Но было нечто, зачеркнувшее придуманную Даном гофманиаду, нечто современно-рациональное, утилитарно-целесообразное, более того – роднившее Дана с этим ночным фантомом: зонт. Слишком пестрый, несерьезный, с какими-то розочками, разводиками, я, углядев его, Дан не без грусти умерил разгулявшееся воображение, и балахон цвета ночи стал обыкновенным модным плащом – с пелеринкой, с пояском, со всем, что положено, а глаза ожидающе смотрели из-под платка, повязанного по-бабьи – по брови, чтоб дождь не мочил волосы.
Короче, перед Даном стояла женщина, терпеливо ждала ответа на свой вопрос.
– Минут пять, – сказал Дан и усомнился: на самом деле, сколько он стоит, подпирая спиной голую липу? Время текло, пожалуй, столь же медленно, как и асфальтовая река у низкого берега тротуара, оно безмерно растянулось этой пустынной ночью, а то и вовсе исчезло – ночь вне времени. Иначе куда подевались троллейбусы? Расписание-то у них существует…
– Минут пять, – сказал Дан. – А может, и больше. Может, целый час.
– Вы, наверно, выпили? – спросила женщина, но не было в ее вопросе привычного презрения к пьяному мужику, а слышалось некое сочувственное понимание: мол, я приму вашу шутку, но объясните мне ее подоплеку, если это и вправду шутка.
– Выпил, – сознался Дан, – но самую капельку, – ему почему-то нравилось отвечать женщине, и шутить ему тоже хотелось, несмотря на мрачную погоду, скорее вопреки ей. – Совсем малую капельку красного вина, но она сместила мое понятие о времени, и минута для меня сейчас равна часу и наоборот.
Произнес так, послушал себя со стороны: каково? А оказалось – никак.
– Вы очень трезвый, очень мокрый и очень замерзший человек, – сказала женщина, и в голосе ее не было ни улыбки, ни сочувствия, лишь констатация факта. – Когда доберетесь до дому, то непременно примите ванну, выпейте горячего чая и можете позволить себе несколько капелек воспетого вами напитка.
Вот вам удобный повод для флирта: «ночь, улица, фонарь» и двое – мужчина и женщина, Он и Она, и Она не прочь поддержать беседу, поначалу легкую и безрассудную, а что потом – не к чему загадывать… Но подобная мысль показалась Дану обманной, слишком поверхностной, пустоватой; он чувствовал, что женщина просто поддерживает разговор – не больше! – и будь на его месте иной или иная, все вышло бы точно так же: встретились на мгновение, перебросились десятком малозначащих фраз и разошлись, тут же забыв друг о друге. Добрая приветливость случайных прохожих – исконно русская, черта, к сожалению, забытая ныне, даже вызывающая порой удивление в суетливой городской беготне…
– Я бы с радостью последовал вашему совету, – улыбнулся Дан, размягченный собственными мыслями, – но для этого надо сначала доехать до дому. А троллейбуса нет и не предвидится.
– Почему не предвидится? – удивилась женщина, и удивление ее показалось Дану не наигранным – вполне искренним. – Сейчас подойдет.
– Прямо сейчас? – Дан все же пытался шутить. Но женщина не приняла шутливого тона.
– Прямо сейчас, – серьезно сказала она. – Закройте глаза и сосчитайте до десяти. Ну, закройте, закройте, что вам стоит…
Дан послушался. Зажмурился, крепко-накрепко стиснул веки, принялся считать:
– Один… два… три…
На счете «девять» женщина – некому больше! – резко потянула его за локоть в сторону от дерева, он не ожидал этого, чуть не потерял равновесие, но устоял, удержался на своих двоих, открыл глаза и машинально закончил:
– Десять!
К остановке бесшумно подплыл пустой троллейбус, похожий одновременно и на пароход и на аквариум, обдал водой из-под колес ствол липы, где только что стоял Дан и откуда женщина предусмотрительно увела его – все посуше будет.
– Пожалуйста, – сказала женщина, – заходите.
Как домой пригласила – гостеприимно и буднично, без всякой торжественности, и Дан – дурак дураком – вымолвил растерянно:
– Спасибо, – подсадил женщину и сам влез.
– Единый, – сказала женщина громко, чтобы водитель услышал ее.
– Единый, – эхом подтвердил Дан.
– Предъявлять надо, граждане, – прохрипел над ними Динамит.
Предъявили. Сели рядышком – благо все места свободные. Помолчали.
– Вам далеко ехать? – спросил Дан.
– Не очень, – ответила женщина. – А вам?
– Мне до Самотеки.
Опять помолчали. Водитель исправно объявлял остановки, кто-то входил и выходил, кто-то шумно смеялся на задней сиденье, потом смех утих… Дан не следил за троллейбусной ночной жизнью, она текла как бы мимо него, не задевая, даже не очень-то обнаруживая себя.
– А что вы так поздно и одна? – спросил Дан, изумляясь собственной бестактности.
– Дела, – спокойно сказала женщина. – А вы что?
– Я в гостях был. У друзей. У них сыну три года стукнуло. Его зовут Антон.
– Друга?
– Нет, сына. А друга зовут Валерий Васильевич. А его жену зовут Инна. А его тещу, которая целыми днями сидит с Антоном, зовут Марфа Петровна.
– Редкое имя…
– Да уж… У меня тоже редкое имя. Знаете, какое?
– Какое?
– Даниил. А короче – Данила. А общеупотребительно – Дан.
Женщина внимательно оглядела Дана, изучающе оглядела.
– Что-нибудь не так? – спросил Дан.
– Вам, вероятно, лет тридцать?
– Попали в «десятку».
– Тогда все Сергеи да Андреи рождались, это сейчас мода на старые имена пошла.
– Папаня мой чурался моды, но не бежал от традиций. Сам он был Фрол, а дед – Гаврила, а прадед – опять Даниил.
– Значит, вы – в прадеда…
– Вроде…
Тут бы спросить: а ее-то как зовут? Но Дан почему-то не решался задать этот невиннейший из вопросов, что-то удерживало его, а что – сам не ведал. Разговорился он как-то глупо, не к месту, да и не к желанию собеседницы. А какая она собеседница? Что ни спросишь – темнит, сама ни о чем не заговаривает, не интересуется, а он, между прочим, чуть ли не всю свою биографию выложил. А болтун, как известно, находка для шпиона.
Теперь уж он оглядел «шпиона» – как она давеча его взглядом прощупала. Ничего особенного: одна из тысячи. Сняла мокрый платок, повесила его на никелированную трубку над передним сиденьем, расстегнула воротник синего – все-таки модного! – плаща. Волосы коротко стрижены – не черные и не светлые, так – серединка на половинку, самый распространенный сейчас колер. Глаза, правда, большие – карие, ресницы подкрашены, а веки не подведены: незачем глаза увеличивать, природа и без того расстаралась. Ну, рот, нос, щеки. Все в норме, ничего сверхъестественного, косметики – минимум. Итог: обычное миловидное личико, которое потерялось бы в сонме подобных ему, если бы не глаза…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
