Шифровкам, которые отправлял Баум, надо было пройти всего несколько километров до того места, где располагался главный советский передатчик. За восточным берегом реки Лиммат, разделяющей старинный город на две части, начинается холмистая местность — Цюрихберг. Покрытые лесами склоны в летнее время привлекают многих жителей Цюриха. Но зимой здесь редко можно встретить человека. Возле проселочной дороги Хебеери-Вег стоял большой трайлер.
По официальной версии профессор Георг Мохнер, известный швейцарский метеоролог, живший в трайлере, занимался изучением погоды, а внутри трайлер был забит метеорологическим оборудованием. Разумеется, своим редким гостям профессор Мохнер не показывал мощную антенну, которую можно было установить и убрать, лишь нажав кнопку. Не показывал он и современный передатчик, при помощи которого он рассылал с вершины холма шифровки по всей Европе.
Через две минуты после получения первой шифровки от Ваума Мохнер установил автоматическую антенну и переслал сообщение по адресу. Он, как и Баум, тоже установил свой таймер на две с половиной минуты. Первая шифровка ушла в Милан, вторая в Москву, а третья — 'Самая длинная — в Андерматт.
В номере 207 отеля «Швейцерхоф» Голшак посмотрел на часы. Было ровно 16.00 Через час из Милана в Амстердам отправится «Атлантический экспресс». И секретная советская база, которую Голшак устроил в отеле «Швейцерхоф», была готова к действиям.
Было ровно 16.00, когда закончилось дежурство Льва Скоблина, помощника главного шифровальщика в советском посольстве. Выйдя из ворот, он уселся за руль своего «фольксвагена». Машина завелась только с восьмой попытки. Облегченно вздохнув, он крепко сжал руль и рванул с места.
Может, из-за интенсивного движения, может, от нервного напряжения Скоблин лишь пару раз взглянул в зеркало заднего вида. Он не заметил, что за ним следует старый «мерседес». В «мерседесе» сидели двое мужчин, которые несколько часов назад сожгли в Венском лесу труп торговца редкими книгами Хейнца Голшака.
Именно Льву Скоблину вручил в запечатанном конверте шифровки полковник Игорь Шарпинский перед тем, как вылететь в Цюрих под видом Хейнца Голшака. Тогда Скоблин и заметил лежавшие у полковника на столе два авиабилета до Цюриха. Предусмотрительный Шарпинский приказал на всякий случай установить за Скоблиным наблюдение.
Приехав на главпочтамт, Скоблин зашел внутрь здания и прошептал телефонистке номер, с которым он хотел поговорить. Девушка не расслышала, и Скоблину пришлось повторить цюрихский номер погромче.
— Вам придется подождать, — предупредила телефонистка, — я вас вызову…
— Скажите только: «Цюрихский номер», — умоляюще прошептал Скоблин.
Тщательно скрывая нетерпение, он сел спиной к стене на одну из скамеек. Система связи не удовлетворяла Скоблина. Чтобы позвонить по международному телефону, нужно было сообщить номер, а затем ждать, когда его вызовут в кабинку. Лев Скоблин был профессионалом — он выбрал удобное место для наблюдения, но не заметил, как двое мужчин из «мерседеса» вошли в зал и стали за колонной, где он их не мог видеть.
Скоблину пришлось ждать десять минут, пока телефонистка не сообщила:
— Цюрихский номер. Третья кабинка.
Скоблин быстро направился к третьей кабинке, находившейся у самого выхода. Закрыв за собой дверь, он снял трубку и заговорил по-немецки:
— Говорит Крамер. Пол Крамер. Срочно соедините меня с Артуром Петерсоном. Повторяю, срочно…
— Минуточку…
Телефонистка в штаб-квартире службы контрразведки бригадира Трабера не стала терять времени. Перед ней лежал список имен, которые она должна была обслуживать в первую очередь.
— Господин Трабер, вам звонит Пол Крамер из Вены…
— Немедленно соедините меня с ним.
— Говорит Крамер…
— Петерсон слушает… — Трабер крепко сжимал телефонную трубку. Слышимость была отличная, и он чувствовал, что человек на том конце провода задыхается от волнения. Траберу редко приходилось слышать этот голос.
— Я узнал об этом два часа назад, но никак не мог позвонить раньше. Появился Крокодил. Он летит в Цюрих…
Лев Скоблин услышал, как заскрипели петли, когда кто-то открыл дверь в телефонную будку. У него не было времени, чтобы обернуться — лезвие ножа вошло ему под левую лопатку. На другом конце провода Трабер услышал предсмертный хрип.
— Алло, — сказал он и, не услышав ответа, повесил трубку. Его слегка мутило.
Лев Скоблин, израильский агент, был хорошим парнем. А Крокодил было кодовым именем полковника Игоря Шарпинского.
Чуть раньше Трабер получил из Милана шифровку от Гарри Уогрейва, что «ключевой антикоммунистический агент», о котором англичанин говорил ему раньше, был не кем иным, как генералом Сергеем Ма- ренковым, председателем советского КГБ. Сняв трубку, он попросил, чтобы его немедленно соединили с полковником Шпрингером.
Полковник Шпрингер находился в это время на секретной базе в Лугано, на юге Швейцарии. Было решено, что Шпрингер станет наблюдать за продвижением «Атлантического экспресса» от южной границы до Готтхарда, а затем этим займется бригадир Трабер. Шпрингер псущял трубку телефона, оборудованного системой против прослушивания.
— Леон, — без всякого приветствия начал Трабер, — Гарри Уогрейв сообщил, что их агент оказался генералом Маренковым из КГБ.
— Боже милосердный…
— Думаю, нам еще не раз придется обратиться к Богу за помощью. Самое главное впереди. Только что я получил сведения из Вены от надежного источника — два часа назад в Цюрих вылетел Крокодил.
— Подробности есть? — быстро спросил Шпрингер.
— Никаких. Боюсь, что источника убили посреди разговора.
— Мы получили уникальную возможность, — сказал Шпрингер. — Чтобы уничтожить Маренкова, Советы задействуют все диверсионные группы и под- вольные коммунистические ячейки. Надо объявить тревогу по всей стране, отменить все отпуска…
— Именно этим я и собираюсь заняться, — заверил его Трабер. — Ну все, желаю удачи…
Лев Скоблин сказал Траберу, что Шарпинский, возможно, отправился в Швейцарию самолетом. Первый звонок бригадира был в цюрихский аэропорт.
— Мне срочно нужен список всех пассажиров, прилетевших из Вены рейсом 433. Я хочу знать, где они находятся сейчас. Допросите водителя автобуса. Разыщите всех таксистов, которые брали пассажиров с этого рейса. Когда мне нужен этот список? Через тридцать минут он должен лежать на моем столе!
11. Милан, Москва, Гаага
Была суббота восьмого января, когда в 16.00 Хейнц Голшак развернул свой штаб в цюрихском отеле «Швейцерхоф». В Милане тоже было 16.00, когда с секретной базы полковника Молинари Гарри Уогрейв послал шифровки некоторым начальникам контрразведок Европы. Они были подготовлены заранее, и радисту Питеру Некерманну надо было только заменить фамилию Зарубин на Маренков.
Шифровки предназначались бригадиру Траберу в Цюрихе, капитану Францу Вандеру из немецкой службы безопасности в Висбадене и генералу Максу Шолтену, начальнику голландской контрразведки в Гааге. Пока он отправлял шифровки, в здании, которое полковник Молинари предоставил в распоряжение «Спарты», шла напряженная работа. «Атлантический экспресс» отправлялся с миланского вокзала в 17.05.
В своей спальне Эльза Лэнг накладывала грим генералу Маренкову. Она овладела этим искусством, когда в течение года работала гримершей в одной из лондонских киностудий. Маренков послушно сидел на стуле, пока она подстригала ему волосы и подравнивала брови. И снова русский был самым спокойным из всех.
— Вам трудно будет сделать из меня кинозвезду, — пошутил он, глядя на себя в зеркало.
— Ну, Грегори Пек из вас вряд ли получится, — ответила она, не переставая работать, — но вы вполне могли бы сойти за Ли Марвина, будь вы чуть повыше…
— Он такой же злодей, как и я…
Маренков засмеялся, и Эльза тоже улыбнулась.
— Сидите смирно, вы мешаете мне работать…
Между русским и английской девушкой возникли удивительные отношения с того момента, как генерал Маренков протянул ей фляжку с водкой, почувствовав ее страх перед посадкой в миланском аэропорту. Вряд ли можно было назвать это дружбой, но их роднило чувство глубокого одиночества. Эльза рассталась со своим будущим мужем. Маренков потерял жену. Но они не знали о трагедии друг друга.
— Теперь одежда, — приказала Эльза.
Молинари подготовил широкий выбор зимней одежды всех моделей и размеров, включая три пальто из шерсти викуньи. Маренков примерил несколько костюмов, пока Эльза не остановилась на темно-синей «тройке». Пальто из викуньи пришлось ему впору. Маренков посмотрел на себя в зеркало.
— Думаю, в Америке мне очень понравится, — заметил он.
