— Да, остановимся здесь, — он посмотрел на наручные часы. Он смотрел на них чуть дольше, чем нужно. — У вас есть час, чтобы разобраться с карточкой. На прилегающем участке точно есть все, что вам нужно, и даже больше. Будьте осторожны, потому что кроме травы здесь есть и опасные животные. Держитесь подальше от всего, у чего есть рога, даже если оно не выглядит так, будто готово вас убить. Время пошло.
Эмилия сорвалась с места, поддавшись массовой истерии. Студенты бросились врассыпную от Неая, и Эмилия тоже кинулась в лес. Задание по травничеству было простым, а вот с зоологией у нее всегда были некоторые проблемы. Неай, конечно, подсказал ей насчет козы, но проще от этого не стало. Она чувствовала его взгляд на спине, пока не скрылась в густых деревьях.
Она любила ориентироваться по лесу на запах. Сейчас вокруг было слишком много людей, и какие-то посторонние запахи преследовали ее постоянно. Эмилия остановилась в густой чаще, присела, находя удобный упор в земле, и на волне воздуха взлетела на дерево. Она мягко приземлилась на ветку и прильнула к стволу. Кора сосны вся была покрыта мелкими царапинами от когтей мелких зверей и влажным сочным мхом. Эмилия сняла пару тонких полосок мха и приклеила в карточку на скотч. Зачетная карточка сразу стала как-то приятнее и свежее, взмокла под мхом и запахла влагой и зеленью.
Эмилия закрыла карточку и спрыгнула с ветки. Сердце сковал страх от долгого полета, и на мгновение она подумала, что не сможет смягчить падение с такой высоты. Руки сами вспомнили пасы, и Эмилия мягко приземлилась на воздушную подушку. Она длинно выдохнула, избавляясь от страха, и, обернувшись к обрыву, припустила бегом. Час времени — это не так уж и много, чтобы тратить его на созерцание природы.
Когда стало хорошо слышно шум реки, она уже могла видеть светлое небо между густыми деревьями. Эмилия остановилась, вдохнула полной грудью, поглощая запах бурлящей воды и лесных животных, и опустилась в присед. Она поползла в кусты, оглядываясь по сторонам; пахло козами, значит нечто под названием “козявка” может быть где-то недалеко. И точно: животное размером с козу и со строением козы с маленькими рогами, квадратной мордой и длинными острыми копытами. Она была грязного серо-зеленого болотного цвета, а в шерсти у нее застряли кусочки веточек, мха и сухая хвоя. Похожа была на старый камень.
Эмилия достала из кармана уголек в салфетке и принялась зарисовывать козявку тонкими аккуратными линиями. Джау Фанобаррен ценил точность в набросках, а не художественность. Что ценит человек, который будет проверять их зачетную практику, она не знала. Рисовать она не умела, так что едва могла держать себя в руках от злости, что получается какой-то камень с ножками и рожками. Эмилия нарисовала козявке грязную шерсть, острые копыта и худенький хвост, и тут встал вопрос с глазами. Чисто для описания. Эмилия встала из-за куста; козявка подскочила на месте и отпрыгнула. Испуганная коза заскребла по влажной земле, снимая верхний слой.
— Не так быстро, — Эмилия метнула в ее заднюю ногу тонкую яркую молнию, и козявка от боли заревела, упала и на трех ногах так и поползла прочь.
Эмилия подскочила к ней, и козявка заревела еще громче.
— Ну-ка тихо, — пригрозила ей Эмилия, взяла ее морду и раскрыла пальцами ее глаз. Да, плоский зрачок как у козы.
Эмилия отпустила морду, и уже почти потеряла интерес к козе, как в нос ей ударил знакомый запах. Она заозиралась в поисках Далмата, но на глаза попалась опаленная лапа козявки; кожа сгорела от крепкого разряда молнии, и из-под нее выступила кровь. Коза тихо стонала от боли.
Перед глазами у Эмилии потемнело; запах лимона, леса и цветов прочно ассоциировался у нее с еще одним запахом. И она, наконец, вспомнила, где и когда это было. Это запах смерти.
Зрачки у нее сузились, и зачесались руки; в ней проснулась такая жажда убийства, что она не смогла удержаться от того, чтобы пересчитать у козявки кости.
Козявка визжала, когда Эмилия ладонями опаляла кожу и живьем сдирала с нее шкуру, и этот визг был ей слаще меда. Этот визг занимал все в ней настолько, что она не услышала рев еще одного существа, нарушающего их кровавую идиллию. Из-за скалы поднялось огромное ящероподобное существо; оно ревело, и его рев был сродни реву матери над разорванным ребенком. Оно оттолкнуло Эмилию и бросилось к козявке. Она стонала от боли, была еще жива, но помочь существо ничем не могло. Оно заревело пуще прежнего и кинулось на Эмилию. Ее взгляд прояснился ровно, чтобы разглядеть, как на нее летит камнекус. Она отскочила в сторону и тяжело приземлилась, соскребая ногтями землю; дело было еще не кончено, и она снова кинулась к козявке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Рев раздался отовсюду: спереди ревела от боли козявка, позади ревел камнекус, и еще что-то заревело сверху. Эмилия вскинула голову, и сквозь густые хвойные ветви на нее воззрился огромный драконий глаз. Эмилия в страхе замерла; камнекус тоже замер при виде дракона. А дракон, весь как смола черно-коричневый, блестящий, весь искрящийся и дымящийся, описал по небу круг, сунул длинную шею между ветвей и сомкнул пасть вокруг Эмилии.
Она оказалась у него во рту. Он прижал ее языком, и она ощутила, как дракон стремительно набирает высоту.
Она так и сидела, замерев, вся в козьей крови. От запаха крови и драконьей слюны она забилась в истерике; драконью пасть сотряс визг, но он не выпустил ее.
Коза была еще жива.
Она не убила ее.
Она хотела чувствовать под пальцами, как душа покидает ее маленькое тельце, чувствовать, как кровь стынет на лице и пальцах, как стынет ее нутро и как тело каменеет.
Она хотела смотреть на нее и заглядывать смерти в глаза.
С визгом ее затрясло и потихоньку начало отпускать. Она обняла себя за плечи, по щекам покатились крупные слезы страха; она все еще во рту у дракона. Она что, умрет вот так?
Она завизжала снова; на этот раз от страха быть съеденной. Она верещала, царапая язык и нёбо драконьей пасти. Из горла дракона вырвался злобный рык, он дернул языком, переворачивая Эмилию во рту. Пустить по нему разряд она не решалась; он мог отключиться от перенапряжения, и она умерла бы еще до того, как они упали. Оставалось только визжать в надежде, что дракон смилостивится над ней.
Это живой дракон. И она у него во рту. Невероятно.
В ушах загудело, и Эмилия поняла, что дракон снижается. Она затихла в ожидании. Лапы глухо опустились на землю, и это вибрацией отозвалось во всем его теле. Дракон раскрыл пасть, яркий свет ударил в лицо, и Эмилия выскользнула по языку между рядом острых зубов. Она тихо изможденно вскрикнула, и сильные руки подхватили ее над самой землей.
— Вот так, — услышала она над ухом голос Неая. Он вытер ей лицо от драконьей слюны, и она наконец разглядела его улыбающееся лицо. Неай опустил ее на землю, и Эмилия не смогла сама подняться — так и осталась сидеть на траве. Неай замахал руками на дракона, прогоняя его. — Пошел вон! Кышь!
Неай зашипел на него, прогоняя его как стаю коршунов. Дракон захлопал крыльями, поднялся над землей и скрылся за лесом. Неай сел рядом с Эмилией и ощупал ее ноги и руки.
— Ты как? — спросил он. — Цела? Ты в крови.
Эмилия не отводила взгляд от места, за которым скрылся дракон.
— Лия? — Неай помахал у нее перед лицом, и она очнулась.
Эмилия заморгала, оглядываясь. На поляне кроме них было еще несколько человек, в том числе и Арнас. Он, не отрываясь, смотрел на нее; видимо, Неай отогнал всех подальше. Оно и хорошо, никто не мог услышать их разговор.
— Это… — она кашлянула, и Неай стал вытирать ее руки. — Это Далмат?
Неай поймал ее взгляд и сделал строгое лицо. Ему эта тема явно не нравилась, но он как-то совсем не удивился появлению дракона на поляне. Эмилия схватила его за ворот кофты и приблизила к себе.
— Это был Далмат?
Неай тяжело вздохнул, мягко убрал ее руку и спрятал в ладонях.
— Да, это был Далмат. Все?
Неай легким движением руки высушил ее одежду, помог ей подняться. Он убрал с ее светлого костюма кровь, и он был как новенький.
