатами — с другой. Степень ущерба будет, очевидно, зависеть от того суждения, которое вынесет французский народ о генерале. Если французы считают, что де Голль был достойным представителем нации в годы ее несчастий, им будет трудно понять, почему государственные деятели Англии и Америки думали иначе… Всегда, когда генерал занимал принципиальную позицию, начиная со времени его призыва к французскому народу три года назад и до сих пор, включая нынешний спор относительно французской армии, он всегда оказывался до такой степени прав, что даже как-то озадачивал этим… Таково было суждение большинства французов, имевших возможность выразить свое мнение… и благодаря этому генерал де Голль, несмотря на враждебность американцев и холодное отношение англичан, все же добился доминирующего положения. Это восхождение только что было остановлено прямым вмешательством союзников. Пока еще невозможно высказать какое-либо определенное суждение относительно последнего события. Этому мешает туманное прошлое отношений между де Голлем и союзниками и не менее туманное будущее. Все зависит от реакции той Франции, которая станет когда-нибудь независимой и узнает историю дней трагической зависимости. Тогда реакция Франции будет иметь большое значение для Европы и для всего послевоенного мира».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
