Когда Капитон приехал к кумушке, ничего не подозревая, он нашел ее в столовой, у окна. Стекла дребезжали от близких пушечных выстрелов… Обыватели, пораженные и растерянные, кучками стояли у распертых ворот, у дверей подъезда. А жизнь шла своим чередом. Ребята на дворе, наискосок, играли в снежки. Гимназисты, с коньками в руках, шли на каток. Кормилица вынесла младенца. Девочки в зеленых плюшевых капорах, весело болтая, прошли с гувернанткой…
– А где Андрей, сестри… – Слова замерли на устах Капитона, когда она обернулась на его голос.
– Это вы?.. Это хорошо. Поедемте вместе!..
– Куда?
– Туда!.. К Страстному…
– Там нельзя проехать… Там стреляют…
– Все равно… Мне нужно туда!..
– Побойтесь Бога, кумушка!..
Она смерила его сверкнувшими глазами.
– Вы боитесь?
– За вас только… за вас…
Презрительным жестом она оборвала его.
– Все равно, я еду… Няня, никуда не уходите!.. Я скоро вернусь.
Они вышли. Она казалась спокойной, хотя все лицо ее изменилось как-то неуловимо и словно состарилось. Капитон растерянно семенил за ней. "Что ему делать у Страстного?" – спросил он. Она процедила, не глядя, сквозь зубы: "Соня знает, что он там… Там его друзья…"
Они молчали всю дорогу. Когда они с Арбата повернули к бульвару, их остановила группа молодежи. "Куда вы?.. Там казаки… Не пускают…" Они поехали переулками к Садовой. Им встретились мчавшиеся сани. "Не ездите… Сейчас пулей убило женщину", – кричал им какой-то господин в бобрах.
Они повернули назад. "Можно тут проехать?" – спросил Капитон студента. "Что вы!.. На Патриарших прудах сейчас бросили бомбу и убили городового… Если вам не жалко жизни…"
Извозчик остановился в нерешительности.
– Сестрица! – взмолился Капитон. – Вернитесь! – Она сверкнула глазами. – Я не держу вас. Слезайте!.. Ступай дельше!.. Через Бронную…
Грохот пушек был все ближе… На улицах было странное оживление – и в то же время тишина. Обыватели и тут стояли у ворот домов и на тротуарах: хозяева, жильцы, дворники – все вместе и глядели по направлению выстрелов. Никто не говорил. Сани беззвучно мчались, люди беззвучно стояли с бледными, пустыми лицами. И только выстрелы сотрясали воздух ритмически и бесстрастно, и тогда ахала подавленная тишина.
Вот они в Трехпрудном… в Мамоновском… "Скорее!.. Скорее!.." – понукала Катерина Федоровна… Выстрелы уже оглушали… тут, рядом, впереди… На тротуаре стояли нарядная дамочка в каракулевой кофточке, с алым бархатным цветком на шляпке, старенький генерал, студент и целая группа барышень и молодых людей. "Куда вы?" – крикнула дама и махнула возчику рукой в меховой перчатке. "Вы с ума сошли?" – кинула она Капитону… Извозчик остановился. "Мне надо туда!" – сказала глухо и твердо Катерина Федоровна. "Нельзя туда! – с силой перебил ее старичок-генерал. – Нельзя переехать Тверскую… Вдоль улицы стреляют". "Ступай! – сказала Катерина Федоровна извозчику. – Мы проедем…" "Как не проехать?.. Знамо дело…" "Да тебя убьют, дурак!" – закричал господин, подбегая и хватая лошадь под уздцы. "Эх, барин! За что убивать-то? Нешто я что-нибудь?.. Нешто они не видят?.." «Сестрица, вернемся!.. Детей-то пожалейте своих!..» – «Я с утра, барин, как есть ничего не заработал… Почто меня убивать будут?..» «Бог мой! Да я сам… сам сейчас своими глазами видел, как убили женщину и старика на углу!» – кричал генерал, прижимая к груди руки и в волнении приплясывая на снегу. «Поворачивай назад, мерзавец!» – вдруг свирепо завопил помертвевший Капитон и схватил извозчика за шиворот…
В эту минуту грянул выстрел так громко, точно над их головой. Катерина Федоровна ахнула и схватилась за лицо.
Вдруг из-за угла показался полок, дровни, еще полок… "Везут… везут…" – раздались восклицания ужаса. Катерина Федоровна вскочила на ноги. "Что это? Что это там?" – спрашивала она и дергала Капитона за рукав. Он снял шапку: "Убитые!.. Господи помилуй!.."
Ворох темных, бесформенных тел зловещей грудой чернел на фоне белых домов, синего неба, искристого снега. Свисали, болтались и вздрагивали в ритме руки, ноги, головы… Катерина Федоровна крикнула и бросилась к дровням.
– Сестрица, куда вы?
– Он тут, он тут… Он убит… А-а-а! – Она упала на снег в истерике.
Капитон и сейчас не помнит, как ее подняли чужие люди, как усадили в сани, как извозчик повернул обратно… Ее голова билась на его плече. "А-а-а!.." – кричала она, и этот вопль жутко разрывал напряженную, как бы ждавшую чего-то тишину. Группы безмолвных людей провожали их любопытными глазами. Он обнял ее за плечи, целовал ее сбившуюся шляпу и не замечал слез, которые ползли у него по щекам.
– Трах-тах-тах! – грозно раскатился выстрел… На Спиридоновке дворник копошился у ворот, спешно запирая их по приказу вышедшего на крыльцо хозяина. Вдруг по улице пробежало трое молодых парней… "Ворота настежь!" – громовым голосом крикнули они. Дворник дрогнул, и ворота распахнулись мгновенно. Хозяин скрылся. А быстро бегущие фигуры уже исчезли за углом.
Когда они вернулись, лампа горела в уютной столовой, а Анна Порфирьевна с Фимочкой сидели в кабинете. Адя вскарабкался на колени к тете. Бабушка не взяла его на руки. Сдвинув брови, сжав губы, белая и молчаливая, она, как каменная, не шелохнувшись, сидела в кресле и слушала звуки на улице. И при каждом выстреле черные брови ее чуть заметно вздрагивали… Соня с нервной, лихорадочной какой-то веселостью рассказывала гостям, как она два часа назад строила баррикады на Патриарших прудах. – "Вы строили?" – усомнилась Фимочка. "Ну да! Помогала… Ах, это так интересно было! Все строили… Студенты, барышни… какая-то кокотка… Честное слово! Кухарка приволокла кадку… Дворник громадную доску принес… У извозчика отняли сани, выпрягли лошадь… А он снял шапку, поклонился в пояс и говорит: "Спасибо, господа, хоть лошадь оставили!.." Такой глупый! Кому его лошадь нужна?" – "А кокотка что делала?" – "Тоже работала… Проволоку развертывала, прикрепляла… Молодые люди ей помогали… Смех… флирт шел вовсю…" – "Господи! Нашли игру!.." – "И Васька наш там орудовал…" – "Какой Васька?" – "Да сын моей Акулины… Ваш protege, Анна Порфирьевна… Славный мальчишка!.. А когда дворник столб телеграфный подрубил, как крикнут все: урра-а!.."
Соня, как и Фимочка, ничего не подозревала о драме сестры. Но когда та вошла, шатаясь, в переднюю и Капитон, округлив глаза, зашикал на Фимочку, казалось, кто-то холодом дохнул на их души, и смех смолк мгновенно. "Ма-ма!.." – радостно взвизгнул Адя и уцепился за юбку матери. Анна Порфирьевна, как призрак, поднялась навстречу. "Катенька… Меня Андрей прислал…" – беззвучно сказала она.
– Так он у вас был? – крикнул Капитон. – Ну, скажите пожалуйста!.. Мы-то чуть под пушки не угодили из-за него… Ах, чтоб ему!.. Вот видите, сестрица!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
