– Тебе понравился не «Блэк Джек», а та девчонка. Все помнят, как ты размахивал пачкой купюр, привлекая её внимание. Помнится, даже пришлось тебя урезонивать.
– Подумаешь! Какой правильный выискался! Я, между прочим, своими деньгами размахивал, а не твоими.
– Эй, друзья! А не лучше ли вам успокоиться? – присоединился к обсуждению Андрей. – Давайте-ка я сам решу, кто что будет делать и куда мы пойдём.
Андрей, будучи шефом нескольких урологов из собравшейся здесь компании, обычно не был склонен злоупотреблять своим административным положением, но сегодня ему вдруг захотелось этой привычке изменить.
– Профессор! Хорошо, что вы пришли. Вы ведь тоже здесь часто бываете! Может, подскажете, где лучше провести вечер? – с надеждой обратился к нему Мигель. – Что думаете насчёт «Блэк Джека»?
Андрей, признаться, и сам был не против отправиться в «Блэк Джек» – самый известный ночной клуб в Канкуне, славившийся своим table dance. Может, ничего сверхъестественного и особо нового они не увидят, но зато и неожиданностей не случится (а неожиданности в таких делах, как известно, чаще бывают неприятного свойства). Вечер пройдет, по крайней мере, «на уровне» и без приключений. Но почему-то вдруг ему показалась неуместной беззаботность друзей-мексиканцев, не знавших других проблем и терзаний, кроме выбора ночного клуба на сегодняшний вечер. И вместо того, чтобы окончательно утвердить выбор «Блэк Джека», он сказал:
– Тебе, Мигель, если ты не забыл, завтра выступать рано утром. Так что никуда мы не пойдём.
Роналдо злорадно осклабился.
– Вот это правильно, доктор Андрей. Нечего отвлекаться от научной программы. Тем более людям с неуравновешенной психикой, – он исподтишка глянул в сторону Мигеля.
Мигель стоял красный и молчал.
– Но хотя бы завтра мы туда сходим? – спросил он мрачно.
– Завтра сходим, – смягчился Андрей. – А Роналдо, как мне кажется, без нас ещё и быстрее сориентируется в программах местных клубов. И утром всем нам расскажет.
Конгресс шёл своим чередом. Программа была плотная, научная часть перетекала в развлекательную без пауз и промежутков. Андрей был доволен и своим утренним докладом, и последующим обсуждением, проходившим в рамках хирургической секции. Он был на высоте: в извечном споре со своим оппонентом – профессором из Национального университета – Андрей сегодня одержал сокрушительную победу, а его видеопрезентация была явно более убедительной.
Вечером на второй день все отправились в выбранный накануне клуб, тем более что и встретившиеся докторам из Мехико-сити коллеги из Веракруза и Чигуагуа тоже туда собрались. Компания образовалась большая и весёлая. К ним присоединились некоторые ценители жанра из Чили и Аргентины. Многие были знакомы друг с другом. Андрея знала большая часть докторов, поскольку он бывал председателем на многих конгрессах, как национальных, так и латиноамериканских, а также вёл эндоскопические курсы.
За столиками было оживлённо. Программа была новая, девушки выступали хорошо. Мигель держался поближе к своему шефу и веселил того своей юношеской непосредственностью. Последняя выражалась в том, как восхищённо он смотрел на танцовщиц и как радовался их особенно нескромным движениям. Андрею было забавно наблюдать реакцию молодого подчинённого. Сам он уже давно утратил свежесть восприятия.
Нельзя было сказать, чтобы женщины не интересовали его. Скорее напротив, он умел находить удовольствие даже в самом поверхностном общении с ними. Непринуждённый разговор, который Андрей с возрастом научился умело вести, включал элемент ни к чему не обязывающего, но изысканного флирта. Поведение зрелого, умудрённого опытом мужчины, по всей видимости, притягивало к нему представительниц противоположного пола. Они с удовольствием принимали его ухаживания и в ответ также флиртовали.
Может быть, по той же причине из всей компании собравшихся за столом мужчин девушка-танцовщица выбрала именно Андрея? А может, она просто сочла его за американца. Так или иначе, но именно ему адресовала она свой танец, к нему обращались и движения её тела, и её взгляд. В этом плане разгорячённый Мигель не прогадал, заняв место рядом со своим шефом. Ему тоже перепадало внимание танцовщицы, и её подвижное гибкое тело вызывало у него ту самую непосредственную реакцию, столь забавлявшую Андрея.
Танец менялся вслед за музыкой. Чем быстрее она звучала, тем зазывнее и откровеннее танцевала девушка. По всей видимости, это была одна из лучших танцовщиц в клубе. Она притягивала взгляды мужчин, сидевших за соседними столиками, образовав вокруг себя центр всеобщего внимания. Кроме того, у девушки были светлые волосы и серые глаза. Она не была похожа на мексиканку. Её длинные белые руки и бедра с каждым тактом едва заметно, но очень уверенно приближались к Андрею, обволакивая его своим ритмичным покачиванием. Вскоре он уже мог различить светлые, едва заметные волоски на её коже.
Надо сказать, что мексиканки различными способами борются со свойственным им повышенным оволосением, и потому их кожа отсвечивает особым бронзовым глянцем, который всегда отталкивал Андрея своей ненатуральностью. А у этой девушки не было никакой необходимости избавляться от нежного пушка, не имевшего ничего общего с гирсутизмом южанок. Эта маленькая живая деталь вдруг сильно взволновала Андрея. По его собственной коже побежали мурашки. Золотистые волоски на теле девушке были видны так отчётливо, а ритмичные движения её рук, живота и бедёр стали так близки и столь непозволительно откровенны, что неожиданно для самого себя Андрей почувствовал, как волна возбуждения захлестнула его.
И в этот миг музыка неожиданно изменилась: зазвучала Besame Mucho в исполнении совершенно ангельского, почти детского голоска. Такой версии известной песни Андрей раньше не слышал. Как только песня началась, танцовщица довольно заметно отстранилась от своей «жертвы», и «просьбу о поцелуе» выражала теперь очень медленным танцем преимущественно рук и верхней части тела. Эта некоторая отстранённость и почти невинные движения составили явный контраст предыдущему танцу, и, возможно, от этого вожделение физическое сменилось необъяснимым душевным томлением. Андрей мог бы поклясться, что ни один интимный танец не задевал его за столь глубокие струны.
После окончания танца многие девушки «выходят в зал», то есть позволяют мужчинам посадить себя на колени или по специальному заказу исполняют индивидуальный танец в одной из уединённых комнат второго этажа, куда по очереди удаляются со своими расщедрившимися и раскрасневшимися спутниками. Андрей ждал, что подобное случится и в этот раз. Девушка уже явно сделала свой выбор и непременно должна была к нему подойти как минимум за чаевыми. Но она почему-то исчезла, а вместо неё к их столику уже приближались две другие танцовщицы. Одна из них обхаживала довольного Мигеля, а другая направилась прямиком к Андрею. Когда она приблизилась, Андрей движением пальца пригласил её наклониться и поинтересовался, куда ушла её предшественница. На что получил ответ, что той запрещено задерживаться в клубе дольше часа ночи, поэтому она уже, наверное, отъезжает от запасного выхода на заднем дворе. «А не могла бы ты передать своей подруге вот это?» – спросил Андрей и, не дождавшись ответа девушки, вложил в её руку довольно крупную купюру и вышел из-за стола. На вопрос Мигеля, куда он уходит, Андрей ответил, что устал после перелёта и всех сегодняшних событий и хочет выспаться.
Андрей вышел на улицу. Ночь, к счастью, была не такая жаркая, как день. Тем не менее воздух был плотный и нёс в себе причудливую смесь запахов моря и прибрежных ресторанов. Не хватало свежести (в Мексике Андрею всегда не хватало свежести), но, подумав минуту, он решил, что даже такой воздух будет ему сегодня полезнее, чем продукт работы кондиционера в отеле. Стремясь скорее избавиться от запахов барбекю, Андрей свернул к пляжу. У кромки воды вполне можно было найти уединение, недоступное в дневное время суток.
Он шёл вдоль воды босиком, позволяя тёплому прибою омывать его стопы. Удивительно, как мог танец настолько тонко передать драматизм динамики чувства? Не изолированного плотского притяжения, а чего-то давно забытого, родом из юности? Того, как сексуальный накал в исключительных случаях сменяется безнадёжным растапливанием души, удовлетворить которое уже и вовсе невозможно. За этим обычно следует опустошение и разочарование. Что-то давно забытое и несбыточное, а оттого и болезненно-томительное, пробудила в нём сегодня белокожая танцовщица.
14
Последующие дни конгресса шли без особого напряжения, а ночи – без лишних сновидений. Иными словами, отдых получался полноценный – впервые за несколько последних месяцев. Хирургические секции, на которых Андрей председательствовал и читал лекции, закончились в первые полтора дня. Последующие заседания он мог себе позволить посещать выборочно.
