на чистой странице которого поспешно написал несколько слов. Затем, закрыв книжку, он подал ее Леонардо вместе со своими четками.
— Пусть сеньора прочтет то, что я написал здесь, — сказал он, — но не ранее, как я умру. Дайте ей также эти четки на память обо мне. Много времени я с ними молился за нее. Быть может, после моей смерти она будет носить их, хотя она и протестантка, и иногда молиться за меня.
Леонард, взяв четки и книжку, положил их в свой карман, затем, быстро повернувшись к Оттеру, наскоро объяснил ему значение всего происходившего.
Тем временем Соа надела на Франсиско черное платье Аки. Белое платье Хуанны, он не надел: оно осталось на молодой девушке, скрытое от взоров священническим платьем.
— Кто узнает со стороны, что это не она? — торжествующе спросила Соа и затем, подавая Леонарду большой рубин, снятый со лба Хуанны прибавила:
— Это, Избавитель, принадлежит тебе. Не потеряй камень: ты много перенес, чтобы заслужить его.
Леонард, взяв камень, хотел сначала швырнуть его в усмехавшееся лицо старухи, но затем, сообразив о бесполезности такой выходки, спрятал его в карман вместе с четками.
— Пойдем! — продолжала Соа. — Ты должен нести Пастушку, Избавитель. Я скажу, что это Плешивый, которому стало дурно от страха. Прощай, Плешивый. В конце концов ты храбрый человек, и я уважаю тебя за этот поступок. Закрой капюшоном свое лицо, и если ты хочешь, чтобы Пастушка была жива, то не отвечай ни слова, что бы тебя не спрашивали; старайся также не кричать, как бы ни был велик твой страх.
Франсиско подошел к постели, на которой лежала Хуанна, и поднял над нею свою руку, как бы благословляя ее. Прошептав несколько слов молитвы или прощания, он, обернувшись, сжал Леонарда в своих объятиях, поцеловал и благословил его также.
— Прощайте, Франсиско, — сказал Леонард дрожащим голосом, — конечно, царство небесное создано для таких, как вы.
— Не плачьте, мой друг, — отвечал священник, — в этом царстве я надеюсь встретить вас и ее!
Так друзья расстались.
Глава 31
БЕЛАЯ ЗАРЯ
Подняв Хуанну на руки, Леонард вышел из ее спальни в тронную комнату, где остановился в нерешительности, не зная, что дальше делать. Соа, шедшая впереди его с факелом в руке в сопровождении четырех жрецов, подошла к той стене комнаты, у которой она лежала связанная в ту ночь, когда Оттер был усыплен Сагой.
— Плешивый в обмороке от страха: он трус, — сказала она жрецам, указывая на ношу в руках Леонарда. — Откройте тайный выход.
Один жрец выступил вперед и нажал на камень в стене, который подался, открыв достаточно широкое отверстие, чтобы просунуть руку и нажать на скрытый за стеною механизм. После этого часть стены повернулась как на шарнире, открыв ряд ступеней, ведущих в узкий коридор. Соа спустилась первая, держа в руке факел таким образом, чтобы оставить Леонарда с его ношей в тени. За нею шли жрецы, за которыми следовал Леонард. Когда последний остался в коридоре, один из них опять нажал секретный механизм и тайный выход был заперт.
— Так вот как это было сделано! — подумал про себя Леонард, тщательно наблюдавший за процедурой открывания и запирания секретного входа.
Оттер, следовавший за Леонардом, видел все это также издали. Когда стена снова стала на свое место, он обратился к Франсиско, который, сидя на постели, был погружен в молитву или размышления.
— Я видел, как они открыли отверстие в стене и прошли через него. Конечно, наши товарищи — поселенцы — прошли так же этой дорогой. Не попытаться ли и нам сделать это?
— К чему, Оттер? — отвечал священник. — Этот выход ведет только в храмовую темницу; если мы пойдем через него, то все будет открыто и главным образом этот обман! — указал он на одетое платье Аки.
— Это верно, — сказал Оттер. — Ну, в таком случае сядем на троны и будем ждать, пока они не придут за нами.
Усевшись в большие кресла, они стали ждать. Франсиско перебирал в уме молитвы, а Оттер стал петь песни о своих подвигах, главным образом о взятии лагеря рабов, чтобы «оживить свое сердце», как он объяснил Франсиско.
Через четверть часа занавес раздвинулся, и в комнату вошла толпа жрецов во главе с Намом.
— Теперь молчи, Оттер! — прошептал Франсиско, нахлобучив на лицо капюшон.
— Здесь сидят боги, — проговорил Нам, махнув своим факелом в сторону двух фигур, спокойно сидевших на своих тронах. — Сойдите, о боги, чтобы мы могли отвести вас в храм, где вы сядете на возвышенном месте, откуда можете наблюдать сияние восходящего солнца.
Оттер и Франсиско, не говоря ни слова, сошли с тронов и заняли место в носилках. Тотчас же их быстро понесли. Когда они были вне ворот дворца, Оттер выглянул из-за занавеса носилок, надеясь заметить какую-нибудь перемену в погоде, но тщетно: туман был гуще обыкновенного. У одних подземных ворот храма их встретил Олфан с воинами.
— Прощайте, королева, — шепнул король на ухо Франсиско, — я отдал бы свою жизнь, чтобы спасти вас, но мне не удалось. Но я отомщу за вас Наму и всем его слугам.
Франсиско не ответил ничего, но, поникнув головой, поспешил вперед. Вскоре они очутились в голове идола, где ни один из них еще не был ранее. Поверхность головы идола имела в окружности около восьми футов и не была ничем защищена с краев. Трона из слоновой кости, на котором сидела некогда Хуанна, не было. Вместо него стояли два деревянных стула, на которые должны были сесть жертвы. За ними стали Нам и три других жреца. Нам стал таким образом, чтобы его товарищи не видели фигуры Франсиско, которого они принимали за Пастушку.
— Держи меня, Оттер! — прошептал Франсиско. — Силы покидают меня, и я упаду!
— Закрой глаза и откинься назад; тогда ты не будешь ничего видеть. Приготовь также свое средство, так как уже пора.
