кто-то огреет единственного наследника бладжером по затылку и превратит в инвалида.
— Ну и что вы предлагаете? — ощетинилась мадам Хуч.
— Очередным декретом Министерства образования я запрещаю уроки полетов и игру в квиддич до тех пор, пока поле, а также спортивный и игровой инвентарь не будут оборудованы системами защиты. Какой именно — думайте сами. Хотя бы сетку натяните над полем, что ли… Дети! — возвысила голос Марина Николаевна. — Времени еще много, давайте-ка прогуляемся до дальних теплиц, а то вы совсем не бываете на воздухе… Только разбейтесь парами или тройками и не разбегайтесь!
— Мадам Амбридж!
— Вы, мадам Хуч, тоже не теряйте времени даром, а думайте о мерах безопасности. И составьте смету. Думаю, новые метлы для обучения полетам школа все-таки оплатит…
∗
— Знаете, профессор Амбридж, это уже чересчур! — сквозь зубы выговорила МакГонаггал за ужином.
— О чем вы? — удивилась Марина Николаевна. В Большом зале царило похоронное настроение, это чувствовалось.
— О запрете уроков полетов!
— Временном запрете, до устранения выявленных недочетов, — заметила она. — Кстати, министр уже отреагировал, вот его письмо…
«Дорогая Долорес! — писал Фадж, получивший новости самое позднее к обеду. — Поначалу я подумал, что вы чрезмерно жестки, однако известный вам Л.М. всецело согласился с вашими соображениями касаемо техники безопасности. Совет попечителей, полагает он, в состоянии обеспечить школу простыми, но надежными метлами для первых уроков полетов. В случае же, если директор пренебрежет мнением совета попечителей и Министерства и не сумеет обеспечить безопасность для учащихся, в том числе игроков в квиддич, мы направим в школу группу специалистов Отдела магических игр и спорта. Должен отметить, собранная вами статистика весьма впечатлила родителей, поэтому проблем возникнуть не должно. Всецело ваш, Корнелиус Фадж, министр».
— Не вижу никаких проблем, — сказала Марина Николаевна, зацитировав избранные места из письма. — Как только всё будет приведено в порядок, а мадам Хуч сдаст квалификационный экзамен, уроки возобновятся.
— Какой экзамен?
— Квалификационный. По методике преподавания и технике безопасности, — пояснила она. — Для настоящего специалиста это не составит труда, поверьте.
— А о какой статистике шла речь? — спросил вдруг Снейп.
— Мы с мадам Помфри подняли записи в больничном крыле за прошлые годы, и картина вырисовалась удручающая, — ответила Марина Николаевна и вынула из своей папки (теперь она ходила с нею, а не с одним лишь блокнотом) несколько листов. — Прошу, можете ознакомиться.
— Так… — МакГонаггал поправила очки и всмотрелась в мелкий почерк. — Год… охотник Хаффлпаффа — травма шейного отдела позвоночника, срочная госпитализация в Мунго, парализован. Ловец Рэйвенкло — лишился глаза. Что?! На первом уроке полетов разбилась насмерть ученица Гриффиндора?!
— Вы тогда еще не были деканом, потому и не знали, — сказала Марина Николаевна. — Ее якобы увезли в Мунго, а на самом деле отправили тело родителям. Она была магглорожденной, им просто сказали, что она выпала из окна, несчастный случай.
— Не может быть…
— Вы смотрите дальше, профессор, там еще много интересного… Впрочем, ваше имя мы тоже нашли в старых записях. Седьмой курс, сотрясение мозга и сломанные ребра, не так ли?
— Бюрократия — великая вещь, — изрек Флитвик, изучая списки. — А я еще когда-то сожалел, что слишком мал для игры!
— Хорошо, что меня нет в этих списках, — в сторону сказал Снейп.
— Отчего же, и ваше имя встречается… — протянула Марина Николаевна, потому что в бытностью свою учеником тот поминался в записях больничного крыла куда как часто.
— Не в связи с квиддичем, — с вежливой улыбкой ответил он.
— Да, но один раз вы все-таки упали с метлы! — радостно сказал Флитвик, указывая строчку в списке. — И… э… гм…
— Может быть, мы не станем обсуждать мои травмы многолетней давности за столом, Филиус? — еще более вежливо попросил Снейп. — Полагаю, вы не вывесили эти списки на всеобщее обозрение на доске объявлений, профессор Амбридж?
— Разумеется, нет. Только выдержки о летальных случаях и особенно тяжелых травмах, приведших к пожизненной инвалидности, — ответила она, улыбнувшись в ответ. — И я в курсе, что такое профессиональная этика, профессор Снейп.
— И именно поэтому Роланды сегодня нет за столом, — пробормотала Спраут.
— Простите, я не виновата в том, что у мадам Хуч настолько тонкая душевная организация, — пожала плечами Марина Николаевна.
— Альбус, а вы почему молчите? — спросила наконец МакГонаггал. — Вы ведь… вы ведь знали обо всем этом! Так почему же…
— Иногда, — произнес директор после паузы, — молчание — признак мудрости.
Марина Николаевна сдержалась с большим трудом.
Часть 8
Излить накопившийся яд ей позволила следующая произведенная инспекция. Вернее, не следующая, а через одну: к профессору Флитвику придраться было решительно не в чем, он умел и заинтересовать аудиторию, и понятно объяснить первокурсникам, как правильно действовать, и с техникой безопасности у него все было в полном порядке… С инспекторшей он обращался, как с дорогой гостьей, и все прошло замечательно. А еще у Флитвика были замечательно вкусные кексики к чаю… Смерть фигуре, да и только!
Урока прорицаний у пятого курса Марина Николаевна ждала с огромным нетерпением.
— Добрый день, профессор Трелони, — с широкой улыбкой сказала она, поднявшись в класс и отметив, что крутая лестница опасна, особенно если ты в длиннополой мантии, — полагаю, вы получили мою записку с датой и временем инспекции?
Трелони кивнула с недовольным видом, повернулась спиной к гостье и продолжала раздавать учебники. Марина Николаевна осмотрелась, подвинула свободное кресло поближе к учительскому и замерла, ожидая начала занятия.
Профессор Трелони стянула на груди шаль слегка дрожащими руками и сквозь толстые увеличивающие очки оглядела класс.
— Сегодня мы продолжим изучение вещих снов, — сказала она, стараясь говорить таинственно, хотя голос у неё немного дрожал. — Разбейтесь, пожалуйста, на пары и с помощью «Оракула» попробуйте истолковать последнее ночное видение партнёра.
Марина Николаевна уже пролистала это издание и сочла, что в качестве учебного пособия любой сонник с лотка возле метро подошел бы не хуже.
— Кхе-кхе, — произнесла она, и Трелони вздрогнула. — Скажите, профессор Трелони, вы ограничиваетесь только учебником Имаго?
— Да, а что?
— А почему вы не учите детей толковать сны по Фрейду, Мерлину, девице Ленорман, наконец? — спросила Марина Николаевна. — Если мне не изменяет память, толкования могут расходиться. Для какой-то школы увиденная во сне черная кошка означает несчастье, а для другой — удачу. Кстати, могу я увидеть вашу учебную программу и поурочные планы?
— Что?.. — выговорила Трелони и осела в кресло, потеряв шаль.
— Нет-нет, ничего, — вздохнула та и встала. — Бог мой, тут же дышать нечем!
— Не открывайте! — взвизгнула Трелони. — Свет не должен…
«Касаться твоего испитого лица, — вздохнула Марина Николаевна, — а свежий ветерок — развеивать запах благовоний,
