Кэрол никогда не думала, что такое возможно, но они на самом деле были счастливы, став ближе и роднее за этот год, чем за всё вместе прожитое время ранее. Джек изменился, стал спокойнее, легче, веселее, чаще стал улыбаться и смеяться. Грубость и резкость испарились без следа, в пределах их семьи, разумеется. За пределами её он мог себе их позволить, как и раньше не церемонясь с людьми, что напоминало Кэрол, что это всё ещё именно тот Джек, которого она знала. Но всё равно он стал намного сдержаннее, уравновешеннее, и не только дома. С Тони он два раза в неделю посещал тренажёрный зал, хотя дома был оборудован собственный зал. Кэрол нравилось это его новое увлечение, которое так благотворно сказывалось на его эмоциональном состоянии и телосложении. Она с удовольствием любовалась его окрепшими увеличившимися мускулами и стройной фигурой, которая стала ещё привлекательнее.
За этот год они уже трижды ездили отдыхать, два раза всей семьёй, с детьми, и один раз только вдвоём. Отпуск вдвоём показался Кэрол вторым медовым месяцем, она была настолько счастлива, так ей было хорошо, что иногда становилось страшно. Она всё ещё боялась, очень боялась, что всё это счастье окажется иллюзией, что жизнь снова подставит подножку, окунув в слёзы и кровь…
Она безумно любила Джека, снова была с ним нежна, как когда-то, и он отвечал ей тем же, они даже ни разу не поссорились, что вообще было невероятно, но… несмотря на всё это было то, что отравляло счастье и любовь Кэрол — это отсутствие доверия к Джеку. Хоть и прицепиться за всё это время было не к чему, она всё равно не доверяла его идеальному безупречному поведению, его всепрощающей любви и смирению обстоятельствами, с которыми бы он никогда не мог смириться. Она всё ждала подвоха, подножки, обмана, наблюдала за ним, пытаясь уличить в притворстве и лжи. Возможно, он всё это замечал, но виду не подавал. Конечно, замечал. Он всегда отличался проницательностью. Она не доверяла ему больше, и ничего не могла с этим поделать, разве что пытаться не демонстрировать так открыто. С болезненной ревностью гадала, изменяет ли он снова, не в силах поверить больше в его верность. Но не это было самым неприятным и страшным из её подозрений — чем больше проходило времени, тем сильнее росло подозрение и страх, что именно Джек приложил руку к тому, чтобы Рэй никогда не вернулся, заодно отомстив. Это было вполне в его духе. Она знала, что спрашивать нет смысла, он никогда не признается. Даже когда Джек сам ответил на её невысказанный вопрос, подняв эту тему и заверив, что не имеет никакого отношения к тому, что Рэя до сих пор не нашли, она не поверила, ни на миг. Она ничего ему на это не сказала и вышла из комнаты, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы. И удивлась, когда он пошёл следом, не пожелав, чтобы этот разговор завершился таким образом.
— Я не трогал его, — повторил он настойчиво. — И к его исчезновению никакого отношения не имею. Поверь мне, Кэрол. Пожалуйста. Если не поверишь… это может опять всё разрушить, разве ты не понимаешь?
— Понимаю, ещё как! — она горько усмехнулась.
— И я понимаю, и именно поэтому я его не трогал. Я знаю, что ты мне этого не простишь. Ради нас с тобой, ради нашей семьи я не стал сводить с ним счёты.
— И со мной? — Кэрол подняла на него недоверчивый взгляд.
Губы Джека тронула печальная улыбка.
— Надеюсь, местью своей удовлетворена? Отомстила за измену по полной, даже перегнула.
— Перегнула? Пять лет лжи и измен с моей единственной подругой? Думаешь? — фыркнула она.
— Ещё в планах месть есть?
Кэрол отвернулась.
— А есть новый повод?
— Нет. И не будет.
«Ага, только как в это теперь поверить?» — подумала она, промолчав.
Её охватила тоска, когда снова стали одолевать сомнения. Разве смогут они так жить? Она сможет?
— Время. Нам нужно время, — проговорил Джек уверенно. — Оно само всё расставит на места, либо выровняет и сгладит, либо всё-таки разрушит.
Он притянул её к себе, обхватив за талию, и обнял.
— Со временем ты поймёшь, что всё изменилось, всё не так, как раньше. И я не тот.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Говорят, люди не меняются, — прошептала Кэрол грустно.
— Врут. Может, сам человек и не меняется, но свои действия, поведение и взгляды он изменить может. Но хотя бы в то, что я люблю тебя и Патрика и не хочу вас потерять ты веришь?
— Да… наверное. В это теперь верю, — прошептала Кэрол, не пытаясь отстраниться и положив голову ему на плечо. — Другой причины, по которой ты захотел меня вернуть… после всего, я не нахожу.
— Потому что другой причины и нет. Я не могу без вас жить. И не хочу. Я сейчас так счастлив… мне так хорошо. Я больше не хочу пережить даже малой доли той боли, что мучила меня без вас. И я никогда больше не причиню боли вам… тебе, — подняв её лицо, он наклонился и поцеловал в губы. — Я никогда раньше не верил в то, что от тоски и душевной боли человек может заболеть по-настоящему и даже умереть. А теперь верю. Со мной так и случилось. Я утратил внутренние силы, отчаялся, потерял смысл и волю к жизни, уверенность… сломался, и тогда болезнь сразу же меня одолела…
— Сломался? Неправда. Единственное в тебе, в чём я всегда была уверенна — это твоя сила, то, что тебя невозможно сломать. Ты и не сломался, тебе просто так показалось. Ты просто устал. Очень устал. Как и я.
— Ладно… может и так. Но теперь я рядом с вами отдыхаю. Наслаждаюсь. Снова живу. И не просто живу, но и радуюсь. Я счастлив. И я ни на что это не променяю. Никогда. Не позволю разрушить моё счастье никому и ничему… Ни обидам, ни ревности и гневу. Или мести. Нет, Кэрол. Наш с тобой единственный шанс — не оглядываться назад, на всё то, что едва не убило нашу любовь и вполне ещё способно убить. И своего мнения об этом я не изменю. Поэтому твои дети живут в нашей семье, а Рэй, ничего не помня о своей прошлой жизни, живёт где-то со спасшей его благодетельницей, которой наплевать на то, что он стал идиотом. Хотя… почему стал? Он всегда им был!
Джек ухмыльнулся и, поймав возмущённый взгляд Кэрол, рассмеялся.
— И когда это случилось в первый раз? — как можно непринуждённее поинтересовался Джек, спрятав взгляд.
Кэрол бросило в жар, сердце бешено застучало в груди, руки мелко задрожали. Она ждала и боялась этого вопроса.
— Накануне похорон Куртни? Когда он поехал за тобой в Фарго и привёз оттуда пьяную?
Опустив голову, Кэрол залилась густой краской и кивнула.
— Я так и думал, — кивнул Джек. — Силой взял или сама?
— Сама, — выдавила она.
— И как? На самом деле он такой супер-любовник, какого из себя строит?
— Вообще-то, я плохо помню… точнее, почти ничего не помню. Я была… очень пьяной.
Джек помолчал. Бросив на него украдкой встревоженный взгляд, Кэрол увидела, что он уставился в пол неподвижным взглядом. Лицо было непроницаемым, но желваки на скулах нервно дёргались.
— А потом?
— А потом я протрезвела. И чуть с ума не сошла оттого, что произошло. Ведь я предала Куртни. Больше ничего не было, — уверенно и невозмутимо солгала Кэрол, в упор смотря на него.
Джек поднял на неё почерневший тяжёлый взгляд.
— Предала Куртни? Но обо мне ты так не думала, верно?
— Нет, конечно. Если бы на месте Рэя оказался кто-то другой, я бы даже порадовалась, — откровенно заявила она, с вызовом смотря ему в глаза. — А ты рассчитывал, что перед тобой меня должна была мучить совесть? Не мучила.
Джек на вопрос не ответил.
— Хочешь сказать, что забеременела вот так сразу?
— Да. А почему ты удивляешься? Забыл, как я забеременела Патриком? В первую же ночь, проведённую с тобой. Проклятые все очень плодовитые. Проклятие своего не упустит, одного раза более чем достаточно, чтобы оно пустило очередной свой росток. Этому может помешать только противозачаточные средства или бесплодие партнёра.
— Почему оставила детей? Опять прозевала беременность?
— Не прозевала, — угрюмо буркнула Кэрол. — Габриэла взяла с меня слово не делать аборты. Ни в коем случае.
