они ослаблены, с чужими палочками, и если авроров будет хотя бы двое на одного, а лучше трое…
— Амбридж, когда вы так логично рассуждаете, мне хочется рыдать, — честно сказал Снейп, — но я не умею. Да, с точки зрения логики нормального человека именно так всё и выглядит, но… И есть еще один фактор, который нельзя сбрасывать со счетов.
— Какой?
Снейп долго молчал, явно прикидывая, стоит ли продолжать откровенничать, потом все-таки спросил:
— Вы когда-нибудь слышали о разделенной сути?
— Кое-что читала… — ответила Марина Николаевна, воззвав к памяти Долорес. — Постойте, вы хотите сказать, что сами-знаете-кто… создал крестраж? А впрочем, логично, иначе как бы он возродился?
— Возродился он другим способом, — буркнул Снейп, — но… Да, он создал крестраж. И не один.
— Разве это возможно?
— Для некоторых пытливых умов — вполне. Я знаю, что один из крестражей уже погиб. Это очень сложно сделать, но яд василиска убивает разделенную суть.
— Три года назад? — сообразила Марина Николаевна. — Это сделал Поттер?
— Да. Только он понятия не имел, что именно уничтожил. Никто, как вы понимаете, не озаботился сказать ему правду.
— А вы?
— Полагаете, он мне поверит? Он и слова-то такого не знает — крестраж!
— Надо будет объяснить им на занятиях, что это такое, — пробормотала она.
— Не надо. А хотя… — Снейп посмотрел в сторону. — Может, ту же Грейнджер осенит. Так или иначе, Амбридж, крестражей еще несколько. Сколько именно, я не знаю. Подозреваю, что та самая змея — тоже крестраж, очень уж у нее с лордом связь необычная…
— Прекрасно, а почему директор не предпринимает ничего, чтобы их разыскать и уничтожить? — тут же спросила Марина Николаевна.
— Отчего же, предпринимает, но это дело не быстрое. Лорд тоже мыслит… с завихрениями, — фыркнул он. — И поди знай, в какой именно предмет или существо он поместил очередной крестраж!
— Очень интересно… — произнесла она. — А их можно как-то отличить от обычных вещей, например, по особенной ауре, какому-то… не знаю… излучению?
— Крестраж может влиять на того, к кому попадет в руки, — был ответ. — Так было три года назад: он подчинил волю Джинни Уизли и едва не погубил ее.
— Да, это не поможет, — вздохнула Марина Николаевна. — Но, наверно, сами-знаете-кто постарался спрятать их как следует?
— Возможно. А возможно, и нет. Тот, уничтоженный, вообще хранился у известного вам Л.М., а тот не нашел ничего лучше, как избавиться от него, подсунув Уизли. Тогда как раз искали темномагические вещи, он и скинул подозрительную штучку…
— Он не знал, что это было?!
— В том-то и дело, что нет, — усмехнулся Снейп, — но незнание не освобождает от ответственности, и ему сильно не поздоровилось, когда лорд узнал о произошедшем.
— Дивно! — воскликнула Марина Николаевна. — Сколько крестражей, неизвестно, где они — тоже… Искать их можно до второго пришествия!
— Я подозреваю, что-то лорд мог доверить Беллатрисе, — подумав сказал он. — Она фанатично ему предана, так что ценность будет охранять даже ценой своей жизни.
— Она же в Азкабане сидела.
— Но имущество Лестрейнджей не конфисковали, — напомнил Снейп. — Гоблины к семейным сейфам никого не подпустят, ни министерских, ни орденских, ни случайных любителей поживы.
— Значит, туда пробраться — без вариантов, — Марина Николаевна не на шутку увлеклась. — А хотя…
— Что вы там надумали?
— Есть как минимум два варианта: проникнуть в хранилище под видом Беллатрисы, если удастся раздобыть ее волос, либо же взять ее саму под Империо и заставить вынести необходимое.
— Это уж вы через край хватили, — встряхнул головой Снейп. — Взять под Империо… Сомневаюсь, что даже у меня выйдет, эта стерва очень сильна!
— А если вдвоем? И опоить чем-нибудь? Скажем, маггловским транквилизатором, чтобы не дергалась… А то, сдается мне, если я прикинусь ею, то гоблинов, возможно, и проведу, особенно, если вы пойдете со мной. Но если в хранилище какие-то чары настроены именно на нее… может случиться конфуз.
— Амбридж, вы что, всерьез собрались искать крестражи? — с недоумением спросил он.
— Ну не подростку же это поручать! — сердито ответила она. — Сами представьте, чего он может наворотить!
— Это уж точно, разрушительная сила Поттера даже выше, чем у Лонгботтома…
— Вот не надо, Лонгботтом в последнее время очень сильно подтянулся.
— Да, потому, что у него есть мотивация. А Поттер тыкается в углы, как слепой щенок, и не понимает, чего от него хотят, — мрачно сказал Снейп. — А объяснить я не могу. Даже если бы захотел — не могу.
— Директор запретил?
— Именно. Поттер должен дойти до всего своим умом. Это важно.
— Это глупо! — твердо сказала Марина Николаевна. — Но да, кто мы такие, чтобы вмешиваться в планы директора…
— Вы — Генеральный инспектор с неограниченными полномочиями, насколько я понимаю, — напомнил Снейп.
— Да. И я тоже вам напомню — отныне Генеральному инспектору принадлежит решающее слово в определении наказаний, санкций, а также лишении привилегий, данных ученикам Хогвартса, и право изменять таковые наказания, санкции и ограничения привилегий, определённые преподавателями, — процитировала она. — Так чем будем считать уроки окклюменции? Привилегией или наказанием? Должно быть, привилегией: почему их получает один лишь Поттер, а не весь пятый курс?
Снейп посмотрел на нее в упор, проморгался, посмотрел пристальнее, потом сел напротив и спросил:
— Вы к чему клоните, Амбридж?
— К тому, что я могу своей властью запретить эти ваши занятия, — ответила Марина Николаевна. — Бюрократия — страшное оружие, Снейп, если знаешь, как им пользоваться. Директор возразит, конечно, а может, заставит заниматься тайно, но я буду бдить!
— Амбридж, не нужно! — поднял руки Снейп. — Это неприятно, но в самом деле необходимо.
— Хорошо, а почему тогда видения у Поттера с каждым днем становятся все ярче? Грейнджер сказала, он разговаривает во сне, видит себя в Отделе тайн, ищет какую-то дверь… Разве ваши занятия не должны способствовать защите его разума от контакта с сами-знаете-кем?
— Должны, но эффект выходит обратный. И не говорите, что я скверный преподаватель, сам знаю.
— Снейп… — подумав, произнесла она, — но раз так, почему бы не обернуть эту ситуацию себе на пользу?
— В смысле?
— Если Поттер проникает в мысли сами-знаете-кого, так пускай подсмотрит, где крестражи спрятаны!
Воцарилось молчание.
— Нет, я точно сопьюсь, — сказал наконец Снейп, встал и зазвенел стаканами.
— А вам это в голову не приходило? Я имею в виду, не спиться, а пошуровать в сознании сами-знаете-кого?
— Было, знаете ли, немного не до того, — буркнул он. — Но мысль богатая. Я попробую. Правда, не знаю, во что это может вылиться…
— Ну, хуже точно не будет, — с оптимизмом сказала Марина Николаевна и взяла протянутый стакан. — Слушайте, Снейп, почему вы пьете эту гадость?
— Есть еще коньяк, — правильно понял
