Почувствовал каждого из всех нападающих – они сгрудились совсем недалеко, столпились кучкой. Ага, товарища своего заметили?
А вот ему явно поплохело… Совсем не слышу более его дыхания.
Интересно, с чего бы это он так? Понятное дело, словить между ребер кусок отточенной стали в полпальца длинной – здоровее не станешь. Так ведь и не помрешь же… или он такой хлипкий да нежный? Угу, и в разбойниках… что-то тут, право слово, не стыкуется… нежный разбойник, надо же!
– Лохав?
Так, это кто-то из сотоварищей поджигателя. Обеспокоился, стало быть, здоровьем своего коллеги… сюда пошел.
Основная кучка от меня… ну, да – в десяти метрах. И один человек на подходе, топает сейчас прямиком к месту, где сидел поджигатель.
Вот тебя-то я и встречу…
Резко распрямляю полусогнутые ноги, отталкиваюсь рукою от чего-то твердого (задок телеги?) и – встаю во весь рост.
Тот, кто видел, как внезапно солнце освещает бывший только что темным уголок – может представить, какое впечатление я сейчас получил. Все очертания предметов вокруг вдруг приобрели какую-то особенную четкость и стали… более резкими, что ли… В голове словно подул холодный ветер, унося прочь все мои страхи и сомнения, а мышцы налились силой.
Вы пришли меня убивать, дорогие мои? А что там говорилось о тех, кто шел по шерсть, а возвратился стриженым? Не находите ли, что данная ситуация несколько напоминает эту старую поговорку?
Быстрый взгляд на поджигателя – лежит, болезный. Весь как-то побелел, скорчился – должно быть я ему куда-то там удачно ткнул. Ну и славно: по крайней мере, сейчас мешать не будет.
А вот его товарищ, что шел проведать внезапно замолчавшего друга – тот совсем рядом. Два прыжка… которые я тотчас же и делаю.
Разбойник пытается загородиться от удара разряженным арбалетом.
Щас!
Тоже мне, умник. Ты б ещё веник подставил…
Взмах клинка!
И он, неожиданно легко разрубив довольно-таки прочное дерево, заодно отсекает моему противнику руку – почти по локоть!
Ещё одним меньше – не издав ни единого звука, разбойник оседает на землю. Шок?
Ну да, небось, не каждый день руки-ноги отрубают, попробуй к такому привыкнуть…
Резко приседаю на корточки, разворачиваясь к остальным противникам.
И вовремя!
Над головой, с противным таким жужжанием, проходят арбалетные болты – два или три, сейчас сказать трудно. Один-таки дергает меня за полу плаща, заставляя сделать шаг в сторону – удар всё-таки достаточно силен, а плащ пробить не получается.
Всё – стрелять больше некому?
Один арбалет лежит на земле около поджигателя, второй я разрубил, а остальные уже разряжены. А чтобы их перезарядить, надо время.
Которого я постараюсь вам не дать – мы совсем рядом друг с другом. Уповать на то, что они промажут ещё раз – неразумно, эффекта неожиданности у меня больше нет.
Думаю, что и разбойники это понимают. Наилучшая для них сейчас тактика – связать меня рубкой на мечах, пока кто-то из них, отскочив в сторону, не перезарядит своё оружие. И спокойно меня пристрелит. Не знаю, поняли ли они, что плащ не пробивается стрелами и болтами, но не надо считать их совсем уж лопухами. Глупых разбойников не бывает – они долго не живут. Всадят мне болт в ногу или вовсе – в голову. И хорош!
Сейчас они возьмутся за мечи… в стойку станут.
Ага, рубиться на равных с тремя здоровыми мужиками? Я, конечно, тоже не совсем деревенский увалень, но шансы свои оцениваю твердо – как весьма незначительные.
И поэтому – не будет никакой «правильной» рубки, там меня быстро слепят.
А будет куча-мала – так хоть какие-то шансы имеются. Я ведь относительно невысокий (в смысле – ниже их), но очень верткий, вследствие меньшей массы. А стало быть – и скорость у меня выше, чем у здоровенных мужиков.
Не в том плане, что я собираюсь от них бегать – от арбалетного болта не убежать. А в том, что при схватке накоротке, смогу быстрее увернуться от удара. И нанести свой. Пусть и не убью (я всё-таки не сказочный герой, способный убивать противника одним ударом), но пораню. И сразу же станет проблемно за мною поспевать. Да и стрелять…
И я, выполняя свой план (так внезапно зародившийся в голове), делаю неожиданный кувырок – прямо под ноги опешившим от этого разбойникам.
Земля и небо меняются местами и, ещё не выпрямившись, наношу широкий размашистый удар, пытаясь подсечь ноги своих оппонентов. Как косою по утренней траве…
С весьма неожиданным результатом – один из моих противников беззвучно оседает в пыль.
Вот это да!
Я ж его всего кончиком клинка и зацепил… Тоже шок? Какие-то они все хилые попались…
А их осталось двое!
И шансы мои подскочили сразу на треть!
Надо полагать, случившееся стало для разбойников совершенной неожиданностью. Несколько секунд – и троих нападавших из строя вывели. Невзрачный солдат в обычном доспехе проявил качества, которых от него совсем никто и не рассчитывал увидеть. Мало того! В него болт влепили – накоротке! И без каких-либо последствий (то-то у меня все плечо почти отнялось – хорошо, что левое, хорош был бы я боец, если бы в правое попали…), во всяком случае – очевидных.
Ситуация совершенно вышла из-под контроля.
Но – деньги получены, надо отрабатывать.
И взметнулись вверх вражеские клинки.
Разбойники действовали слажено – сказывался опыт нелегкой жизни. Один из них наносил рубящий удар сверху, заставляя солдата прикрыть свою голову, второй целился в ноги.
Сразу от двоих ему не закрыться…
А он и не стал – кувырком ушел вбок, пропуская мечи мимо себя, по пути срубив чуть ли не половину вражеского клинка.
Что?
Я и сам-то не сразу это понял…
Когда, отмахнувшись от меча, услышал неожиданный звон – и увидел отлетающий в сторону кусок его оружия.
Так Рунный клинок всё-таки рубит сталь? Даже оружейную?
Рубит…
Думаю, что обоим оставшимся разбойникам поплохело очень даже основательно. Дураков на такие дела не нанимают, никакой случайностью тут и не пахнет – вышли они мне поперек дороги явно не просто так, рассчитали – так что мозги у них в головах имелись… И какой-такой клинок в здешних местах может вытворять подобные штуки – народ, скорее всего, уже сообразил. И весьма своим догадкам не возрадовался…
Не сводя глаз со своих оппонентов, делаю шаг вбок и, уже совершенно сознательно, коротким движением клинка срубаю оглоблю у телеги.
А вот тут в глазах у моих оппонентов совершенно отчетливо промелькнуло желание побыстрее отсюда свалить. И желательно – со скоростью скаковой лошади. Похвальная идея – ничего против не имею.
Но им – страшно.
Страшно повернуться спиною к обладателю зловещего оружия.
Делаю шаг назад.
Для того, чтобы перезарядить арбалет дистанция недостаточная: ты только нагнись к стремени – так голову станешь поднимать уже на том свете…
А вот как жест доброй воли – подобный шаг в сторону очень даже красноречив. Мол, шанс у вас есть…
Оба нападавших почти синхронно делают шаг назад.
– Арбалеты оставьте. И можете проваливать.
На землю глухо брякается разряженный арбалет. Второй из разбойников разводит в стороны полы плаща. Кроме пустых ножен там больше ничего нет.
– Мы можем оставить свои мечи?
– Они мне не нужны.
Старший из разбойников кивает, и они оба убирают свое оружие в ножны. Почтительно наклоняют головы, делают несколько шагов назад, не сводя с меня настороженных глаз. Потом резко поворачиваются и в два прыжка скрываются за углом.
Если я правильно понимаю происходящее, то эти двое – единственные, кто уцелел среди нападавших. От этого клинка ранений не бывает. Оружие Серого разит всегда насмерть. Но, тем не менее, я делаю несколько шагов назад к ближайшему из лежащих на земле разбойников. Присаживаюсь на корточки, чтобы лучше его рассмотреть.
Строго говоря, все становится ясно буквально с первого же взгляда. Мой противник мертв – мертвее просто не бывает. Совершенно белое лицо, абсолютно обескровленные губы – безошибочный признак того, что убитый поражен Рунным клинком. Надо думать, что и на других телах имеются аналогичные признаки.
Значит, вот оно как…
Оружие Серого приобретает полную силу только в его руках. И ни в чьих других. Более того, со смертью своего хозяина оно утрачивает все свои необыкновенные свойства, кроме невиданной прочности.
А здесь все признаки налицо. Как там тогда говорил отец? «И не поднимал его для защиты или нападения». Теперь поднял. Вот и результат.
Так значит, я теперь Серый? Ничего себе, подарочки ко Дню рождения!
А что я, собственно, взволновался? Отец мой прожил пусть и не слишком долгую жизнь, но уж более чем достойную. Да и то сказать, что считать недолгой. Уж больше тридцати лет-то он на этом свете подзадержался. Стало быть, у меня впереди, как минимум, столько же, сколько я уже успел прожить на этом свете. Тоже не так уж и плохо.
