Она стояла в полный рост в темноте передней и разговаривала через дверь. Джессика слишком устала даже для того, чтобы попытаться угадать, кто бы это мог быть.
– Кто там?
Ее голос с трудом пробивался через дверь. Но он слышал ее. Он посмотрел через плечо на напарника и кивнул. Второй мужчина медленно пошел назад к зеленой машине.
– Полиция.
Ее сердце упало, потом заработало как паровой молот, и, дрожа всем телом, она прислонилась к стене. Что теперь?
– Да?
– Это инспектор Хоугтон. Я хочу поговорить с миссис Кларк. – Он знал, что это была она.
По другую сторону двери Джессика пыталась справиться с искушением сказать ему, что миссис Кларк нет дома. Но «морган» был хорошо виден, инспектор, очевидно, ждал ее возвращения где-то поблизости. От них нельзя скрыться. Им принадлежала ее жизнь, так же как и жизнь Яна.
Джесси медленно отперла дверь и замерла в неосвещенном холле. Даже без туфель она была на дюйм выше инспектора. Их глаза встретились. Вся ненависть, которую она не могла не чувствовать из-за предательства Яна, обрушилась на Хоугтона. Его было легко ненавидеть.
– Добрый вечер. Можно войти?
Джессика впустила его в дом, щелкнула выключателем и первой прошла в гостиную. Она остановилась в центре комнаты, наблюдая за ним и не приглашая сесть.
– Итак, инспектор? Что вам нужно? – Ее тон не предвещал ничего хорошего.
– Подумал, что мы могли бы немного побеседовать.
– О! Даже так. – Она испугалась, но еще больше боялась показать это. А что, если он хотел ее изнасиловать? На этот раз настоящее изнасилование. Что, если… Боже.., где Ян?
– Самый обычный разговор, миссис Кларк.
Они, казалось, кружили вокруг, буравя друг друга взглядами, как смертельные враги. Удав и его жертва. Джессике не нравилась выпавшая ей роль. Он оценил ее красоту, но не показывал этого. Хоугтон ненавидел Яна по нескольким причинам.
– Не возражаете, если я сяду?
«Да. Еще как».
– Нет. Пожалуйста. – Она показала ему рукой на диван, а сама опустилась в свое любимое кресло.
– Отличный дом, миссис Кларк. Вы давно здесь живете?
Он посмотрел по сторонам, как будто пытаясь схватить все детали, тогда как Джессика мечтала лишь о том, чтобы выцарапать ему глаза и вышвырнуть вон. Но сейчас она понимала, что это нереально. Можно ненавидеть полицейских, но нельзя проявлять недружелюбие. Она не виновна, Ян тоже не виновен, и тем не менее она была сама не своя от ужаса.
– Инспектор, это допрос или светский визит? Мой адвокат посоветовал мне не отвечать на вопросы полицейских в его отсутствие.
Она не отводила взгляда от ноги Хоугтона в темно-бордовом носке, думая о том, не попытается ли он ее изнасиловать.
На инспекторе был блестящий галстук горчичного цвета. Джессику начало подташнивать, она со страхом попыталась вспомнить, приняла ли утром противозачаточную таблетку. А потом вдруг взглянула на него и сразу же поняла, что убьет его, если придется. Непременно убьет.
– Да, вы имеете право не разговаривать с полицейским, пока рядом с вами нет вашего адвоката, но я хочу задать несколько вопросов и думаю, что для вас будет приятнее ответить на них здесь.
«Большая честь».
– Я лучше отвечу на них в суде. – Но оба прекрасно знали, что ей не пришлось бы этого делать, поскольку она была женой обвиняемого и, следовательно, освобождалась от дачи показаний.
– Как вам угодно. – Он встал, собираясь уходить, и остановился у бара. – Вы – алкоголичка? Как и ваш муж?
Вопрос вывел Джессику из себя.
– Нет, и мой муж – тоже нет!
– Да, я так и думал. Он утверждает, что она на него набросилась, когда они поднялись в номер. Я так понимаю, он спокойно себе лежал. Не похож ваш муж на алкоголика.
У Джессики упало сердце, а глаза наполнились ненавистью. Этот сукин сын пытался заманить ее в ловушку.
– Инспектор, я прошу вас уйти. Немедленно.
При этих словах Хоугтон повернулся к ней, выражая притворное сочувствие. Но в его глазах кипел тот же гнев, что и у Джессики. Голос его был едва слышен, хотя он стоял в метре от нее.
– И что вы делаете с таким слабохарактерным отребьем, как он?
– Убирайтесь из моего дома! – произнесла она так же тихо, все ее тело била дрожь.
– А если он отправится на «отдых»? Найдете себе другого милашку-жиголо вроде него? Поверь мне, сестричка, он не стоит того. Таких пруд пруди.
– Убирайтесь!!! – Слова прозвучали как пощечина.
Хоугтон повернулся и направился к двери. Задержавшись на мгновение, он посмотрел на нее:
– До встречи.
Дверь за ним закрылась, и впервые в жизни Джессика почувствовала тягу к убийству.
В тот вечер инспектор вернулся опять, в десять часов, с двумя полицейскими в штатском и ордером на обыск. Они перевернули весь дом в поисках оружия и наркотиков.
На этот раз Хоугтон был деловит и официален, он избегал встречаться с ней взглядом на протяжении всего часа, который они провели в доме, роясь в ящиках и шкафах, переворачивая белье, потроша ее сумочку на кровати, высыпая мыльную стружку и разбрасывая одежду и бумаги Яна по всей гостиной.
Они ничего не нашли. После их ухода она четыре с половиной часа приводила все в порядок и еще два часа приходила в себя от рыданий. Эти мерзавцы над ней надругались. Не в том смысле, в каком она боялась, в другом. Фотографии ее матери лежали, раскиданные по столу, противозачаточные таблетки были высыпаны на кухне, половину из них забрали на анализ в лабораторию. Вся ее жизнь была разбросана по дому.
Теперь это была и ее война. И она приготовилась к борьбе. Та ночь изменила все. Они стали и ее врагами, не только Яна.
Впервые за семь лет Яна не было рядом, чтобы защитить ее. И дело не только в этом: именно он толкнул ее на тропу войны.
Он навлек на нее беду. А она всего-навсего беспомощная женщина. Это была его ошибка. Теперь и он стал ее врагом.
Глава 8
Джессика ожидала появления Мартина Шварца в последних рядах зала заседаний. Список дел, назначенных к слушанию, был раздут сверх меры, и суд начался позже. Церемонии, свидетелем которых стала Джессика, проходили очень скучно. Большинство обвинений отбарабанивались пункт за пунктом, произвольно назначались залоги, и в зале появлялись новые лица. Яна привели из тюрьмы через специальную дверь в сопровождении двух охранников, по одному с каждой стороны.
Мартин прошел вперед. Безжалостным тоном были зачитаны пункты обвинения, один за одним, без всяких подробностей. Яна спросили, понимает ли он, в чем его обвиняют, и он безрадостно ответил: «Да».
Залог был назначен в двадцать пять тысяч долларов. Мартин попросил о его снижении, и пока судья раздумывал, на ноги вскочила молоденькая помощник окружного прокурора и возразила. Она считала, что серьезность рассматриваемого дела предопределяла больший залог. Судья не согласился. Он снизил сумму до пятнадцати тысяч и стукнул молоточком.