Самоуспокоенность и наивная уверенность в собственной безопасности сыграли с флотом США дурную шутку и при ударе японцев на Пёрл-Харбор. Триста сорок лет назад службы обнаружения воздушных целей посчитали, что появившееся на экране радара огромное пятно обозначает направляющуюся к Гавайским островам эскадру тяжелых бомбардировщиков, перебрасываемых из Калифорнии. Разведка не имела ни малейшего представления о сосредоточении японских авианосных групп вблизи основной базы Тихоокеанского флота, противолодочных заграждений не было, патрульные самолеты не летали, светило солнышко, люди отдыхали на пляжах и искренне полагали, что грохочущая в какой-то там Европе Вторая мировая их решительно не касается.
Последствия известны. Большая часть флота и морская авиация перестали существовать, а в Вашингтоне поняли, что отсидеться за океаном не получится — придется воевать. Америке тогда еще очень повезло, что базировавшиеся на Гавайях авианосцы ушли на учения в океан и не попали под удар…
Фактор внезапности сыграл исключительно важную роль и сейчас. Я был убежден, что мы одержим скорую и практически бескровную победу. Если немцы придумали концепцию блицкрига на суше, адмирал Ямамото — на море, то мы станем первыми в космической молниеносной войне. Тем более что предварительный опыт имелся: разгром военного флота Халифата в 2264 году.
“Измаил” вломился в зону расположения американских судов, будто кабан в камыши, они даже не успели выстроиться в боевой порядок. Самый смелый — капитан легкого крейсера “Атланта” — был единственным, кто вывел свой корабль на линию контратаки, попытавшись нас перехватить. Безрассудство, достойное уважения. Мигом в действие вступил один из торпедоносцев — крошечный кораблик в сопровождении силового заградителя вырвался вперед, сделал широкий разворот, выпустил четыре ракеты с минимального расстояния в двести километров и снова занял место в строю.
Две боеголовки были сбиты, еще две достигли цели — рядом с кормой “Атланты” зажглись ослепительные огненные шары, за долю секунды спалившие двигательную установку крейсера. Образовалось облако из обломков и замерзшего газа, “Атланта” потеряла управление и вскоре разломилась напополам. ИР “Измаила” зарегистрировал старт восьми спасательных капсул, которые не представляли для нас никакой опасности.
— Доклад с поверхности LV-3324, — скороговоркой произнес руководивший “Бородинцами” подполковник. — Высадка проведена успешно, потерь нет, сопротивление пока не оказывается. Разрушения жилого комплекса после орбитальной бомбардировки значительны, но административное здание почти не повреждено…
В данный момент каждый из девяти офицеров, находящихся на мостике, отвечал за свое направление — связь, наземная операция, контроль за “Измаилом”, координация действий истребителей и торпедных катеров. Общее командование осуществляли совместно ИР и капитан Ярцев, один я занимался совершенно бесполезным делом; следил за каналом линии Планка, по которому в “Бронзовую Комнату” на станции “Кронштадт” передавались все доступные сведения с места проведения операции. Корректировать действия капитана я не имел права, за исключением случая, когда будет получен недвусмысленный приказ из Солнечной системы.
— Второе звено — на перехват цели 12, — рявкнул Ярцев.
Я повернулся к тактической панели, на которой отображались все искусственные объекты, находящиеся в пространстве пяти кубических световых минут вокруг “Измаила”, — мерцающая красная точка ползла к точке входа на Эпсилон Индейца.
Дело ясное — не надеясь на Планкову связь, американцы отправляют гонца за помощью, а возможно, пытаются немедленно эвакуировать важных персон на одном из миноносцев. В любом случае подкрепления они получат не раньше чем через четыре с половиной часа — это лишь время путешествия по Лабиринту в эту звездную систему, а еще надо учесть срок прохождения приказов по инстанциям, подготовку кораблей, разгон и так далее. Значит, у нас есть минимум шесть—семь часов Адмирал Ямамото о такой форе мог лишь мечтать!
Это был самый настоящий разгром. После птолемеевских доработок и реконструкции реакторов энергетические ресурсы нашего корабля были на два порядка выше, чем у любой боевой единицы иных сверхдержав, в результате чего резко усилилась мощность лазерных установок и надежность защитных экранов — “Измаил” за две с небольшим минуты сжег все до единого миноносцы гигаваттными лазерами. Пытавшийся удрать корабль настигла торпеда — в вакууме засияло бело-золотое облако. Истребители, будто волки, гонящие оленя, прорвались к боевому кораблю, состыкованному с похожим на огромную личинку танкером, уничтожили их обоих термоядерными зарядами, затем начали охоту за транспортами.
“Кронштадт” молчал — гам самым внимательным образом следили за ходом боя, но вмешиваться не решались. Результаты атаки превзошли все мыслимые ожидания, с момента выхода на дистанцию боевого соприкосновения прошло всего шестнадцать минут по земному стандарту, а мы успели нейтрализовать основные силы противника, подавить противовоздушную оборону на планетоиде, десантировать пехоту и выйти к орбитальной гавани — судя по перехвату единичных переговоров, противник пребывал уже не в панике, а в полнейшем смятении, близком к прострации.
Еще бы! Потеряны управление и связь, флот дезорганизован, оставшиеся в живых командиры не знают, что делать, отступление (бегство…) невозможно, ибо судно более всего уязвимо при разгоне до точки входа в Лабиринт — оно не в состоянии маневрировать, уходя от обстрела. Ситуация крайне неприятная, точнее — безнадежная.
— Они начали передавать на всех волнах просьбу о прекращении огня, — хладнокровно сообщил связист. — Готовы сдаться!
— Теми огня не снижать, — жестко ответил Ярцев, в точности следуя инструкции Генштаба.
Всё правильно. Сейчас нельзя допустить никакой мягкотелости, а на Гаагскую конвенцию нам, откровенно говоря, плевать — с юридической точки зрения “Измаил” напал не на флот другого государства, а на пиратскую базу, тут разговоры о правилах ведения войны неуместны. “Бородинцы” вполне в состоянии взять пленных на планете, захватывать чужие корабли нам теперь совершенно незачем, даже ради информации с их бортовых компьютеров. Будут пленные — замечательно, в ведомстве адмирала Бибирева с ними проведут задушевную беседу, а затем ликвидируют. Не будет — тоже хорошо, не придется брать грех на душу. Мы не звери, мы просто деремся за свою страну и за свое будущее — согласно доктору Фрейду, в основе человеческой жизнедеятельности лежит инстинкт выживания индивидуума и его биологического вида. Америкосы в аналогичной ситуации поступили бы точно так же.
Как абсолютно справедливо утверждал основатель ордена Иезуитов святой Игнатий Лойола, “цель оправдывает средства”. Только он подразумевал, что “цель” — это спасение души, и ради такого дела можно пожертвовать чем угодно, а мы руководствуемся несколько другим принципом: спасать надо Империю и самих себя. Пусть даже за чужой счет, мы заокеанским буржуям ничем не обязаны.
— Базовая станция противника — прямо по курсу, — напомнил о своем существовании ИР. — Расстояние сто шесть километров. Включаю двигатели торможения, уравниваю векторы скоростей, цель может быть поражена немедленно.
Вокруг платформы-гавани вовсю шныряли наши истребители, поодиночке отстреливая челноки, пытавшиеся стартовать с корабля-носителя. Сама станция, уже поврежденная ракетами, вяло огрызалась редкими выстрелами тактических орудий, непрерывно транслировался сигнал “MayDay” и короткое сообщение о нападении неизвестных судов без опознавательных знаков. Вскоре последний передатчик умолк.
Платформу уничтожили с помощью “умной ракеты”, похожей на маленький космический корабль, способный осуществлять любые маневры в пространстве, — боеголовка с пятимегатонным зарядом вошла в погасшее сопло двигателя базовой станции и разорвалась в непосредственной близости от реактора. Все внутренние переборки были сметены, корабль-причал разрушился, наиболее крупные обломки сожгли истребители.
Поле боя осталось за “Измаилом”. ИР констатировал, что любое сопротивление подавлено, в радиусе трех астрономических единиц не подается ни единого искусственного сигнала, возмущений от “лабиринтных” двигателей и водородных турбин не регистрируется. Административный корпус на планетоиде полностью под контролем гвардейской группы “Бородино”.
— Вот и всё, господин генерал-майор. — Капитан Ярцев сиял, будто сверхновая звезда. — Когда десант закончит дела внизу, можем смело убираться отсюда…
— Подготовьте мой корабль, — приказал я. — Хочу спуститься на планету, посмотреть своими глазами.
