— Вы охоткоманда Брыся? — спрашивает он майора.
— Так точно! — откликается наш майор и делает несколько шагов навстречу.
Казак коротко представляется и протягивает руку. Рука тоже маленькая, дворянская, как я бы ее назвал. После знакомства прибывшее начальство сообщает нам, что задача вовсе не связана с реактором. Все как всегда и проще и сложнее. Тут есть неплохие сельхозугодья, на которых вполне можно получить неплохой урожай. Есть довольно крупные склады продовольствия. На самых крупных уже сидят серьезные дядьки из дружественных структур. А есть и недружественная. Одна из южных диаспор тут обосновалась. Сообразили, что к себе домой не добраться в ситуации зомбопесца и сели здесь. До этого момента в общем до них руки не доходили, но вот наконец дошли.
— Душманы, похоже? — усмехается внимательно слушающий Сергей.
— Душканчики — шутит в ответ майор.
Казак невозмутимо смотрит на резвящихся. Но майор продолжает в шутливом тоне и дальше:
— Понятно. Мелкое княжество кажный хулиган норовит ногтем придавить. А мы, значится тут для того, чтобы не допустить. А этим диаспорянам надо полагать смена одежды нужна. Одежда от Концлагерфельда. В элегантную полосочку. Не совсем понятна, правда, наша роль.
— Заградотряд, похоже — добавляет шуточку Серега.
— Элитный заградотряд! — поддерживает его Енот.
— Элегантные заградртряды. В валенках на шпильке от Елдашкина — заканчивает изыски подчиненных майор.
— Не совсем так. Даже совсем не так — отзывается прибывший казак невозмутимо.
— А как? — спрашивает майор.
— Сейчас руководству диаспоры втолковывается простая вещь. Либо диаспора сдается и перестает быть административной единицей. Все остаются живы, но мы их расселим по разным местам. Чтобы не жили компактной махаллей. Либо — при отказе — давим грубой силой. Надоели их вольные выходки. Честно признаться — наши претензии они игнорировали. А мы не можем игнорировать то, что они тут себя хозяевами почувствовали. Дорого обходится.
— Огнеметом и игнорированием получается лучше, чем просто игнорированием. А мы не всех будем штыками в светлое будущее загонять. Некоторых погоним в противоположном направлении — к свободе. Так я вас понял? — спрашивает майор.
— Совершенно верно — как — то не по-военному, но веско отвечает казак.
— Тогда задача ясна. Особенно, если помнить, что кто умеет в меру убивать, точно что-то вроде праведника — говорит майор.
ПРОДА
— Может быть убивать и не придется — успокоительно рокочет казак, закуривая сигаретку. Мне в эту минуту кажется, что он вроде как и не хотел закуривать и пару секунд боролся сам с собой, но вот — закурил, и с одной стороны ему неприятно, что это он сделал, а с другой — курево опять позволяет ему встать на привычные рельсы. Так себя обычно ведут последователи Марка Твена. Тот тоже постоянно бросал курить. Раз двести бросал.
— А что за диаспора тут? Узбеки, таджики, азербайджанцы? — спрашивает деловито майор. Понятное дело, не зря спрашивает. Я уже давно убедился, что у каждой национальности есть свои сильные и слабые стороны и если знаешь, с кем имеешь дело, то получается это дело проще.
— Тут немного посложнее ситуация — как таковых мононациональных диаспор здесь нет. Здесь, как это ни странно — имарат. Во весь рост, только маленький еще — задумчиво говорит казак.
— Это еще как? — удивляется Серега.
— Салафиты — говорит казак так, словно нам это слово все разъяснит до конца.
— А, мусульмане! — киваю я. Казак и майор хмыкают, словно я сморозил серьезную чушь. Ильяс негромко говорит у меня за спиной:
— Ваххабиты настолько же мусульмане, насколько сатанисты — христиане. Хотя разумеется, чигао между христианами и сатанистами небольшое.
Последнее Ильяс произносит максимально ядовито. Видно, что я ляпнул нечто, сильно обидевшее нашего снайпера. К моему удивлению обычно не упускающий возможности любым способом поддеть Ильяса Енот ничего не говорит, не изображает ничего ни мимикой, ни звуками. Даже странно, словно воды в рот набрал. Ладно, потом спрошу, чтоб впросак не попадать.
— И как тут это срослось? — спрашивает Брысь.
— Обыкновенно. Мы сперва проглядели, не до того было — поясняет казак, а майор кивает. Ну, понятно. Чуточку не до религиозных дел, когда зомби вокруг, не до жиру, быть бы живу. Казак продолжает:
— В общем — сложно было. Тут складов достаточно много, потому разные люди. И серьезные и очень серьезные и вовсе такие, что свет туши. Не Питер, но тоже городок не маленький, да и вокруг поселков всяких хватает. Поначалу каждый сам за себя, зенитчики разве пытались патрули посылать, но это скоро кончилось — и потому, что к ним в расположение народу понабежало и потому, что потери были серьезные. Это мы сейчас поняли, что патрули в нескольких случаев не зомби поели, а совсем наоборот, а тогда не сообразили. Кое-где эта чума вообще взрывом рванула — вон как в Мариенбурге, там поселок цыганский, понятно наркоманы все время, там же и дохнут.
— И что, посмертно туда тянутся? — с интересом спрашиваю я. Про зомби уже хорошо известно, что они выбирают для себя странные маршруты, но как правило — туда, где они бывали нередко. Пока никак не объяснить скопище мертвяков на дворцовой площади — в то время как на площади сенатской их очень немного. Но вот магазины продуктовые — те да, в осаде почти сразу оказались. Может быть правда из-за запаха испортившегося мяса из этих магазинов?
— Ну а как же! — даже удивляется казак.
— Ясно. Надо будет после задания докладную написать в Некролабораторию — поясняю я казаку свой интрес. Тот кивает головой, явно слыхал про научные разработки, методички Кабанова постаралась распространить достаточно широко, тем более, что плагиата и нарушения копирайта вроде как бояться не надо. Но, соответственно и сбор информации организован, стараются лабораторские все изменения брать на учет.
— Понятно. К слову нарки после смерти стараются к наркоте быть поближе, чуют что ли ее, как собаки — дополняет казак. Я запоминаю. То, что сильная мотивация посмертно у зомби не раз проявлялась мне уже многие говорили — даже мой американский пациент об этом толковал. По его словам попался ему в Америке морф, бывший раньше грабителем банка, так вот сдохнув, бандит проделал долгий путь и рыл землю точно в том месте, где еще до ареста успел закопать чемодан с украденными деньгами и пистолетом. С чего эта нежить явилась за совершенно ненужными ей деньгами — толком не понятно. Я, честно говоря, не шибко поверил, а вот Валентина Ивановна ничуть не усомнилась в рассказе. Мне-то кажется, что родительские чувства или там родственные вообще должны бы быть сильнее голой меркантильщины, но нет — вот за деньгами морф может явиться, а родных своих щадить и не подумает, сожрет за милую душу. Хотя черт их разберет, может где и есть зомби вегетарианцы или там гуманисты. Нам они пока не попадались, эти гипотетические зомбовеганы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
