— Теперь можешь подергаться, Симон, — устало пробормотал Болан и, выйдя из машины, вновь вскарабкался на столб.
Он коротко переговорил с Лео Таррином и выяснил, что Эритрея действительно пошел на контакт. Дэвид выразил свое «недоумение» по поводу тревожной ситуации на территории Лео и пообещал ему полную поддержку. Людям с Лонг-Айленда требовалось несколько часов, чтобы все вернуть на прежние позиции. Загвоздка заключалась в том, что полицейские держали мафиози рядом с собой и не спускали с них глаз. Это, однако, не помешало Дэвиду пообещать, что, возможно, уже через несколько часов он встретится с Таррином за ужином, где и обсудит насущные вопросы.
Таррин с благодарностью отклонил приглашение, сославшись на то, что за его головой продолжается охота, и пообещал связаться с Эритрея до наступления ночи.
Так складывались дела в городе.
Болан в свою очередь, правда, не вдаваясь в подробности, поведал Лео о том, что случилось возле загородной штаб-квартиры врага.
— Эти парни дьявольски осторожны, — отметил он. — Они ведут какую-то очень крупную игру и стоять будут насмерть. Но я заставил их зарыться носом в землю, а они так долго не выдержат, поверь моему опыту. Чуть погодя я врежу им еще разок, так что пока не раскрывайся. И вот еще что. Позвони Броньоле и попытайся выяснить, что думают о тебе в Вашингтоне. А заодно передай ему о повторном ударе. Пусть будет готов оказать давление и поддержать игру со своей стороны. И непременно убедись, что к тебе невозможно подобраться.
Лео заверил друга, что находится в полной безопасности, и на том разговор завершился.
Когда Болан вернулся в «броневик», его ожидал сюрприз: магнитофон снова записал телефонный разговор. Болан быстро вставил кассету в плейер и услышал следующее:
— Да, алло.
Голос из осажденного дома ответил:
— Этим звонком я очень рискую. Жаль, что так получилось.
— Одну секунду! — На другом конце провода послышались скрип кресла и стук закрываемой двери. — Теперь все в порядке. Да, я слышал о твоих проблемах.
— Почему тогда ты нам не позвонил.
— У нас тут очень жарко. Мне не следовало бы затевать все это... Ладно. Не растягивай разговор. Чем я могу помочь?
— Я и сам толком не знаю. Ты случайно не в курсе, кто нанес удар по аэропорту?
— Да уж наслышан, как же!
— Так вот, он — тут.
Последовало долгое молчание, после чего раздался радостный и удивленный возглас:
— Значит, вы взяли его? Ну, слава богу! Это просто здорово!
— Погоди, Петр...
— О чем ты говоришь?! Мы так долго этого дожидались... Давай, немедленно вези его к нам! Передай ему: это именно то, что нам все время было нужно. Словно гора с плеч свалилась. Ну, теперь-то уж мы организуем триумфальный въезд в город. Будем звонить во все колокола, шампанское будет литься рекой, и не дай бог кому-нибудь.
Парень из штаба с трудом прервал радостную бессвязную речь своего собеседника.
— Петр! — заорал он наконец. — Заткнись и выслушай меня! Ты все не так понял. Да, он — тут, и это правда. Но он вцепился в мой загривок мертвой хваткой!
На другом конце провода послышался тяжелый вздох.
— Вон ты о чем, Симон. По совести, я этого как раз и опасался. Заход с тыла... Черт, тебе не следовало бы...
— Только что он нанес нам удар. Еще один...
— Где это случилось?
— Прямо здесь, чтоб он сдох! Это похоже на осаду...
— Как же он смог? Ну, ты доигрался, Симон. Прием старый, как мир, — твои ребята сами же и вывели его на цель!
— Исключить такое нельзя. Но мои ребята не настолько тупы. И все-таки он позвонил мне за несколько минут до нанесения удара и...
— Что значит — позвонил тебе? Как это получилось?
— Очень просто, Петр, по телефону. А ты думал, он кричал мне со двора?
— Остынь. После всех событий ты, похоже, малость перевозбудился.
— Это тебе надо остыть в первую очередь. На меня сейчас давят изо всех сил. Прежде чем давать советы, выслушай внимательно, что я тебе скажу. Он назвал меня по имени. Да-да, так и назвал: Симон! И еще упомянул Иоанна, Павла и Якова. А теперь ты мне ответь: откуда у него эта информация? И я не успокоюсь, пока...
— Вероятно, он что-то раскопал в Атланте, — пробормотал Петр. — Но меня сейчас интересует другое: как много он знает?
— Не думаю, чтобы он хорошо поживился в Атланте.
— Будем надеяться, Симон.
— Теперь он начинает войну здесь и выбрал меня первым. Мне нужна поддержка.
— Главное, Симон, не перестараться. А что говорит «ОН»?
— Хочет, чтобы я позвонил тебе. «ОН» зависит от тебя, Петр.
— Неужели все настолько плохо?
— В том-то и дело. Этот чертов парень засел где-то рядом, и у него хватает средств для шикарных фейерверков. Повторяю, он дышит мне в затылок. Я никуда не могу двинуться. Я не могу даже выглянуть в окно. Ума не приложу, где прячется этот ублюдок. Но на его поиски я не отправлю никого — я уже и так потерял половину своих ребят. И я не горю желанием остаться вовсе без людей. А это обязательно произойдет, если я начну его искать. Ему того только и нужно. Как я понимаю, вся местность у него под прицелом. На кой черт мне подыгрывать ему и следовать его плану? Нет уж, не такие мы здесь дураки. Поэтому я и прошу: дай нам поддержку.
— Хорошо. Я направлю к тебе целый батальон. Часа через четыре он прибудет. Где лучше высаживаться?
— Лучше всего, если ребята сразу же рассыплются по этим чертовым холмам и, как только займут позицию, подадут мне сигнал. Мы постараемся отвлечь на себя огонь. А им решать остальное. Мы выбрали очень плохое место, Петр. Его практически невозможно защищать от такого парня.
— Никто не предвидел, что так все повернется, — отозвался Петр. — Ладно, не волнуйся, мы уж постараемся, а ты давай не высовывайся и держись.
— Только на это мы сейчас и способны, Петр. Не подведи нас.
На том разговор завершился. Болан прослушал запись еще два раза, вникая в содержание беседы:
Кто такой «ОН»? Без сомнения, этот человек находился в штабе. Никаких других телефонных переговоров аппаратура не зафиксировала. Значит, тем двоим, которые пытались проскочить на машине, предстояло передать какое-то сообщение — иного способа связаться с внешним миром у них не было.
Итак, «ОН» находится в доме. Болан припомнил, как сразу, едва начался его разговор с Симоном, к линии подключили еще один телефон. И эти непонятные, томительные паузы... Очевидно, его абонент периодически обсуждал с кем-то ход своей беседы с Палачом. Ну, хорошо, здесь вроде бы все ясно.
Тогда следующий вопрос: почему дом практически нельзя защищать? Ведь там осталось сорок, а то и все пятьдесят боевиков? И уже сейчас, не дожидаясь фатальной развязки, они с минимальными потерями могли бы запросто прорвать огневые рубежи Палача. Вряд ли Фортуна отвернулась бы от них. Это же сущая дикость, когда целая армия пасует перед противником-одиночкой — и не важно, насколько внушительно его вооружение!
Что ж, подозрения Болана начинали, кажется, оправдываться.
В Питтсфилде находилось нечто такое, что требовалось защищать — только защищать, а вовсе не завоевывать.
Но что это могло быть?
До сих пор Болан полагал, что данная территория никому всерьез не нужна.
Теперь он, наконец, понял, что все обстоит совершенно наоборот.
У него оставалось четыре часа на поиски ответов. Значит, надо особенно постараться, чтобы противник и дальше лежал, уткнувшись носом в землю, и не смел пошевелиться, а за это время ответы, быть может, и сами всплывут на поверхность.
Болан всегда рассчитывал на свою интуицию. Ну и, конечно, на толику везения.
Поудобнее устроившись в кресле, он не мигая уставился на монитор оптического слежения.
А что, если Мак нашел «Иисуса»? И вдруг именно «ОН» и был загадочным «Иисусом»?
По каким-то тайным и очень важным причинам Питтсфилд должен был превратиться в тронный зал гигантского дворца, где закладывалось будущее некоего нового царства, о котором Америка пока даже слыхом не слыхивала.
Кто новые владыки? Откуда они?
С каждым часом события все явственнее и прочнее увязывались друг с другом.
Болан в этом не сомневался.
Глава 14
Число боевиков, сосредоточенных в Питтсфилде, росло с угрожающей быстротой.
Когда Туз говорил о батальоне боевиков, он имел в виду именно батальон. Он был оснащен вертолетами, самолетами-разведчиками, специальным вооружением и транспортом для передвижения по пересеченной местности. Безусловно, эти несколько сотен человек, столь превосходно экипированные, представляли собой грозную силу.
Как бы ни котировалась данная территория, ставки были баснословно высоки. И потому оставаться возле штаба, дожидаясь прибытия сюда мощного боевого подкрепления, не имело никакого смысла. Более того, это было смертельно опасно.
И Болан решил на время ретироваться.
Переодевшись в спецобмундирование, он переключил систему ведения огня на автоматический режим. Теперь все вооружение фургона было замкнуто на системы визуального наблюдения. Если какое-либо внешнее движение включало видеозаписывающую аппаратуру, оружие немедленно срабатывало. Иными словами, любой движущийся предмет в зоне поражения сразу превращался в цель, по которой автоматически открывался огонь. Поразив ее, оружие замолкало — до нового включения.
