— Я не побоюсь никакого зла, — снова повторил он.
Он заснул со спокойным лицом и спал крепко, без всяких сновидений.
В десять часов утра на следующий день, через двадцать четыре часа после того, как они в первый раз увидели вдалеке заблокированное шоссе, Рэндалл Флагг и Ллойд Хенрид посетили Глена Бейтмана.
Он сидел скрестив ноги на полу своей камеры. Он отыскал под койкой кусочек угля и только что закончил писать на стене, среди высеченных на ней изображений мужских и женских половых органов, имен, телефонных номеров и коротеньких похабных стишков, такое изречение: «Я не гончар, не гончарный круг, я лишь глина в руках гончара; но разве ценность достигнутой формы не зависит в равной мере от внутренней ценности глины, как и от колеса и от мастерства Создателя?» Глен восхищался этой пословицей — или то был афоризм? — когда температура в безлюдном тюремном крыле вдруг как будто упала на десять градусов. Дверь в конце коридора широко распахнулась. Неожиданно во рту у Глена пересохло, и уголек выскользнул из его пальцев.
Каблуки сапог заклацали к нему по коридору.
Рядом звучали еще одни шаги, слабые и невыразительные, подстраивающиеся под первые.
«Ну вот и он. Я увижу его лицо».
Вдруг у него обострился артрит. Приступ был просто кошмарным. Казалось, его кости неожиданно вытащили наружу и тело его наполнили битым стеклом. И все равно он повернулся к двери с интересом и выжидательной улыбкой на лице, когда каблуки сапог замерли у его камеры.
— Ну вот и ты, — сказал Глен. — А ты и наполовину не такой леший, каким мы тебя представляли.
По другую сторону решетки стояли двое мужчин. Флагг находился справа. На нем были голубые джинсы и белая шелковая рубашка, мягко мерцающая при тусклом освещении. Он ухмылялся Глену. За ним стоял человек пониже, который вовсе не улыбался. У него был скошенный подбородок и глаза, которые казались слишком большими для такого лица. К такой коже, как у него, климат пустыни всегда безжалостен: кожа обгорала, слезала и снова обгорала. На шее у него болтался черный камень с красным пятном. Он был похож на густую, маслянистую смолу.
— Я хочу познакомить тебя с моим помощником, — хихикнув, произнес Флагг. — Ллойд Хенрид, познакомьтесь с Гленом Бейтманом, социологом, членом комитета Свободной Зоны и единственным ныне существующим членом мыслительного клана СВОБОДНОЙ Зоны с тех пор, как Ник Андрос умер.
— Разнакоству, — промямлил Ллойд.
— Как твой артрит, Глен? — спросил Флагг. Тон его был сочувствующим, но глаза искрились неподдельным весельем и тайным знанием.
Глен быстро сжал и разжал руки, улыбнувшись Флаггу в ответ. Никто на свете никогда не узнает, какие усилия потребовались ему, чтобы изобразить эту мягкую улыбку.
«Внутренняя ценность самой глины!»
— Отлично, — сказал он. — Гораздо лучше от сна в помещении, благодарю.
Улыбка Флагга слегка потухла. Глен уловил быстрый проблеск удивления и злости. Или страха?
— Я решил отпустить вас, — коротко бросил тот. Его улыбка вынырнула снова, лучистая и хитрая. — Верно, Ллойд?
— Мм-м… конечно, — сказал Ллойд. — Какжеще…
— Что ж, отлично, — беззаботно произнес Глен. Он чувствовал, как артрит проникает все глубже и глубже в его кости, сковывая их словно лед, раскаляя их словно огонь.
— Тебе дадут маленький мотоцикл, и ты можешь ехать обратно, когда пожелаешь.
— Я, разумеется, не могу уехать без моих друзей.
— Разумеется, не можешь. Все, что тебе нужно сделать, это попросить. Встать на колени и попросить меня.
Глен рассмеялся от всей души. Он откинул голову и стал долго и громко смеяться. И, пока он смеялся, боль в его суставах начала стихать. Он почувствовал себя лучше, сильнее и снова овладел собой.
— Ох, ну ты и шутник, — сказал он. — Я скажу, что тебе делать. Почему бы тебе не найти приличную кучу песка, не раздобыть молоток и не вколотить весь этот песок себе в задницу?
Лицо Флагга потемнело. Улыбка исчезла. Его глаза, раньше темные, как камень на шее Ллойда, теперь, казалось, засветились желтым огнем. Он потянулся рукой к запорному механизму на двери и стиснул его пальцами. Раздался электрический треск. Огонь вырвался у него из-под пальцев, и в воздухе запахло горелым. Запор упал на пол, дымящийся и черный. Ллойд Хенрид вскрикнул. Темный человек схватился за прутья решетки и рывком отодвинул дверь в сторону.
— Перестань смеяться.
Глен засмеялся сильнее.
— Перестань смеяться надо мной!
— Ты ничто! — сказал Глен, вытирая слезящиеся глаза и все еще усмехаясь. — Ох, простите меня… просто мы все были так напуганы… Мы создали вокруг тебя такую шумиху… Я смеюсь над нашей собственной глупостью не меньше, чем над твоей жалкой пустотой…
— Пристрели его, Ллойд. — Флагг повернулся ко второму человеку. Его лицо чудовищно исказилось. Руки скрючились в когти хищника.
— О-о, убей меня сам, если хочешь убить, — сказал Глен. — Ты же можешь, еще бы. Дотронься до меня своим пальцем и останови мое сердце. Сделай перевернутое крестное знамение и награди меня обширной мозговой опухолью. Вызови молнию из лампы над головой и расщепи меня надвое. О-о… Ох ты Господи… Ох, держите меня!
Глен рухнул на тюремную койку и стал кататься по ней, охваченный новым приступом радостного смеха.
— Пристрели его! — проревел темный человек Ллойду.
Бледный, трясущийся от страха, Ллойд вытащил из-за пояса пистолет, едва не выронил его, а потом постарался нацелить его на Глена. Ему пришлось ухватиться за рукоятку обеими руками.
Все еще улыбаясь, Глен взглянул на Ллойда. У него был такой вид, словно он находился на факультетском коктейле в Брейн-Гетто в Вудсвилле, штат Нью-Хэмпшир, приходил в себя после хорошего анекдота и уже готов был перевести разговор в более серьезное русло.
— Если вам нужно кого-то пристрелить, мистер Хенрид, пристрелите его.
— Сделай это сейчас же, Ллойд.
Ллойд вслепую нажал на спуск. Пистолет выстрелил, страшно прогремев в закрытом пространстве. Эхо яростно заметалось по помещению. Но пуля только сделала выбоину в бетоне, в двух дюймах от правого плеча Глена, отлетела рикошетом, ударилась обо что-то еще и снова отлетела.
— Ты можешь хоть что-нибудь сделать как следует? — заорал Флагг. — Пристрели его, козел! Пристрели его! Он же стоит прямо перед тобой!
— Я пытаюсь…
Улыбка не исчезла с лица Глена, он лишь слегка вздрогнул при выстреле.
— Я повторяю, если вам нужно кого-то пристрелить, пристрелите его. Знаете, он на самом деле вовсе не человек. Я однажды описал его своему другу как последнего кудесника рациональной мысли, мистер Хенрид. Это оказалось еще вернее, чем я думал. Но теперь он теряет свое волшебство. Оно ускользает от него, и он знает это. И вы тоже это знаете. Застрелите его сейчас и спасите нас всех от Бог знает скольких смертей и кровавых луж.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
