выпусти меня...
возьми меня, подержи в руках...
надень меня...
коснись меня...
присядь ко мне...
посмотри на меня...
любишь? любишь?.. мы любим... и ты тоже полюбишь...
открой нам двери... впусти к нам людей...
Вещи лучились эмоциями, они были переполнены ими, они жаждали тех, с кем могли бы эти эмоции разделить.
Зараженные вещи.
Эша затрясла головой, прогоняя обрушившиеся на нее голоса, и зашарила взглядом по сторонам, ища нужное ей зеркало. Ни единого взблеска серебристой глади в хранилище не было, но и на стенах, и возле стен хватало больших плоских предметов, укутанных тканью, которые вполне могли быть зеркалами. Марат упоминал о большом прямоугольном зеркале в узорчатой оправе. Возможных зеркал, спрятанных под материей и подходящих по размеру и форме, она насчитала четыре штуки, и мысль о том, что придется заглядывать во все, ей крайне не понравилась. Все же, Шталь осторожно, ежесекундно озираясь, содрала ткань с ближайшего прямоугольника, но это оказалось не зеркало, а огромный серебряный поднос, тусклый и потемневший, с узором в виде извивающихся стеблей и цветков лилий. Не дожидаясь, пока поднос сотворит какую-нибудь пакость, Эша поспешно натянула ткань обратно.
Следующий предмет действительно был зеркалом, но никакой узорчатой рамой это зеркало не обладало - это был предельно обычный серебристый прямоугольник, и едва он взглянул на Шталь из прорехи среди оттянутой материи, как она тут же начала отчаянно чихать - и дочихалась до рези в горле и хрипа в легких, прежде чем ей удалось вернуть зеркальный чехол на место. Едва серебристая поверхность скрылась, как чихание прошло само собой. Эша утерла глаза рукавом халата и нерешительно посмотрела на очередное нечто, скрывавшееся под тканью. Потом, вздохнув, потянула за край чехла, и материя подалась удивительно легко, тут же мягкими складками улегшись у нижнего края тяжелой рамы и в один миг полностью обнажив зеркало. Эша изумленно приоткрыла рот.
В зеркале был младенец. Чудесный, развеселый, голый розовый младенец с реденькими каштановыми волосиками, который лежал на спине и, радостно пуская пузыри, пытался запихнуть себе в рот собственную ногу. Младенец выглядел абсолютно счастливым.
- Господи, - потрясенно прошептала Эша, - это что - я?!..
Зеркальное чадо, продолжая свои акробатические трюки с ногой, ничего ей не ответило. И немудрено. В этом возрасте Эша Шталь, возможно к счастью окружающих, еще не умела разговаривать.
Развернувшись к зеркалу спиной, Эша сделала несколько шагов и нерешительно остановилась, не решаясь вновь повернуться к зеркалу лицом. Кто знает, на какое именно расстояние нужно отойти? Сколько метров отделяет ее от лицезрения возможного будущего?
Закусив губу, она все же повернулась.
Зеркальная Эша Шталь выглядела неважно. С мокрой одежды текло, всклокоченные волосы облепили щеки, все лицо было в царапинах, одну ладонь перетягивали грязные бинты. Из-за пояса шорт торчала рукоять пистолета, смотревшегося на общем фоне совершенно нелепо. В зеркальных глазах плескался полубезумный ужас.
Повезло, она вовремя остановилась. Внешний вид зеркальной Эши определенно соответствовал ночным событиям трехнедельной давности. Шталь ощутила почти непреодолимое желание сделать шаг назад, с трудом взяла себя в руки, и очень медленно, сантиметр за сантиметром, начала преодолевать расстояние, отделявшее ее от зеркала, глядя в него широко раскрытыми глазами.
Вначале отражение менялось неощутимо, почти неуловимо. Волосы сплетались и расплетались вновь, одна одежда превращалась в другую, а старые царапины становились свежими, пропадали, появлялись другие, еще более старые, которые давным-давно уже позабылись. Она не сдержала испуганного возгласа, когда на мгновение в зеркале промелькнула обезображенная глубокой старостью согбенная фигура, занавешенная спутанными седыми волосами - отголосок приключения во владениях ныне покойной бывшей Часовщицы. Вновь молоденькая и хорошенькая Эша Шталь, незаметно и незаметно еще больше молодеющая. Волосы становились короче и короче, пока не обратились совсем короткой, мальчишеской прической, с которой она покинула волжанскую больницу и переехала вместе с Полей в Шаю. Потом верхняя часть головы скрылась под повязкой, лицо стало бледно-серым, прозрачным, а в подглазьях расползлись гигантские синяки. Эшу передернуло. Ужасней она выглядела только на фотографии, где ее, залитую кровью, тащили на носилках.
Потом с зеркальной поверхностью произошло нечто странное. Она помутнела, и сквозь эту муть в зеркале суматошно замельтешили сизые искры - целый рой искр. Они заполнили собой весь серебристый прямоугольник, складываясь в нечто, похожее на светящийся смерч, и Эша замерла, недоуменно глядя на представшую перед ней картину. Ее правая нога повисла в воздухе. Делать следующий шаг вдруг стало невыносимо страшно. Захотелось убежать без оглядки и никогда не возвращаться. Не знать, что было до этого светящегося смерча. Не видеть того, кто посмотрит на нее из зеркальной безупречной глади. Возможно, потому, что где-то, в самой глубине сознания она уже знала ответ.
Опустив взгляд, Шталь коснулась пола правой ногой и медленно подняла глаза.
Существо, стоявшее в зеркале, определенно было знакомым.
Оно было похоже на нее, как две капли воды.
И в то же время непохоже совершенно.
Девчонке в зеркале было лет шестнадцать, от силы семнадцать. У нее было шталевское лицо и шталевская фигура. Шталевские волосы, заплетенные в две косички. Шталевская родинка на правом запястье.
На этом сходство заканчивалось.
Девчонка стояла чуть пригнувшись, точно готовясь к прыжку, ее правая рука сжимала длинный нож со странным лезвием в форме широкого листа, почти до самой рукоятки вымазанном в крови, а лицо исказилось в совершенной демонической гримасе злобы, которую самой Шталь не удалось бы изобразить даже в чрезвычайно пьяном состоянии. Она наклонила голову, исподлобья глядя прямо на Эшу, и в ее глазах знакомо танцевали густо-синие искры, которые Шталь так часто видела в своих снах.
Существо в зеркале было сгустком мрака из ночных кошмаров. Только теперь этот сгусток мрака обрел лицо. Ее лицо.
Оно мое! Отдай!
На мгновение все вдруг встало на свои места, и в этих требовательных воплях из снов был теперь совершенно определенный смысл. Кошмарное существо вовсе не требовало отдать ей какую-то вещь.
Оно хотело обратно свое тело.
Но это же бред!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
