Обе плакали, но это были слёзы радости и надежды. Гарни и Альэра улыбались, держась за руки. Было приятно ощущать себя причастными к свершению чуда. «Они достаточно страдали и заслужили радость» думал Гарни. В комнату забежали братья Ингрид и остановились в удивлении. Маленькие мальчишки, опешив от того, что их мать, давно не узнававшая их, смотрела на своих сыновей нежным взглядом.
— Детки мои, мои славные мальчики, теперь мама поправиться, идите ко мне.
Уговаривать ребят не было надобности, они бросились к кровати и теперь вся семья заливалась слезами счастья.
— Хорошие мои, так и до потопа недалеко, не плакать надо, а смеяться, — сквозь слёзы сказала женщина, — идите на улицу, у нас теперь много времени, чтобы быть вместе, а я поговорю с этими господами. Ингрид, помоги мне сесть.
Ингрид повернулась к Гарни, молча спрашивая разрешения. Он кивнул. Девушка приподняла мать и, подложив под её спину подушку, присела рядом на кровати.
— Скажите мне, что за чудодественное лекарство вы дали мне? Как вас зовут, спаситель. — Мама, его зовут Гарнидупс и он живёт в усадьбе моей хозяйки, а это его сестра, Альэра.
— Ты нас представила, а вот имени твоей матушки мы до сих пор не знаем, — улыбнулся Гарни.
— Меня зовут Эстель, — ответила женщина.
Она попыталась приподняться на руках, чтобы сесть повыше, но мышцы рук совершенно ослабли. Она виновато улыбнулась и посмотрела на Ингрид. Та быстро пришла на помощь.
— Скажите, Эстель, вы видели что-нибудь в своем состоянии? Может, какие-то сны? Я спрашиваю не из праздного любопытства, мне хочется разобраться в том, что с вами произошло. Ведь диагноз, поставленный врачом графини вызывает у меня сомнение.
Эстель молчала, может собираясь с мыслями, может вспоминала что-то. Сложив руки на покрывале, она долго разглядывала их и наконец решилась ответить на вопрос Гарни.
— Подозреваю, это началось задолго до того, как пропал мой муж и со мной случилась эта болезнь. Я родилась далеко отсюда, в небольшом городке на берегу полноводной реки. Моя семья принадлежала к среднему классу, отец был торговцем. Не сказать, что мы жили богато, но и бедняками нас не называли. Моё совершеннолетие праздновали почти с размахом, не свойственным моему отцу. Дело не в том, что он любил меня, а в том, что скажут люди. У отца была масса знакомых, ведь в нашей лавке он продавал неплохие товары. Одним из его постоянных покупателей был немолодой человек, вдовец. Хороший человек, спокойный, у него было двое маленьких детей. По всей вероятности, они с отцом сговорились о нашей свадьбе, поэтому он начал оказывать мне всяческие знаки внимания. Как и каждая молодая девушка, я мечтала о настоящей любви. Но невсегда нашим мечтам суждено сбыться. Не скажу, что я противилась, но и огромной радости от перспективы выйти замуж за человека старше меня, небыло. Оставалось только надеяться, что замужество могло стать хорошим, ведь этот человек был положительным, не бедным. Наша свадьба была скромной, но торжественной, как подобает. Детишки были маленькими, поэтому быстро привыкли ко мне. Девочка уже умела говорить, да и отсутствие женщины в доме наложило на ребёнка определённую печать. Она сразу назвала меня «мамой» и я, скажу прямо, обрадовалась. Жизнь замужней женщины понравилась мне, тем более, что супруг был сама заботливость. Всего несколько месяцев продлился наш брак и грянула беда. Страшную эпидемию принесла река, которая была для города и поилицей и кормилицей. Люди умирали семьями, в страшных мучениях. Гниющие заживо горожане ходили как тени. Кладбище было переполнено, хоронить людей было уже некому и трупы валились прямо на улицах. А потом ещё страшнее, река будто взбунтовалась. Проливной дождь с небес переполнил её, она вышла из берегов и стремительно понесла свои воды вдаль, сметая всё на своём пути. Наш дом смыло потоком. Это было чудовищно, страшно до безумия. Мы с мужем и детьми потерялись в потоке. Были слышны стоны, крики, вопли тонуших людей, которые и так умирали от болезни. Я барахталась в ледяной воде, цепляясь за обломки деревьев, каких-то досок. Мимо меня проплывали раздувшиеся тела покойников. Я то теряла сознание, то снова приходила в себя, пока силы не оставили меня окончательно и я провалилась в небытие. И вот тогда, впервые мне привидилось нечто такое, что осталось со мной до сегодняшнего дня. Что это было я не могу сказать утвердительно, и тем неменее. Я словно попала в другую жизнь, где я была — мужчиной. Да-да, представьте себе, я прекрасно осознавала саму себя, но была в другом теле и это тело было мужским. В той бессознательной жизни-сне у меня была семья. Местность, где мы жили, я никогда не видела. Странные одежды, странный уклад жизни, в которой небыло места привычным мне вещам. И всё-таки, это была именно жизнь, со своими ощущениями, привычками и стремлениями. Самое интересное то, что я, то есть, мужчина с моей сущностью внутри себя, зарабатывал на жизнь гончарным ремеслом. Мои руки творили удивительные вещи: от простых горшков до больших, искусно вылепленных ваз, которые в том времени назывались «амфоры». При моей мастреской была небольшая лавчонка, где я продавал свои изделия и вот однажды, в мою лавку пришёл знатный господин и, осмотрев товар, сделал большой заказ для дворца правителя той страны. Я дал согласие. Дни и ночи я трудился, чтобы успеть к сроку. И когда господин пришёл за товаром, то остался весьма доволен. Когда весь товар был загружен на арбу, запряжённую двумя волами, он обратился ко мне со странной просьбой, чтобы я изготовил амфору для вина, с секретом. Как я сделаю этот секрет, его не интересовало, но смысл должен был быть таким: дно амфоры надо сделать двойным да так, чтобы в нём умещался маленький сосуд с лекарством, как он сказал. Он объяснил свой странный заказ вот чем, правитель страны сильно болен, но от лекарств отказывался, боялся, что его отравят. Так вот, лекарство из пузырька в двойном дне должно поступать медленно, каплями, потому что имеет сильный привкус и запах, но оно необходимо, иначе правитель умрёт, а приемника нет, ведь его сын слишком мал и к власти могут прийти плохие, жадные, жестокие люди. Судя по тому, как я рьяно взялся за дело, тот, кто стоял во главе страны, был справедливым и хорошим и я хотел спасти его. Скажу без зазнайства, мне удалось сделать всё так, как было придумано этим человеком. Я сделал амфору с секретом. Но события развернулись по другому сценарию. Тот, кого я хотел спасти, скоропостижно скончался через несколько дней после того, как моя амфора была доставлена во дворец. В стране начался террор и настоящий кошмар. Я был свидетелем массовых убийств и настоящего ужаса, охватившего жителей государства.
Я очнулась на размытом берегу, к которому меня прибила волна. Пустынная местность, ни людей, ни даже чахлого деревца. Истощённая, измученная, я лежала на песке и не занала наверняка, жива или нет. Постепенно, я начала ощущать свой тело, но увиденное было так явно, что понять, кто я, удалось с трудом. Едва поднявшись на ноги, я побрела искать людей. Сколько шла, не знаю, но путь показался мне бесконечным. Окраина городка встретила меня звуками жизни. В первом же доме меня хорошо встретили, накормили, дали одежду. Несколько дней я провела у этих людей, рассказав, что случилось со мной и ещё многими. Слухами полнится земля, мне поверили. Люди, что приютили меня, жили скромно и чтобы не быть им обузой я, как только чуть окрепла, пошла искать работу. Виденное в том бессознательном состоянии преследовало меня и сама не знаю почему, но первая работа, которая подвернулась мне — прислуга у хозяина гончарной мастерской. Я с интересом смотрела за работой мастеров и постоянно думала о той жизни, которую видела. И однажды ночью, сев к гончарному кругу, я моментально изготовила точно такую же амфору. Даже секрет мне удался. Странно, но ведь в том видении, я не видела процесс работы, а только конечный результат, а тут, всё получилось сразу, как-будто я занималась этим всю жизнь. Я чувствовала глину, как будто это было живое существо, чувствовала ритм вращения круга, мои ноги крутили его в такт моему сердцу. Я, кусок глины и круг стали единым целым. И вот амфора была готова, мне даже удалось повторить в точности её роспись. Когда первые лучи солнца заглянули в окно мастерской, я словно очнулась. Что мне делать с этой амфорой? Ведь показать её хозяину невозможно! Я почему-то испугалась. Как объяснить свой поступок? Не знаю, но я заметалась с этой амфорой по комнате, не представляя, куда её спрятать. А потом просто бросила бежать. Не вернулась ни к тем, кто меня приютил, не смогла остаться у хозяина. Пока город только просыпался, я бежала по улицам прочь, сжимая в руках своё творение.
Я уходила всё дальше и дальше, пока мои ноги не привели меня в этот город. И снова удача. Первый, кто встретил меня на здешних улицах, стал моим мужем и отцом моих детей. Происхождение амфоры я никогда никому не рассказывала, а нашу бедную жизнь считала наказанием господа за своё постыдное бегство и воровство. Нет, мой муж был неплохим человеком, но несчастливым. Над ним словно был колпак из невезений. За что его невзлюбила фортуна, я не знаю. А мне больше никогда не хотелось подойти к гончарному кругу. И вот, когда он пропал, когда его поиски не приносли результатов, в одну из ночей мне приснился сон. Это было продолжение той жизни, вернее её окончание. Я снова увидела себя в мужском теле, в той же гончарной лавке, но уже умирающим. Страна пришла в упадок, бесконечные войны унесли жизни многих людей. Но мне открылась тайна смерти того, хорошего правителя, ведь теперь у власти стоял господин, заказавший мне эту амфору. Однажды ночью, его люди пришли в мой дом и подбросили мне в постель скорпиона. От его укуса и умерла я — гончар из другой жизни. На утро я, но уже эта я, встать уже не смогла. Вот такая странная история. Доктор графини, осмотрев меня, был удивлён, что признаки отравления ядом насекомого, налицо. Но как? Разве такое возможно?
