Восьмой этаж, к которому мы причалили, дрожал от волосатых рок-н-рольных фрагментов, играемых очень громко в си-бемоль мажор во всех студиях. Джулиан провел меня и Дебби в студию, которую он зарезервировал заранее и, как только за нами закрылась звуконепроницаемая дверь, жестом указал мне на рояль. Данная студия была очень хорошо звукоизолирована, признаю. Джулиан поискал выключатель.
Высокая она оказалась – храбрая наша Дебби – почти с меня ростом, а во мне пять футов и десять дюймов. Лицо у нее было круглое, черты очень простые, глаза зеленые, без выражения. Веснушки. Маленький рот. Грудь мелковата, но красиво очерчена. Пальцы короткие, запястье широкое. Трудно сказать, что она за человек.
Голос у нее – хрипловатое сопрано с меццо-обертонами. Сколько же ей лет? Тоже трудно сказать. Детского или ребяческого в ней ничего не было, это точно.
IV
На эксперимент Дебби согласилась только ради того, чтобы сделать Джулиану приятное. Петь она толком не умела. Джулиан хотел услышать свои песни. Ей очень не нравилось присутствие Юджина. Спели две баллады, а потом Дебби надоело. Игнорируя Юджина, она объяснила Джулиану, что хотела бы помочь ему, а не его друзьям. На его друзей у нее нет времени. Она – очень занятой человек. У нее есть кое-какие концы в музыкальной индустрии, а так же в театральном мире. У нее есть подруга, у которой тоже есть такие концы, только лучше. Джулиан возразил, объяснив что они с Юджином делают совместный проект.
В этот момент в Юджине Дебби неожиданно обнаружила союзника. Юджин сказал Джулиану что, поскольку его Джулиановы баллады его основаны на стихах, поскольку стихи в них главное, хорошая музыка будет только отвлекать внимание слушателей. Джулиану следовало (объяснил Юджин) составить, а не написать, несколько банальных мелодий.
– А не пошел бы ты в пизду, Джино, – сказал Джулиан с отвращением. – Нужна мне твоя жертвенность, как же.
– Какие еще жертвы, – возразил Юджин. – Если музыка недостаточно хороша, она убьет эффект. Если слишком хороша, то оттеснит слова на второй план. И в том, и в другом случае цели ты не достигнешь. Я тебе помочь ничем не могу.
– Тогда к свиньям все это, – упрямо сказал Джулиан. – У меня были кое-какие идеи, но раз они никому не нравятся – к свиньям.
– Ты страшный эгоист, – заметила Дебби. – Я, я, я. Уже поздно, и я устала. Пойдем отсюда, и остановимся где-нибудь поесть.
– Это хорошая идея, – быстро сказал Юджин. – Я тоже есть хочу. Что мы будем есть?
– Тельца, – проворчал Джулиан.
Стандартный дайнер находился в одном квартале от здания. Они заняли будку у окна, и Дебби, извинившись, ушла в туалет.
– Что тебе? – спросил Юджин, щурясь и пытаясь не встречаться глазами с Джулианом. Взгляд Джулиана сочился презрением.
– Ты что-то хотел мне сказать, – процедил Джулиан.
– Хотел. Но не мое это дело.
– Ты про Дебби? Да говори уж, не стесняйся. Говори, говори.
Юджин пригубил воду и чуть не подавился кубиком льда.
– Не знаю, мужик.
– Чего ты не знаешь, Джино?
– Что ты в ней находишь?
– Что ты имеешь в виду?
– Не знаю, что она там плела про подружку со связями, но, помимо этого? Красивой ее не назовешь. Судя по манере поведения, та еще сука. С ней трудно. Кроме того она какая-то, не знаю, обычная очень. Сливается с толпой. Может я и ошибаюсь. И вообще – не мое дело.
– Ох какие мы снобы, как разборчивы! – насмешливо сказал Джулиан, поправляя очки. – С каких это пор ты – эксперт в таких делах?
Юджин понял, на что намекает Джулиан.
– Это правда, – сказал он. – Все белые люди для меня на одно лицо. Кроме тебя. Тебя я отличаю по очкам. Очень характерные очки. Ну а все таки – что тебя в ней привлекает? Она что, хороша в постели, что ли?
Джулиан даже обиделся.
– Что за дурацкий вопрос, а, имбецил? – спросил он возмущенно. – Задавать глупые вопросы – это искусство, Джино, и ты этим искусством пока что не овладел. Хороша ли она в постели? Глупо. Ужасно глупо.
– Почему же глупо?
– Потому что глупо. Вот ты лично, например, хорош в постели?
– Я великолепен в постели, – сообщил Юджин.
Джулиан отмахнулся.
– У нее есть несколько удивительных качеств, – сказал он, уставясь в пространство. – У нее сила воли – как у опаздывающего экспресса, который пытается наверстать потерянное время. Ей нравятся мои стихи. Она морально меня поддерживает. Очень хорошо готовит. И она не возражает против моих романтических поползновений.
– Это ты о лазании через окно?
– Помимо всего прочего, да.
– Она, вроде, из ортодоксальной еврейской семьи…
– У нее своя квартира в Аптауне. Родителей она навещает раз в месяц.
– Интересно, – сказал Юджин. – Так почему…
– Уж я сказал – она не возражает. Делает вид, что тайно сбегает со мной.
– Хуйня какая-то…
– Тебе не понять. Помимо этого, она – литературный агент. Это, наверное, самое удивительное ее качество.
– О! – Юджин кивнул. – Теперь я понял.
– Нет, – заверил его Джулиан. – Ничего ты не понял. Впрочем, это несущественно. Если кто-то для нас и может что-то сделать, это – Дебби.
– Для нас?
– Мне нужно, чтобы ты просмотрел то, что я дал тебе пару месяцев назад. Просмотрел и подумал.
– Не понял.
В этот момент появилась Дебби. Что-то она успела сделать с волосами – прическа выглядела по-другому. В дайнере свет горел ярко, и наконец Юджин смог рассмотреть любовницу Джулиана как следует и в то же время ненавязчиво. Между ними встала непробиваемая стена. Юджин подумал, а была бы меж ними эта стена, если бы Джулиан вел себя предусмотрительнее, или если бы Дебби была черная, а он, Юджин, белый. Или Дебби была бы итальянка, а он, Юджин, китаец. Или если бы Дебби была чуть больше открыта к людям. Рассматривая ее лицо и нервные, мнущие салфетку, руки, Юджин решил что не такой уж она, Дебби, плохой человек. Просто не любит сюрпризов, вот и все.
Если бы Дебби вела дневник, на первой его странице наверное было бы написано что-то вроде «Я родилась в ортодоксальной еврейской семье, вторая по старшинству из девяти детей. У меня четыре сестры и четыре брата. Мой отец думает, что он неудавшийся великий предприниматель, а моя мать думает, что она хорошая мать. Оба ошибаются. В детстве я была очень способным ребенком» – и так далее.
Но Дебби не вела дневник. И не являлась самым способным ребенком в семье, а лишь вторым самым способным. А самым способным и ярким был Ави.
Ави Финкелстайн начал свой жизненный путь с намеренного хулиганства. Он ничего никогда не принимал как должное, сомневался во всем, не доверял никому, включая старших, и, когда эти старшие перестали давать ему устраивавшие его ответы (это началось, когда Ави было восемь лет), он перестал задавать им вопросы. Каждое сообщество имеет свои методы для нейтрализации белой вороны. Соответствующие шаги воспоследовали, когда психологические проблемы Ави привлекли внимание старших и, чуть позднее, местного полицейского участка. Ави было не остановить. С коварством, не свойственным его возрасту, Ави со всеми соглашался, кивал, притворялся огорченным, вел себя хорошо следующие несколько дней.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Бординг-школа (boarding school) – в данном случае престижная и дорогая школа, при которой дети живут – отдельно от родителей, которые их навещают по желанию, и домой приезжают только на каникулы.
2
Руммейт (roommate) – делящий с кем-то квартиру и платящий часть квартирной платы.
3
Герлфренд (girlfriend) употребляется в просторечии. Многие слои американского общества считают это слово «приличным» вариантом слова «любовница» (mistress).
4
Я надел куртку как у Дон Кихота. И все-таки она прошла мимо, и ноль внимания. Тогда я толкнул ее в лицо и сказал – Эй, ты! Как поживает твоя толстая мамаша, и папаня как? Она сказала – Красавчик, слышу скрип твоих сникеров! Покажи, чего у тебя есть, если ты не против.
5
Оскорбительное слово, которым негры называют белых в Нью-Йорке.
6
От redneck, красная шея – самодовольный неотесаный белый жлоб из простонародья.
7
Welfare – пособие, выплачиваемое властями штата тем, кто не в состоянии найти работу (не тоже самое, что пособие по безработице). В многих слоях общества считается унизительным.
