В покоях Норы было широкое окно, выходящее на подъездную дорогу. Здесь, глядя на аллею и слушая монотонный голос Гризель, читающей «Приключения Ривеллы», она и стала ждать дальнейших событий. Но темнота за окнами была слишком плотной, и, когда Нора заметила первого всадника, он уже был почти у портика.
— А вот и они, — поднимаясь на ноги, пробормотала она.
Гризель подошла к госпоже.
— Я вижу лишь одного, — сообщила она, — но ведь их должно быть больше?
Ну разумеется. Чтобы вывезти оружие, потребуется несколько человек и телега.
— О Боже! — прошептала Нора. — О!
Во дворе спрыгнул с лошади не один из людей Дэвида, а лорд Ривенхем.
— Вон! — крикнула Гризель и застучала по стеклу. — Вон остальные! Едут со стороны Блэймута. Правда едут!
Чтобы сдержать крик, Нора прижала к губам ладонь. Ривенхем оборачивался. Он не мог не заметить появляющуюся из леса группу всадников. Несколько мгновений он не шевелился — смотрел и прислушивался. Повозка, следующая за всадниками, должна производить немало шума, особенно в полной тишине ночи.
И тут он выхватил шпагу. Нора бросилась прочь от окна, пронеслась сквозь соседнюю комнату и нырнула в кладовую. Опустилась на колени перед деревянным сундуком и стала возиться с замком.
Гризель бросилась за госпожой.
— Что вы задумали, мадам?
Наконец ключ провернулся. Нора подняла крышку и вынула пистолет — красивую, но неудобную штуку, совсем не предназначенную для женской руки. Дэвид предупредил сестру, что прицел у пистолета неточен. Однако сейчас у нее не было выбора. Она побежала к двери, но Гризель вдруг крикнула:
— Подождите, миледи!
Ждать Нора не могла. Его убьют, уничтожат, умертвят... И тогда все планы рухнут. При известии об этом убийстве в Ходдерби явятся мощные силы короля. Ведь будет именно так? Значит, она должна его спасти. Должна. Выбора нет.
Глава 6
Эдриан лихорадочно соображал. Существует множество абсолютно невинных объяснений тому, что группа всадников подъезжает ночью к замку, но нельзя объяснить, почему в ответ на это приближение никто не поднимает тревоги. Почему его люди не выясняют, что это за всадники.
Эдриан со шпагой в руке подергал тяжелые дубовые двери в холл. Заперто. Он вновь вскочил на коня и, обогнув дом, оказался в кухонном дворике. Здесь дверь была открыта. Спешившись, он разглядел в глубине коридора слабый огонек свечки, зажатой в тонкой, изящной руке. Вот свечу приподняли. Эдриан разглядел лицо маркизы, которая установила ее на полку, вытащила из-за спины вторую руку, свела руки вместе, подняла пистолет и прицелилась ему в голову.
— Отойдите от лошади, — произнесла она дрожащим голосом.
Эдриан услышал собственный смех: краткий, хриплый, полный недоверия.
— Бог мой! — Ведь предупреждал же он Гардинера: «Нельзя ее недооценивать». — Что вы сделали с моими людьми?
— Ничего плохого, — отвечала Нора. — Они проспят все, что сейчас происходит, и тем спасут свои жизни. Если вы тоже хотите жить, то быстро идите со мной.
Пистолет тяжелый. Она не сможет целиться долго.
— Кто эти люди? — спросил Эдриан. Он уже знал, что среди них нет ее брата. По дороге сюда ему попался посыльный с новостями о том, что Колвиллу удалось скрыться из трактира возле Дувра. Но если эти люди — союзники ее брата, то почему они рискнули проникнуть в Ходдерби до прибытия Колвилла? Что-то влечет их сюда... Но что?
— Я не буду отвечать на ваши вопросы, — заявила Нора. — Нет времени. Так вы умрете или пойдете со мной?
Эдриан бросил поводья и резко шагнул вперед. Нора инстинктивно отшатнулась, но устояла на месте.
Он мог бы силой отобрать у нее пистолет, но пистолеты — штука непредсказуемая, и случайный выстрел мог выдать его местонахождение приближающимся всадникам.
Он сделал еще один шаг. Нора на шаг отступила. Она очень решительно держала пистолет удивительно сильными руками и уверенно целилась между глаз противника.
Ощущение абсурдности происходящего испарилось. Остался лишь гнев, который заставил его крикнуть:
— Эта твоя прогулка в сад! Ты пыталась подстроить наше убийство! — А он, как зеленый юнец, разглядывал ее спутанные кудри, чудесную линию ее губ...
Эдриан почувствовал презрение к собственной наивности, Ее ненависть к нему была, как видно, очень сильна.
— Если бы я хотела вас убить, то не стала бы встречать у порога, — возразила Нора, — и не стала бы опаивать ваших людей. Слушайтесь меня, и ничего плохого с вами не будет.
Эдриан ответил ей такой улыбкой, что она шумно вздохнула.
— Значит, вы просто глупы, — заявил он. — Думаете, спящий человек — менее доступная цель, чем бодрствующий? Друзья вашего брата перережут им глотки, как баранам в праздничный день!
— Не перережут. — Но ее дрогнувший голос выдал внезапное сомнение. Она не предвидела такую возможность. — Они этого не сделают, — хрипло добавила Нора.
Эдриан сунул шпагу в ножны, чтобы пройти в узкую дверь. В доме было тихо, как в церкви или... в могиле.
— Вы не сможете все время пятиться, — мрачным тоном заметил он. За спиной Норы начиналась лестницы — проход для слуг на верхние этажи.
Нора вздернула подбородок.
— Снимите с шеи свой платок и завяжите себе глаза.
Лицо Эдриана вспыхнуло.
— Нет!
— Делайте, как я сказала!
Раздувая ноздри, Эдриан заявил:
— Я не стану завязывать себе глаза, когда враги, обнажив шпаги, пробираются в дом!
— Я вам приказываю! — едва не взвизгнув, крикнула Нора.
— Лучше застрелите меня, — ровным голосом произнес он, — ибо я не подчиняюсь вашим приказам, Леонора Колвилл.
Несколько секунд они в упор смотрели друг другу в глаза. Его гнев отступил. Эдриан как будто отрезвел и по-иному взглянул на происходящее.
Он предупреждал Гардинера, что недооценивать леди Тоу опасно, и сам же ее недооценил. Она держала свой пистолет, как настоящая королева разбойников, — плечи расправлены, подбородок задран вверх, смело, решительно, — великолепно! Всем своим видом она показывала, что ее не запугать.
Редкий мужчина мог обвести Эдриана вокруг пальца, а дважды — никто, а вот она, та, которую он так хорошо знал, проделала это очень ловко.
Эдриан не желал восхищаться ею. Лучше бы ее ненавидеть. Но, видит Бог, Нора — самая дерзкая, самая умная женщина из всех, кого он видел. Он никогда больше не встретит такую — смелую, сильную духом, сообразительную.
И все эти качества она расточает впустую, расточает впустую себя, гробит на безнадежное, глупое дело своего брата.
— Ты будешь мне подчиняться, — упрямо возразила она. — Конечно, это ранит твою мужскую гордость, Эдриан Феррерс, но ты будешь подчиняться. Можешь поверить, если надо — я выстрелю.
