После обеда Рашид показывал гостям свою коллекцию механических игрушек: сосуд, в котором можно было смешать вино с водой, а вытекали они раздельно; прекрасной работы водяные часы, удивительно точные; кувшин, который сам наполнялся жидкостью, и она никогда не переливалась через край; и маленькую деревянную женскую статуэтку, глаза у которой были из особых кристаллов, накапливавших днем на жаре воду и источавших ее с наступлением вечерней прохлады, так что казалось, женщина плачет. Джек, так же как и Рашид, был в восторге от всех этих забавных штучек, но больше всего его манила своей таинственностью плачущая статуэтка, поскольку остальные устройства поддавались объяснению, а разгадать секрет статуэтки не мог никто.
Потом все сидели в тени аркад, клевали носом, пытаясь играть в какие-то игры, вели неспешные праздные беседы. Джек тоже хотел иметь такую большую семью, сестер, братьев и прочую родню, и чтобы все они собирались в его доме, а сам он был бы уважаемым в городе человеком. Внезапно ему вспомнился разговор с матерью, в день, когда она спасла его из монастырской тюрьмы: он спрашивал ее о родственниках отца, и она тогда сказала, что у него во Франции осталась большая семья. А ведь где-то и у меня есть такая же семья, подумал Джек, Братья и сестры отца — мои дяди и тети, а их дети — мои кузены и кузины — должны быть примерно моего возраста, Вот бы найти их.
Он чувствовал себя человеком ниоткуда, брошенным на произвол судьбы. Выжить он мог где угодно, мог быть каменщиком и строителем, монахом и математиком, но каким был настоящий Джек — это ему было неведомо. Иногда он страстно желал стать менестрелем, как его отец, иногда — разбойником, как мать. Ему было уже девятнадцать, а у него не было ни своего дома, ни корней, ни семьи, и главное — не было цели в жизни.
Он сыграл партию в шахматы с Юсефом и выиграл. Подошел Рашид:
— Юсеф, дай-ка я сяду, хочу еще послушать про Евклида.
Юсеф послушно уступил свое место будущему тестю и отошел в сторону: он уже достаточно наслушался про Евклида.
Рашид сел и спросил у Джека:
— Ну что, наслаждаешься?
— Твое гостеприимство не имеет равных, — учтиво ответил юноша. В Толедо он уже успел усвоить светские манеры.
— Спасибо, но я имел в виду Евклида.
— Да. Хотя мне, кажется, не удалось до конца понять всю важность его книги. Видишь ли…
— Я понял, — перебил Рашид. — Мне, как и тебе, знания важны ради самих знаний.
— Да.
— Но даже и в этом случае человеку надо все-таки зарабатывать на хлеб.
Джек не совсем понял смысл слов Рашида и хотел, чтобы тот договорил. Но Рашид уже откинулся на подушки и сидел, прикрыв глаза, наслаждаясь воцарившейся тишиной. Джеку показалось, что хозяин дома упрекнул его в том, что он не помогает ему в его делах. Не выдержав молчания, Джек сказал:
— Думаю, мне надо вновь заняться строительством.
— Ну вот и хорошо.
Джек улыбнулся:
— Когда я уезжал из Кингсбриджа на лошади матери, с инструментами отчима в сумке через плечо, я думал, что есть только один способ строить церкви: делать толстые стены с круглыми арками и маленькими оконцами и на них класть деревянный потолок или сооружать каменный купол, похожий на бочонок. Все соборы, которые я видел на пути из Кингсбриджа в Саутгемптон, были построены именно так. Но то, что я увидел в Нормандии, изменило мои взгляды.
— Могу себе представить, — сквозь сон пробормотал Рашид.
Видя, что он не проявляет особого интереса, Джек стал молча вспоминать весь свой путь из родного города. Сойдя на берег в Онфлере, он долго рассматривал церковь аббатства Жюмьеж. Таких больших церквей ему еще не приходилось видеть, но у нее были все те же круглые арки и деревянный потолок, и только в здании капитула аббат Урсо сделал невиданный по тем временам каменный потолок. Вместо гладкого или крестового свода этот был сделан в виде ребер, которые начинались на вершинах колонн и сводились на коньке крыши. Ребра были толстые и крепкие, а треугольные секции между ними получились тонкими и легкими. Местный монах объяснил Джеку, что так строить было намного легче: сначала устанавливали ребра, а потом уже легко крепили к ним секции свода. Весь купол получался словно невесомым, почти воздушным. Монах с нетерпением ждал, что Джек расскажет ему о новых выдумках строителей в Англии, но Джек был вынужден разочаровать его. И все-таки монах был очень рад, что юноша по достоинству оценил новый метод возведения купола, и рассказал Джеку о церкви в Лессее, неподалеку от Онфлера, где и центральный купол был построен по-новому.
Джек отправился в Лессей на следующий же день и все время после полудня провел в церкви, рассматривая новый купол. Больше всего его поразило то, как ребра от самой верхней точки купола спускались к капителям на вершинах колонн: они необычайно эффектно подчеркивали, какую нагрузку им приходилось нести. Это придавало зданию законченный и гармоничный вид.
Из Лессея Джек двинулся в Анжу и там устроился на ремонтные работы в аббатскую церковь в Type. Мастера не пришлось долго уговаривать. Уже по инструментам Джека он понял, что тот — каменщик, а увидев его в деле, сразу сообразил, что и руки у него золотые. Не зря же Джек говорил Алине, что найдет работу где угодно.
Среди инструментов, которые Джек унаследовал от Тома, был складной фут. Этот инструмент имели только настоящие опытные мастера, и когда люди видели его у Джека, они очень удивлялись: как ему, такому молодому, удалось стать мастером. Сначала Джек пытался объяснять, что он еще не мастер, но потом понял, что лучше об этом помалкивать. В конце концов, он ведь, еще будучи монахом, руководил строительством собора в Кингсбридже, а делать чертежи умел не хуже Тома. Однако мастер из Тура вдруг забеспокоился, увидев в Джеке возможного соперника. Однажды Джек предложил монаху, хранителю церкви, внести кое-какие усовершенствования в проект и даже изобразил их на чертеже. С того дня начались для него неприятности. Мастер-строитель посчитал, что юноша слишком много на себя берет, начал придираться к нему по мелочам и в итоге перевел на самую нудную работу: поручил ему вырезать каменные блоки.
Джеку пришлось искать другое место. Он ушел в аббатство Клюни, считавшееся центром монашеской империи, простиравшейся на весь христианский мир. Именно Клюнийский орден первым предложил и теперь всячески поощрял паломничество на могилу святого Джеймса в Компостелле. На всем пути в этот город стояли возведенные в его честь церкви, а клюнийские монастыри должны были проявлять заботу о паломниках. И если отец Джека был менестрелем и ходил по этим дорогам, он наверняка побывал и в Клюни.
Но нет, менестрелей здесь не оказалось, и Джеку опять ничего не удалось узнать об отце.
И все же его пребывание здесь было ненапрасным. Все арки, которые Джек видел до того, как переступил порог аббатской церкви в Клюни, были полукруглыми, а своды либо напоминали по форме бочонки, словно состоявшие из длинного ряда круглых, соединенных вместе арок, либо были крестовидными. Арки в Клюни были не полукруглыми.
Они были островерхими.
Такие арки можно было увидеть и в главных аркадах; арки крестовых сводов в боковых приделах тоже были островерхими, и — что больше всего поразило Джека — каменный потолок над нефом церкви тоже был сделан в виде остроконечного купола. Джек с детства усвоил, что круг — это нечто устойчивое, и полукруглые арки тоже считались самыми прочными, поскольку по форме напоминали часть круга. Остроконечные арки ему всегда казались ненадежными. Монахи же объяснили, что все как раз наоборот, и церковь в Клюни подтверждала их слова: несмотря на огромный вес каменной кладки ее островерхого купола, он получился очень высоким и как будто был построен на века.
В Клюни Джек долго не задержался. Он пошел дальше по пути паломников, на юг, часто отклоняясь от главной дороги Ранним летом в этих краях — по городам, клюнийским монастырям — скитались сотни трубадуров, пение их поэтических баллад под звуки виол собирало возле церквей и храмов толпы паломников. Джек не упускал случая расспросить каждого из них о трубадуре по имени Джек Шербур, но никто не мог вспомнить такого.
Церкви, которые встречались ему на пути в Юго-Западной Франции и Северной Испании, по-прежнему восхищали его своим величием. Они были намного выше, чем соборы в Англии. Их своды как бы скреплялись крепкими обручами, каждый такой обруч делил купол на равные секции, и поэтому возводить его можно было по частям. Да и сам внутренний вид церкви от этого менялся: появлялось удивительное ощущение симметрии и надежности, что вызывало благоговение.
К середине лета Джек наконец добрался до Компостеллы. Он никогда даже не подозревал, что есть на свете города, где может быть так жарко. Из Компостеллы путь его лежал дальше на юг.
