Практически ослепнув, Раиф выстрелил наугад и услышал, как лазерный луч, пройдя мимо цели, врезается в потолок. Миг спустя мутант выбил лазган из его руки. Хамед сжался, ожидая удара отравленных лезвий, зная, что они войдут глубоко и выпустят ему кишки.
А потом что-то огромное взорвалось у него над головой, и слизь вновь пошла кругами. Тиски на лодыжке разжались, и Хамед, вскочив на ноги, протер визор от грязи.
Безжизненное тело мутанта лежало у металлической стены бесформенной грудой плоти, истекая черной кровью. Перед Раифом, перекрыв почти весь обзор, угрожающе возвышался воин Железных Рук, огромный, черный и неудержимый.
— Ты можешь сражаться? — спросил космодесантник, скрытый за личиной шлема.
Это был не Морвокс. Тон воина казался не таким металлическим, не таким отфильтрованным. Он звучал почти по-человечески, хотя был гораздо более низким и пугающим, чем любой голос, слышанный Хамедом прежде.
— Да, — отозвался он, приводя себя в порядок и наклоняясь за лазганом. — Да, могу.
— Так сражайся, — произнес гигант, отворачиваясь и направляясь обратно к отделению. В коридоре по-прежнему гремели звуки боя, новые иостарцы вставали на место сраженных мутантом товарищей, но орда раздутых кошмаров не собиралась отступать. Какофония взрывов болтерных зарядов, воплей и завываний мутантов по-прежнему не стихала.
С бешено стучащим сердцем Хамед смотрел в спину уходящему воину. Ему пришлось сжать руки в кулаки, чтобы унять дрожь.
Так сражайся.
Он повертел в руках лазган, проверяя, не попала ли слизь внутрь. Привычные действия помогли немного успокоиться.
— Хорошо, — пробормотал Раиф, все ещё не до конца придя в себя. Наконец, собравшись, он вновь начал осматриваться в поисках целей. — Будем сражаться.
Шум атаки мутантов затих. Железные Руки вновь зашагали вперед, направляясь к длинной спусковой шахте. Как и прежде, они двигались с неизменной скоростью, никогда не ускоряясь и не замедляясь.
Подобные марш-броски были не для смертных солдат, нуждавшихся в периодах отдыха, пополнении припасов и внимании медиков. После долгих часов, проведенных в тоннелях, в почти непрерывных стычках с мутантами, настало время передохнуть и для Хамеда.
Сигнал от Намога, вспыхнувший на внутреннем дисплее визора, сообщил, что заместитель Раифа уже неподалеку и готов сменить командира на передовой. Хамед повернулся к космодесантнику, спасшему его в тоннеле. Тот по-прежнему оставался ближайшим к иостарцу из всей пятерки, и почему-то казалось более естественным обращаться к нему, а не Морвоксу. К тому же, тот уже почти скрылся в лежащей впереди темноте.
— Мой заместитель будет руководить огневой поддержкой, начиная со следующего узла, — сообщил Хамед, в голосе которого чувствовалась невероятная усталость. Прилив адреналина от предыдущей схватки сходил на нет, окончательно опустошая его. — Передовой отряд нуждается в ротации.
Космодесантник обратил к Раифу лицевой щиток, покрытый кровью и желчью. Подобный вид не добавлял ему человечности. Возникла пауза, возможно, связанная с переговорами отделения Железных Рук по внутренней связи.
— Мы продолжим наступление, — ответил гигант. — Прикажи сменяющему подразделению следовать за нами, вниз от данной позиции.
Уже отворачиваясь, космодесантник вдруг остановился и внимательно посмотрел на Хамеда.
— Как долго ты не отдыхал?
— Пятнадцать часов, господин. Столько же, сколько и вы.
Воин медленно кивнул.
— Пятнадцать часов… — за этим последовал странный звук из вокс-решетки. Издай его человек, это был бы смешок, неясный и хриплый. Что он означал, исходя от одного из гигантов, Хамед даже не догадывался.
— Иногда мы забываем, откуда пришли, — почти задумчиво произнес космодесантник. — Ты хорошо сражался, человек. Передай остальным, что они тоже хорошо сражались.
Хамед на мгновение онемел, ошеломленный внезапной похвалой. Затем, неожиданно для себя вдохновившись непривычной откровенностью ангела смерти, он решил рискнуть и попытаться узнать о нем чуть больше.
— Будет исполнено, господин, но… от чьего имени передать эти слова?
И снова тот же самый звук. Раздражение? Удивление? Предостережение?
Но, прежде чем уйти и присоединиться к боевым братьям, воин Железных Рук ответил Раифу.
— Ралех. Ралех Гронд, клан Раукаан, Медуза. Назови им это имя.
— Он так и сказал?
Хамед кивнул в промежутке между глотками разбавленной стимами воды. Ему очень нравилось выражение лица Намога, нечто среднее между неверием, страхом и недовольством.
— Я в это не верю.
Раиф поставил фляжку рядом с собой. Он сидел на старом железном ящике, сгорбившись и опустив голову, чувствуя, как путаются мысли в предвкушении сна. Вокруг было полно солдат, измученные бойцы Хамеда уступали места на передовой свежим подразделениям под командой Намога.
— Он был почти… нормальным.
— Полная чушь.
— Говорю тебе, всё так и было.
Раиф смотрел, как выжившие солдаты его взвода бредут к переходным шахтам в заднем конце коридора. Броня каждого из них была покрыта коркой грязи и крови. Некоторые не могли идти сами и безвольно повисали на плечах товарищей. Скоро он последует за ними.
— Думаю, они меняются, — глубокомысленно произнес Хамед. — Их командир, Морвокс, зашел дальше остальных. Они что-то забывают.
Намог харкнул в жижу под ногами, и плевок неторопливо поплыл к сливной решетке.
— Ты, видать, ушибся здорово, джен, — покачал он головой. — Они совсем бесчувственные. Кинут нас в мясорубку и глазом не моргнут.
— Не уверен.
— Они не люди.
— Но когда-то были ими.
— Мы для них ничто. Расходники.
Посмотрев на своего заместителя, Хамед понял, что тот совершенно непоколебим в своем мнении, как, впрочем, и всегда. Уродливая физиономия Намога кривилась от отвращения, смешанного с гневом и страхом. Сложно было винить его за это, Железные Руки пугали всех, даже мутантов.
— Я не хочу верить в это, Орфен, — тихо ответил Раиф. — Они — сыновья Императора, как и мы. Мы сражаемся вместе.
— Чушь. У тебя бред начался.
— Но что их меняет? — спросил в пустоту Хамед, не обращая внимания на своего заместителя. Он вспомнил, как звучал голос Ралеха Гронда. — Почему они изменяются? Хотелось бы знать.
IV
Нож вошел в плоть его руки и двинулся дальше, оставляя за собой тонкую окровавленную полоску.
Морвокс следил за ним, испытывая почти неудержимое желание схватить ближайшего медицинского сервитора за сморщенное горло и размазать по стене апотекариона.
Предсказуемая реакция. Он подавил жажду крови, зная, что она была вызвана активностью гормонов, введенных ему во время превращения в космодесантника и усиливающих агрессивность в ответ на получаемые ранения.
Сервиторы продолжали операцию. Безразличные к треволнениям пациента, они двигались на танковых гусеницах вокруг металлического кресла, в котором сидел пристегнутый фиксирующими зажимами Морвокс. Сыпь сенсоров покрывала их лица, сверкающие изгибами стальных пластин, а полностью аугментические руки оканчивались десятками всевозможных хирургических инструментов. Между собой сервиторы общались на примитивной форме двоичного наречия, звучавшего тихой, пощелкивающей мелодией на фоне их жуткого занятия.
Они оттянули надрезанную кожу, обнажая мускулы, и лигатуры, наложенные ниже бицепса, напряглись. Вновь опустились ножи, вошедшие в мышечную ткань.
Морвокс продолжал наблюдать. Он не отвернулся, даже когда циркулярная пила с воем вгрызлась в кость, совсем недавно выросшую в новую, улучшенную форму. Её ампутация выглядела расточительством.
Они распилили кости, и рука упала в металлические клешни сервитора. Кровь, лившаяся из обрубка, стекала в стальную емкость и испускала пар, охлаждаясь там. Сервиторы накладывали швы на рассеченное предплечье, вновь соединяя мышцы и останавливая кровь. Завизжали хирургические сверла, и предаугментические крепления охватили торчащие обломки костей. Он по-прежнему смотрел.
Впереди оставалось ещё много часов операции. Ждали имплантации несущие стержни, что должны были укрепить плоть вверх до локтя. Поддерживающим стяжкам предстояло охватить вращающую мышцу, пробив кожу предплечья. Невральные реле, нерво-разъёмы и сухожильные кожухи шли предпоследними в очереди. И лишь затем наступал черед новой руки, символа его ордена, знака верности заветам примарха и идеалам Медузы.
Он не отводил глаз до конца. Эта процедура отмечала переход от смертного к сверхчеловеку, знаменовала начало дальнейшего пути. Она должна была сделать его сильнее. Морвокс знал это, ведь железный отец Арвен Раут открыл ему истину, и сомнениям не осталось места.
